Лагерь окончательно ожил. Веселье, если такое слово применимо здесь, разгорелось на славу. Со всех сторон доносятся крики и удары, писк, шелест, треск... Взметнулись в небо огни костров – это солдаты, стараясь осветить окружающее как можно больше, побросали в костер все, что могло гореть. Стало светло, почти как днем. Я обомлел. Вокруг метались самые странные существа, каких я когда-либо видел. Круглые 'тарелки' семенили своими коротенькими лапками и прыгали на людей. Острые, мечеобразные тени, как та тварь, вонзившаяся в щит Баина... Какие-то существа, похожие на отрезы ткани – черной, порытой блестящей чешуей, ткани – ползали, изгибаясь, подобно гусеницам... Что-то, похожее на толстого, короткого червя, выплюнуло веер металлически блеснувших в свете костров игл...
– Рота, ко мне! – донесся сквозь шум боя голос Седого.
– Слышали? – Ламил поймал на копье очередную прыгнувшую на него тварь и, размахнувшись, отбросил ее в сторону. – За мной!
Мы побежали туда, откуда звучал клич Седого. Я перепрыгнул через какого-то наемника, извивающегося на земле и пытающегося отодрать от груди то плоское, похожее на тряпку, существо. Помогать не было ни времени, ни желания – свой зад унести бы! Из-под лежащего слева тела выползла 'тарелка' и, после очередного прыжка, я, сам того не желая, приземлился прямо на нее. Хрустнуло под ногами. Я, не удержав равновесия, взмахнул руками и упал на спину. Тут же отбросил в сторону копье и перекатился. Длинная тень метнулась длинная тень и исчезла, отброшенная пинком Молина. Я принял протянутую руку и поднялся. Отпихнул в сторону Молина и сам увернулся от летящей мне прямо в лицо 'тряпки'...
– Долго вы еще копаться будете? – Баин прикрыл меня своим щитом, ударил мечом какую-то тварь и снова бросился вслед за Ламилом. Мы последовали за ним.
Еще мгновение бешеной скачки – именно скачки, а не бега! – и я, увернувшись, по меньшей мере, десяток раз от прыгающих, подобно каким-то кошмарным блохам или кузнечикам, тварей, врезался в подобие строя, которое образовали около полусотни человек. Уже на последнем шаге, когда я уже почти укрылся за щитами товарищей, почувствовал удар в спину и слабый, еле чувствующийся укол. Не успел я еще осознать, что ко мне что-то прицепилось, как Лосик, оказавшийся ближайшим ко мне наемником, взмахнул мечом и сбросил тварь с моей спины. Удар был точен, но мою шкуру от пореза спас только надетый на мне кожаный жилет.
– Вот так... – осклабился испещренный шрамами наемник, пиная ногой сбитую с меня тварь. Та, тихонько пискнув, пролетела шагов семь и, подняв сноп искр, упала прямо в горящий костер.
– Спасибо! – голос звучит хрипло, словно горло забито чем-то и воздух еле проходит сквозь шерстяной комок. Такое чувство, что бросившееся на меня существо до сих пор висит у меня на спине, скребет по коже жилета своими лапками и пытается добраться сквозь нее до плоти...
– Соберись! – Лосик неожиданно зло зыркнул на меня. – В строй, быстро!
Но строй уже распадался. Весь воинский опыт бывалых наемников оказался бессилен. Плотный строй, когда воины стоят плечом к плечу, прикрывая себя и соседа щитами, хорошо помогал в обычном бою, но абсолютно бесполезен против довольно небольших тварей, ползающих по земле, резво прыгающих и будто сыплющихся с неба. Щиты достаточно велики, чтобы прикрыть против обычного оружия, направляемого человеческой рукой, но они ведь не закрывают все тело с головы до пят. А твари лезут, ищут любую брешь... Прикроешься от прыгнувшей 'тряпки' – в открывшиеся ноги тебе тут же метит 'тарелка', а опустишь щит – в голову летит еще какое-нибудь исчадие. Оказалось, что обороняться гораздо легче парами – прижавшись спиной к спине. И те, кто сообразил это, так и сделали.
– Отходим! – донесся еле слышный голос Седого.
– Куда, эльф тебя раздери?! – выдохнул Молин. – Куда здесь отходить?
– К проходу в стене! – Баин, стоит в паре с каким-то незнакомым бойцом. Судя по кольчуге – одним из баронских дружинников. Вот он отбил щитом что-то круглое, прилетевшее сбоку. Тут же, ткнул копьем в подбиравшуюся к его правой ноге 'тряпку', скривился и ударил снова, навалившись всем весом. – Да сдохни же ты!
– До него еще... – Навин не успел договорить. Нечто, похожее на толстого, короткого червя, нашло брешь в его обороне и сумело вцепиться в правую руку. Навин закричал, бросил на землю копье и щит. Лицо его исказилось гримасой, в которой смещались боль, отвращение и ужас. Левой рукой он вцепился в тварь и принялся отдирать ее от плоти, но червь присосался прочно. Ретон вовремя заслонил товарища щитом и отбросил еще одну, длинную тварь с острым хвостом, которая летела прямо в грудь Навина, в сторону. Внезапно, червь на руке Навина выплюнул одну за другой три иглы, которые вонзились в спину Ретона. Зарычав от боли, Навин вырвал червя вместе с мясом, бросил на землю и принялся топтать...
Я выпустил копье, которым отбросил в сторону похожую на колокол тварь и, схватив Навина за плечо, потащил его за собой – вслед за остальными, начавшими отступление. Нас прикрыли собой Молин и Комил, закрывшись щитами и отчаянно орудуя Молин – копьем, а Комил – мечом.
– Приди в себя! – я отвесил Навину хлесткую пощечину, которая кое-как привела его в чувство. Он часто заморгал и, отбросив мою руку, поднял с земли чей-то щит.
Отступление захлебнулось почти сразу. Кто-то закричал сзади, что тварей слишком много... Один из черных проемов, расчищенных нами в заросших зданиях, выплюнул целую реку новых тварей. Толпа, в которую превратилась наша армия вдруг шатнулась в другую, противоположную той, куда мы отступали, сторону. Что там твориться? Толпа потащила меня куда-то и я еле успевал уворачиваться и отбивать щитом кишащую вокруг мерзость. Если я думал, что раньше вокруг царил хаос, то сейчас понял насколько ошибался. Теперь хаос расцвел во всей своей красе. Мы рассыпались на мелкие группки, бестолково носящиеся во всех направлениях, ожесточенно сражающиеся, убивающие и умирающие, рычащие от злости и вопящие от боли...
– За мной! – десятник, пусть и уже еле стоящий на ногах, оказался тем якорем, за который удалось зацепиться в этой безумной каше. – Сюда!
Мы побежали за Ламилом. Неведомо куда и неведомо зачем. Главное в этот момент – не потерять рассудок и не метаться бестолково, как вырвавшаяся от мясника свинья. И не только наш десяток последовал за ним – рядом бежали трое дружинников, наемники других десятков и даже рот. Сам Седой бежал, на полшага отставая от Ламила. Вглубь руин, подальше от мельтешения теней в свете умирающих костров, которые частью уже начали угасать, а частью – растоптаны.
– Алин! – слева долетел крик, практически заглушенный шумом дыхания и топотом ног.
– Баин, ты? – крикнул я в ответ, узнав голос.
– Жив! Слышишь, Молин? Он жив!
Только сейчас я заметил, что друзей нет рядом. Толпа, налетев волной, разнесла нас в стороны, словно утлый плотик прибоем. Откуда он кричал? Слева? Я начал потихоньку забирать в ту сторону, откуда звучал голос.
– Баин! – крикнул я. – Вы где?
Нет ответа... Ничего, главное – они живы. Выберемся туда, где поспокойнее, и там уже найдемся. Выберемся! Я поднажал, обгоняя бегущих рядом. Больше всего в этот момент я боялся потерять из вида Ламила. Затеряться в толпе, отстать, просто потерять из виду ориентир, который, надеюсь, выведет меня из этого места. А вот и Молин, и Баин! Бегут чуть левее Ламила и тоже стараются не отстать.
Ламил вдруг резко затормозил и чуть не покатился по земле, когда на него налетел Седой. Что еще такое? Я догнал друзей и остановился рядом. Костры давно скрылись где-то позади и только свет луны освещает все вокруг. Но даже в этом слабом, неверном свете видно, что впереди вся земля укрыта сплошным шевелящимся ковром... И этот ковер, как-то медленно, но неотвратимо наползает на нас. Ламил, заведший нас в ловушку, заозирался по сторонам в поисках выхода. Позади гремит шум продолжающегося боя, слева – обросшее лианами строение, впереди – твари...
