зависимости от обстоятельств. Убивший преднамеренно заслуживает смерти, непреднамеренно - изгнания в город - убежище. В сегодняшнем законодательстве степень дифференциации условий относящихся к этой заповеди увеличена. Кроме преднамеренного и непреднамеренного убийства различают еще нечаянное причинение смерти, когда, скажем, под колеса машины кто-то выскочил, так что шофер не мог избежать наезда, хотя и ехал по всем правилам, И четвертый случай это - оправданная самозащита.
Обусловленность имеет место и для всех других заповедей. Так для "не укради" в Моисеевом Учении есть такая мера:
"Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя, а в сосуд твой не клади. Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего". (Втор.23. 23,24). Как видим, эта мера еврейского закона, обуславливающая заповедь "не укради", - гуманна, дай Бог нынешнему такую. С другой стороны, современное законодательство вводит свою обусловленность в этой сфере, различая такие виды умыкания чужой собственности с разными наказаниями за них, как разбой, грабеж с применением оружия и без, кража со взломом и т.п.
Кстати, мера и обусловленность заповедей могут со временем меняться. Заимствование огурца с чужого огорода может считаться кражей или не считаться и этим будет установлена определенная мера на норму "не укради", но эта мера сама зависит от обстоятельств более общих. Например, в советское время каждый, не вдаваясь в глубокомысленные логические построения, ощущал, что тяпнуть на ходу огурчик с обширного колхозного поля - не грех (все равно немало их там пропадает), а с приусадебного участка бедного колхозника, для которого по малости этого участка и один огурец составляет зримую часть урожая, - грех. Это проливает свет и на меру жесткости некоторых законов Моисеева Учения - она обусловлена обстоятельствами.
Дифференциация условий для заповедей является другим возможным направлением раскрытия Учения. Легко видеть, что процесс такой дифференциации в принципе бесконечен, поскольку, например, как известно каждому знакомому с судебным разбирательством, для каждого варианта нарушение заповеди "не убий", т.е. причинения смерти, есть еще множество подвариантов и их можно дробить еще дальше и все равно всех бесконечных ситуаций, которые могут возникнуть в жизни, не перебрать. Скажем, для одной только оправданной самозащиты возможно в жизни необозримое количество ситуаций, которые нужно определить на предмет того, оправдана или не оправдана в данном случае самозащита.
Отсюда видно, что чисто юридическое, через закон развитие Учения не может вполне раскрыть его. Это тем более верно, что закон касается только запретительных заповедей и то не всех, а только тех, нарушение которых подлежит наказанию. Даже "не лги" большей частью не подпадает под сферу действия закона. А что говорить о таких заповедях, которые требуют справедливости, милосердия, прямоты и благородства и, наконец, любви к ближнему. Вообще, законопослушный гражданин, это, конечно, хорошо, при прочих равных, но это далеко еще не "образ и подобие Божие" и в частном случае он может быть изрядной сволочью. Поэтому помимо законодательного, юридического развития Учения нужно и его эмоциональное или духовное раскрытие и развитие. Даже в юриспруденции помимо буквы закона есть дух закона. Мораль же, лишенная духа превращается в лицемерное морализаторство. Вот мы и вновь подошли к духу и его месту в Учении.
Слово "дух" появляется в Писании с первых строк первой главы "Бытия".
"В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою". (Быт. 1. 1,2).
Правда, логично предположить, что Дух Божий и дух закона это не одно и то же. Но и исключить связь между этими двумя мы пока тоже не можем. Вообще, несмотря на необычно широкую употребимость этого слова и в прошедшие эпохи и в наши дни, мне лично не знакомо кем-либо данное, а тем более общепринятое определение духа. Сам я позволил себе это сделать в "Неорационализме" и остаюсь при этом определении, но здесь на этом этапе я не хочу приводить его. Это связано с характером избранного мной пути исследования Учения, исследования изнутри, когда замысел Учения раскрывается по мере его эволюции. Также и понятие духа будет проясняться по мере этой эволюции. Пока что я буду пользоваться им также, как им пользуются все другие, т.е. полагаясь на интуитивное восприятие его читателем.
Итак, что можно пока что сказать по поводу духа в Учении.
Во-первых, мы видели, что перед тем как дать евреям развернутое Учение, Бог прибег к максимальной накачке в них духа. Во-вторых, среди заповедей есть непосредственно выражающие требование духовности, причем, помещены они в Декалоге на первом месте, что подчеркивает значение требования духовности в Учении. Это первые четыре заповеди из записанных на скрижалях. По сути все они сводятся к одному - требованию искренней, неподдельной и глубокой веры в Бога. Первая говорит это прямым текстом. Вторая говорит, что не должно быть других богов , кроме Единого. Третья - "не поминай имя Господа всуе" - требует, чтобы вера была без фальши, лицемерия и корысти. Четвертая, по видимости, как бы о другом, о соблюдении субботы. Но причина, по которой нужно соблюдать субботу, это чтобы за суетными заботами жизни, за ежедневной борьбой добывания хлеба насущного, не забыл человек о Боге:
"Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу Богу твоему". (Исх.20. 8-10).
До сих пор дух и духовность - это только вера в Бога. Но как мы уже видели, без духа (духовности), в каком то более широком смысле, не может быть раскрытия, а следовательно и наполнения, и прочих заповедей, а значит и всего Учения в целом. Можно сказать, дух пронизывает все Учение, причем даже больше, чем требование справедливости.
4. От Моисея до Давида
Получением евреями Учения в Синае завершается этап активного вмешательства Бога в их судьбу, этап, на котором все основные события были спланированы и запрограммированы Им заранее. Но цель - создать избранный народ, предназначенный проложить путь всему человечеству к "образу и подобию Божию" этим еще не достигается. Просто евреям предоставляется возможность дальше двигаться самостоятельно по намеченному пути. Прямые же вмешательства Бога в процесс осуществляются теперь, как это было и раньше, на этапе до Авраама, лишь когда евреи слишком далеко уклоняются в сторону от намеченного пути.
И евреи отправляются в путь... с такой же, примерно, уверенностью, как начинающий водитель, ознакомившийся с теорией вождения, но еще не разу не сидевший за рулем. Начинается этап первоначального вживания евреев в жизнь по Учению. Вживания, при котором ни о каком развитии Учения не может быть пока речи. Пока не накопится чувственный опыт на этом пути. Этот опыт важен для понимания дальнейшей эволюции Учения, поэтому мы остановимся на нем подробнее.
Опыт этот дается евреям весьма болезненно. Они убеждаются, что жить по Учению не легко. Не легко по многим причинам, но прежде всего, по той, что им просто не хочется тащить на себе бремя ограничений и обязанностей, тогда как их соседи этого лишены и, на первый взгляд, им живется легче. Поэтому характерным для этого этапа является не прекращающиеся попытки и единиц и масс, и даже всего народа просто отказаться от взятых на себя по завету с Богом обязательств. Не вдаваясь в трактовку отдельных заповедей, евреи просто возвращаются к языческому многобожию или точнее присоединяются к тем его вариантам, которые исповедуют их соседи. Мотивация такого поведения понятна: тяжело бремя Учения и, вообще, хочется "быть как все". Но, как сказано, когда евреи чересчур удаляются от намеченного пути, то в соответствии с буквой завета, Бог наказывает их или непосредственным воздействием или через другие народы. А когда они вновь возвращаются на путь истинный, он поощряет их своей поддержкой.
