Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Пресветлый Тарос, что же творится с миром?!.

Рабан передернулся, пряча нос в воротник подбитой мехом форменной накидки.

Можно было, конечно, спуститься вниз, в крохотную каюту на корме, под прикрытие железа и стекла, присоединиться к компании трех угрюмых карабинеров, но он упрямо стоял на носу катера. Вцепившись в леера и щурясь от ветра, соленых брызг и валящего с небес серого «снега», Рабан смотрел на медленно приближающийся сумеречный берег. Ненависти к Ксэнгу он отнюдь не испытывал. В конце концов, старая гнида Ксэнг – командир, а приказы не обсуждаются, не правда ли? И пока не будем думать о том, что грам-капитан (согласно букве столь любимого Ксэнгом Кодекса мореплавания) не имеет права покидать борт без крайней на то необходимости – каковую необходимость он, что характерно, определяет для себя сам. Пока не будем думать и о превышении власти шторм-капитаном – пусть офицерский суд чести разбирается. Ксэнг ведь командир только в море. А на суше (или, для данного случая, в конвое – за неимением суши как таковой) он всего лишь барон, тогда как я – граф, граф Тратт, титулованный самолично королем Трагором. На суше и в конвое царят другие законы, там другие люди правят бал. Найдется управа и на Ксэнга. Мог бы и автоматчиков дать, скотина, а не жалких карабинеров…

Наконец мотор заглох, под днищем раздался протяжный скрежет, несколько каймов катер по инерции еще волокло по песку, и двое карабинеров в бригандинах и морионах, неизвестно, как и когда оказавшиеся на палубе, дружно спрыгнули в грязную прибрежную пену. Моментально приняли оборонительную позицию, направив в сторону берега стволы короткоствольных доказательств нейтралитета, а третий помог спуститься Рабану… Хотя – не столько помог, сколько сдернул грам-капитана вниз, в воду, и мигом закрыл от берега своим телом, но, надо признаться, проделано это было столь быстро и настолько пиететно по отношению ко второму на корабле офицеру, что иначе, как «помог спуститься», сие действие назвать было трудно.

А спустя секунду Рабан понял, в чем причина такой прыти: на песчаном берегу обнаружился еще один персонаж. Причем явно ждущий их прибытия.

На усыпанном пеплом берегу, едва различимый в задымленном воздухе, опираясь на сучковатый посох, стоял человек.

Более того: женщина. С перемазанным копотью лицом, с развевающейся на ветру гривой светлых волос. В изодранном, вроде бы полувоенном зеленом костюме. Она стояла неподвижно и терпеливо ждала, когда гидернийцы соизволят выбраться на сушу. Совсем юная, смазливенькая. На первый взгляд, безоружная. На тот же первый взгляд – одна… Хотя вон за той дюнкой можно, пожалуй, укрыть с десяток вооруженных до зубов съерконов[4]… Ну да делать нечего, придется рисковать…

Высоко поднимая ноги, чтобы голенищами сапог не зачерпнуть воду, подобрав подол накидки, Рабан двинулся вперед. Молчаливые карабинеры не отставали ни на шаг, держа пальцы на курках карабинов и слаженно сохраняя фигуру «клешня», коя, по мнению штабных высокоученых лбов, с семидесятипроцентной вероятностью защищает объект от поползновений со стороны потенциальных злопыхателей. Однако, заметим в скобках, против настоящих злопыхателей троица охранников с карабинами – как слепые мышки против голодного кота…

Девица на берегу, когда стопы грам-капитана коснулись суши, наконец пошевелилась: подняла руку и произвела пальцами несколько быстрых движений – которые были бы напрочь непонятны простому обывателю, но для человека посвященного обозначали: «Я свой». Рабан непроизвольно дернул щекой. Ага, успокаивает, чтоб, значит, стрелять с дуру не начали. Ладушки, пока стрелять не будем. Вот только кто ж тебя, милая, надоумил приказывать боевому гидернийскому кораблю? Мала ты еще для таких словечек, чином не вышла… Кто же тогда?

Рабан, подойдя ближе, остановился. Карабинеры замерли по бокам, поводя стволами и выцеливая возможную опасность со всех сторон.

– Я так понимаю, что это вы сигналили, – сказал он, ворохнув носком сапога две обгоревшие ветки у ее ног.

Взгляд девчонки скользнул по нашивкам на правом плече Рабана, выглядывающим из-под накидки.

– Да, я. Благодарю, что откликнулись, мастер грам-капитан, – ответила она и с достоинством наклонила голову. Прядь грязных волос упала ей на лицо, она нетерпеливым движением откинула ее назад. Тот факт, что на берег по ее зову прибыл лично грам-капитан, девчонку, казалось, ничуть не удивил и не смутил. Как будто так и должно быть. – Свободный агент Отдела последнего рубежа безопасности на территории Тоуранта, – отвесила она легкий поклон. – Личный номер три – ноль – три – восемь – пять – три – ноль, кодовое имя «Филин».

– Я вас слушаю, – холодно сказал Рабан.

Представляться он не спешил. Она могла назваться кем угодно, хоть самим адмиралом Фрастом, – прекрасно понимая, что проверить ее слова на месте невозможно… Впрочем, она знает код для тайных сообщений и секретную жестикуляцию, знает количество цифр в личных номерах агентов, разбирается в гидернийских знаках различия…

– Вы обязаны взять нас на борт, – сказала она.

И заявлено это было столь безапелляционным тоном, что Рабан помимо воли ухмыльнулся. Но тут же вновь стал серьезным и быстро огляделся. Берег был пустынен в обе стороны.

– Нас? А позвольте полюбопытствовать, кого это – нас?

Из-за давешней дюны, той самой, где, по логике, прятался взвод съерконов, донесся приглушенный лай.

– Я не одна, – быстро проговорила девчонка, мимолетно оглянувшись в ту сторону. – Со мной… Нет, мастер грам-капитан, лучше вам самому посмотреть. Словам, у меня такое ощущение, вы не поверите…

Неожиданно пошел дождь, горячий, почти кипяток, и вперемешку с пеплом получалась настоящая каша, валящаяся с неба. Видимость сократилась до полного неприличия, дальше вытянутой руки совершенного ничего не было видно, к тому же с земли стал подниматься густой туман – в общем и целом раздолье для противника, стреляй себе по силуэтам, как в тире, сам оставаясь невидимым и необнаружимым.

Рабан невольно поежился.

Хорошо хоть, что дождь, а не булыжники с неба…

– Агент, я надеюсь, вы понимаете, что…

– Я-то понимаю, – с неожиданной резкостью перебила чертовка. Только теперь Рабан заметил, что она находится на грани истерики, с превеликим трудом себя сдерживая. – Я очень хорошо все понимаю, мастер грам-капитан. В частности, то, что и у вас, и у нас мало времени. То есть времени нет совсем. Если б я была не той, за кого себя выдаю, – уж поверьте, я бы нашла более действенный способ причинить вам вред… Идемте же, мастер грам-капитан. Ваша охрана пусть тоже идет с нами. Клянусь Гидернией, вам ничего не грозит.

Земля под ногами качнулась, загрохотало где-то совсем рядом, и в лицо ударил порыв ветра – такой сильный и неожиданный, что Рабан едва устоял на ногах. Накидка взлетела за спиной, хлопнула, как парус, рванула грам-капитана назад, и застежка больно впилась в горло. Назвавшаяся Клади уцепилась за его рукав.

– Быстрее, грам-капитан. Пока в самом деле не стало слишком поздно. Нам нужна ваша помощь. Помощь соотечественников и соратников…

И опыт Рабана, и его интуиция, ни разу не подводившая за десять лет службы в Отделе ПРБ, оба верных помощника безмолвствовали – по причине недостатка информации. Но в одном девчонка была безусловно права: если это и ловушка, то слишком уж сложная и ненадежная. Попади грам-капитан в плен, никто и не полезет выручать его, что бы там ни проповедовал Кодекс мореплавания: безопасность всего корабля всегда дороже жизни одного человека… Впрочем, возможно, захватчикам это неизвестно. Возможно, они надеются таким манером отвоевать себе место на борту – в обмен на жизнь грам-капитана…

Но тогда откуда они столько знают?

А может быть, в Отделе предатель?! Ну и времена…

Рабан и сам не заметил, как двинулся следом за девчонкой, его рукав не отпускающей. Тройка карабинеров, сохраняя фигуру «клешня», неотступно брела рядом.

вернуться

4

Съеркон-Кист – легендарный герой Трехцветной войны (483–485 гг.), арбалетчик, легендарный снайпер-одиночка, воевавший на стороне Шадтага и за три года военных действий уничтоживший более ста офицеров противника. Его имя стало нарицательным не только в Шадтаге.

3
{"b":"222025","o":1}