***
…Странный гость появился в их доме в новогодние праздники. Мужчина, как и папка, привез много подарков и вкусной еды. Сразу после застолья мать с сестрой и братом куда-то засобиралась из дома, а обожравшийся деликатесами Дэн прикорнул спать на диван в большой комнате, где стояла наряженная елка.
— Убери-ка пацана, Вадим. Разговор есть серьезный, — обронил мужчина.
— Да понял уже, что ты сам ко мне не просто так приехал, Федор. Давненько ты из своих кабинетов никуда не выбирался. Да спит он без задних ног. С утра во дворе набегался, сейчас наелся и рубанулся.
— Ну, как скажешь. Взрослый сын у тебя уже вымахал. Жених почти. О его будущем подумать не хочешь? Расходов-то впереди много.
— Толку-то, что женилка отросла. Поднимать еще и поднимать.
— Вот я об том же.
Дэн не совсем заснул тогда, но находился в том блаженном состоянии, когда в комнате тепло, съедено много запретных вкусностей, клонит в дрему, и голоса доносятся как сквозь пелену.
— Да не трясись ты так, Вадим… Там «добро» есть с самого верха. Они же тоже свою долю получат. Этот земельный участок при вашем НИИ уже один бизнесмен приглядел. Он же совсем на границе с центром. Тебе главное сделать так, чтобы не ты бумаги подписывал о неэффективном использовании ресурсов, да и не главный бухгалтер. Его вообще лучше отошли куда-нибудь.
Ну, типа, повышения квалификации. Найди там сошку помельче, мозги запарь другой работой, чтоб человечек подмахнул не глядя. А дальше уже моя забота.
— Просто у тебя, Федька, все на словах. А если раскроется? Это ж подсудное дело.
— Да не раскроется. Сейчас по всей стране такие дела творятся, а ты в прямом смысле на деньгах сидишь. Думаешь, я знаю, сколько еще в министерстве продержусь? Если и я слечу, то тебе тоже ничем больше помогать не смогу. Знал бы ты, сколько раз тебя подсидеть пытались. А если и раскроется, то ты все равно не при делах окажешься. Подписывал-то человечек не уполномоченный на это.
— Догадываюсь. Дай мне пару дней хотя бы. Есть у меня одна бабёнка в бухгалтерии. Сына в одиночку на себе тащит, давно по квартире отдельной убивается. Ее что ль, припрячь? А помнишь, с чего все начиналось? В клуб-то этот по единоборству при вузе мы ж с тобой случайно тогда зашли. Замерзли до чертиков.
— Да, было дело. И все, кто туда ходил на занятия, сейчас хорошо поднялись. Вот что значит дружба. Один только ты в провинции застрял. А я ведь сколько раз тебе предлагал хоть в Москву, хоть в Питер перебираться. Ну, дай Бог сделаем, и все случится. Директор-то нынешний вашего НИИ еще полгода продержится, он уже знает, что «приговоренный». А потом новый будет, а пока он в дела въедет, мы все и обтяпаем.
И не то, чтобы Дэн любил подслушивать разговоры взрослых, но вечером, когда столичный гость уже уехал, мать и отец долго засиделись перед телевизором. Идти в школу утром было не надо, потому никто не гнал детей спать. Чем и воспользовался Дэн, выканючивший у матери возможность посмотреть какой-то боевик. Фильм оказался занудным, его постоянно прерывали на новости, и подросток опять провалился в полудрему под мерцающий экран.
— Нин, по-моему, это наш единственный шанс. Ты же сама ещё десять лет назад так хотела выбраться отсюда, — тихо произнес отец.
— Вадь, а если ты сядешь? — дернулась женщина, оглядываясь на «спящего» сына. — Как я с ними с тремя? Ты об этом подумал?!
— Да дрыхнет он. Вот соня растет, весь в тебя, — заулыбался отец. — Если я сяду, будешь передачи носить. Ты ж, когда замуж выходила, знала же, что у нас в предках цыгане и купцы были. Так что казнокрадом мне на роду написано быть.
— Да тихо ты. Лучше бы отнес сына в его комнату.
— Да ты смеешься? Он больше тебя весит. Хоть и твоя копия.
От матери Дэн действительно взял много. В том числе светлые волосы при карих глазах и забавные в форме бабочек родинки на ключицах и плечах. Девушки начали рано заглядываться на него, но все свое свободное время Дэн отдавал спорту и уже с девятого класса часто выезжал в областной центр на соревнования по борьбе, на которых занимал вторые-третьи места.
После продажи земельного участка НИИ Вадика никто не посадил, но он сам ушел из института и решил попробовать вести бизнес в областном центре. Семью он с собой не перевез, поскольку не знал, как пойдут дела, или так говорил близким. Первое время без отца и его шуток было тоскливо, но потом Дэн стал привыкать. «Ты, смотри, Нина. Потеряешь так мужа. Девки в центре шустрые, быстро приметят одинокого мужичка без женской заботы. Так что не тяни с переездом», — напутствовали мать соседки, и как… в воду глядели.
***
Когда четырнадцатилетний Дэн по договоренности приехал в очередной раз в гости к отцу и уже собирался открыть ключами дверь, она сама распахнулась, а на пороге появилась холеная девица с модным тогда каре. Девушка была высокой и необычно худой, с острыми коленками и локтями. На девице все казалось слишком коротким, вызывающим, обтягивающим. Она совсем не напоминала мягкую мать ни типажом красок, ни манерой поведения.
— Привет. Давай знакомиться, я твоя будущая мачеха, — пропела девица. — Вадим много о тебе рассказывал. Его по делам дернули на пару часов, вот я и решила воспользоваться моментом. Ты не стой в дверях столбом, как все деревенские, а проходи. И не натопай мне тут грязными ботинками, не наубираешься за всеми вами.
Что могло привлечь отца в этой девице, Дэн тогда не понял, он просто развернулся на сто восемьдесят градусов и полетел, не глядя по сторонам, на автовокзал, с которого только что приехал. В горле стоял комок, и уже тогда парень понимал, что ни за что не расскажет матери, кого увидел в квартире отца. Разводы в военном городке случались редко и становились потом предметом для обмусоливания в течение долгих месяцев. А еще труднее было представить, что такое может случиться не просто с кем угодно, а с собственными родителями.
Как назло, ближайший автобусный рейс домой был только через пять часов, и Дэн не знал, куда девать это время. В центр возвращаться ему больше не хотелось. Потом Дэн уже не помнил, как к нему подсел худощавый улыбчивый парень с гитарой в чехле и стареньким, обклеенным картинками чемоданом, и кто из них заговорил первым.
