– У нас купаются, хотя и меньше, чем до цветения воды. О вредности водорослей для кожи я не слышал. Неприятно только плавать среди травы, – ответил Александр, – А что, тянет в воду? Хочешь искупнуться?

– Да я бы с удовольствием. Душноватый вечер сегодня. Можно и освежиться, – сказал Иван, – Только плавки с собой не взял.

– А мы найдем местечко, где можно Адамчиками. Так даже интереснее будет. Да и водорослей мож поменьше пристанет. Постесняются, небось, приставать к голому мужчине, – сказал Бурашев.

– Ага. А вдруг, наоборот, они у вас голодные, да как набросятся на самые важные мужские причиндалы, – усмехнулся Кузнецов.

– Судя по твоей логике, Ваня, водоросли будут усиленно висеть именно в тех местах, которые должны быть спрятаны в плавки. Хе-хе-хе, – рассмеялся Подгорный.

– Паша, не употребляй вместе, пожалуйста, слово «висеть» с теми местами, которые у меня спрятаны в плавки. О себе так говори. А обо мне не надо, – самодовольно пошутил Иван.

– Фу, как ты только, Паша, мог подумать, что у нас могут быть такие вульгарные растения. Это ваши питерские финско-балтийские водоросли вульгарные, а наши самарские волжско-русские – скромные, – подхватил шутку Бурашев, – Они по всему телу равномерно распределяются, так как кроме порочных мыслей у них еще и платоническая любовь к человеку имеется.

– Ладно, пойдем, проверим это на практике. Допивайте и вперед – темноте и реке навстречу, – Подгорный залпом допил пиво и выразительно посмотрел на друзей, приглашая их быстрее последовать его примеру.

Спустя двадцать минут Александр завел своих гостей в самый дальний уголок пляжа. Там было тихо и темно. Солнце скрылось за горизонтом, и резко наступила непроглядная южная ночь. Ничего не было видно на расстоянии десяти-пятнадцати шагов.

Бурашев снял с себя всю одежду, положил ее на скамейку и с возгласом «Гардемарины, вперед!» разбежался, сделал несколько шагов по воде, запнулся из-за того, что не смог на глубине перенести ногу и свалился в реку.

Друзья не заставили себя долго ждать – быстро разделись, и тоже, пробежав немного, запнулись и шлепнулись в воду.

Отплыв от берега метров на пятнадцать и очутившись в месте, где было неглубоко и можно стоять на дне, парни начали резвиться, барахтаться, запрыгивать друг другу на плечи, бороться, поднимать соперника на руках, отрывая от поверхности воды и затем резко перебрасывая через голову. Загорелые тела сливались в темноте с водой, и лишь белые ягодицы какого-нибудь ныряльщика ярко проявлялись на однородном черном фоне.

Устав от борьбы, Александр решил отдохнуть и пошел к берегу. Он уже вышел из реки по пояс, когда услышал разговоры людей, идущих в его направлении. Бурашев присел на корточки, и над водой осталась торчать лишь его голова. Он постеснялся дальше выходить на берег, потому что четко уловил приближающиеся женские голоса. Александр решил переждать в воде, пока нежданная компания пройдет мимо. Но, к его ужасу, неожиданные гости, не дойдя нескольких метров до скамейки, на которой лежала одежда парней, расстелили на песке покрывало и расположились на нем всей гурьбой. Павел с Иваном тоже услышали голоса и тихо подплыли к Александру.

– Что будем делать? Там девчонки, – шепотом спросил Бурашев друзей.

Три головы, торчащие из реки, замерли на месте, как перископы подводных лодок, следящих за перемещением противника на берегу.

– А что делать? Мы здесь минут через десять замерзнем, а они, похоже, надолго пришли – на гитаре сейчас, не дай Бог, начнут еще наяривать, – шепотом сказал Павел.

– Давайте, тогда жребий кидать, кто к ним на переговоры пойдет? – с ухмылкой предложил Бурашев.

– Неее. Зачем жребий? Пусть Кузнецов идет, – сказал Подгорный.

– А что это вдруг Кузнецов? Я что, лысый, что ли? – с легким возмущением спросил Иван.

– Ну, во-первых, да. Ты из нас самый лысый. А, во-вторых, ты пойми, Иван, что Сане нельзя выходить, он в этом городе живет. Вдруг узнают его. Потом сплетни пойдут о размерах его достоинства и все такое. Хе-хе-хе, – еле слышно засмеялся Подгорный.

– Тогда сам иди. Ты же не из Самары, тебя никто не узнает, – предложил Иван.

– Неееа. Лучше все же тебе пойти. Я ростом выше, у меня хозяйство больше, сразу заметят, что я голый, – улыбнулся Павел, – А ты маленький, с небольшим писунчиком, может быть, тебя девчонки и не заметят. Хе-хе-хе.

– Это у тебя небольшой писунчик. А у меня – нормальный. Подружки не жаловались, – возмущенно, но тихо ответил Кузнецов, чеканя каждое слово, как на защите докторской диссертации.

– Да они просто расстраивать тебя не хотели и притворялись, – продолжал шутить над другом Павел, – А, может быть, им просто сравнить было не с чем. Вот познакомь их со мной, потом посмотрим – с кем твои подружки останутся.

– Хорош подкалывать друг друга. Короче, сыграем на руках и определим – кому из нас выходить за одеждой. А то я уже замерз, пока вы здесь базарите, – прошептал Бурашев, – Как в детстве жребий кидали, помните? Бочка побеждает ножницы, потому что они тонут в воде. Ножницы побеждают бумагу, потому как ее разрезают. А бумага побеждает бочку, потому что не тонет. Выбрасывайте фигуры сначала между собой, а потом я с проигравшим сражусь. Все должно быть по-честному, поэтому я тоже участвую.

Павел с Иваном на счет «Раз-два-три» кистью выбросили фигуры. Подгорный показал сжатый кулак, что обозначало бочку с водой, а Кузнецов – раскрытую ладонь, означавшую лист бумаги.

– Класс! – быстро и радостно прошептал Иван, – Вот иди теперь на берег и покажи девчонкам – какие галантные кавалеры живут в культурной столице России. Ээээээ, – тихо заблеял Иван.

– Давай, Паша, теперь со мной сыграй, – тихо сказал Бурашев.

Бурашев не ожидал, что его друг стал таким консервативным – Павел вновь показал на руках бочку с водой. И Саша утонул в ней со своими тяжелыми железными ножницами.

– Ты что, замерз совсем? Кулаки разжать не можешь? – сказал с кислой улыбкой, раздосадованный проигрышем, Александр.

– Неее. Я просто забыл, какие еще фигуры можно выкидывать. Хе-хе-хе, – тихо засмеялся Подгорный.

– А может не надо тебе выходить, Саня? Давай, мы с Пашкой еще раз сыграем, и кто-нибудь из нас пойдет? – серьезно предложил Кузнецов, – Действительно, вдруг попадется кто-либо из знакомых – засмеют потом.

– Ну, если попадутся знакомые, тогда я сначала к ним подойду, руку протяну, поздороваюсь, как у нас принято. Правда, сомневаюсь, что все мою руку будут пожимать. Гы-гы-гы. Поговорю немного о том, о сем, а потом уж к вещичкам своим тронусь. Так что вы молитесь, черти, чтобы знакомых у меня в этой компании не было, и я сразу бы одежду забрал и ушел. А то пригласят с ними посидеть, побалакать, старое вспомнить, пивка выпить да воблу погрызть. Тогда, чай, замерзнете здесь совсем, хлопцы, – заулыбался Александр, – Ладно, я пошел. Если не вернусь, считайте меня коммунистом. Встречаемся правее, ниже по течению. Я к берегу метров через тридцать отсюда подойду.

Бурашев решительно поднялся из воды в полный рост и пошел к компании, тесно разместившейся у самого берега.

– Привет честному народу, – громко и уверенно сказал Бурашев, выйдя на берег. В темноте Сашу почти не было видно, но на всякий случай, он закрыл свой срам руками.

– Здравствуйте-здравствуйте, – приветливо ответила девушка, сидящая ближе всех, а потом наполовину догадалась, наполовину увидела, что незнакомец абсолютно голый, радостно воскликнула и засмеялась – Ой, а вы откуда такой красивый?!

– Ребята, вы уж извините, Бога ради, за мой костюм, – серьезно сказал Бурашев, – Русалки, в реке напали. Еле отбился. Но одежду они все-таки с меня стащили.

– Все остальное точно в целости? Ничего не пострадало, кроме вещичек? – спросил вызывающе мужской голос, и две девушки сразу захихикали.

– Бурашев на миг остановился. С озадаченным лицом осмотрел свое тело, похлопал по бедрам, потом по ягодицам и ответил серьезно, – Все, остальное вроде бы на месте.