В августе 1866 года царский агент снова вспомнил 6 «литовских суммах» и с явным удовольствием сообщил в Петербург о слухах, будто Свентожецкий и Врублевский «ловко вынули» из них в виде займа 13 тысяч франков. Через два месяца в донесении опять фигурировали те же слухи; на этот раз сообщалось, что Свентожецкий и Врублевский уличены, но вышли из положения, взяв в долг у графа Плятера нужную сумму и внеся ее в кассу. Доходившие в Лондон клеветнические слухи распускались деятелями крайнего правого крыла эмиграции; Балашевич-Потоцкий не только доносил о них своим хозяевам из Третьего отделения, но и всячески распространял среди знакомых и через печать.
Балашевичу-Потоцкому, верно служившему царизму до 1875 года, удалось сойти со сцены неразоблаченным, и его шпионские донесения стали известны только после Октябрьской революции. А вот другой царский агент — Адольф Стемпковский, действовавший главным образом в Швейцарии, попался. Эмигранты узнали о его шпионской службе и, естественно, были страшно возмущены. Некоторые из анархистов предлагали физическую расправу, но восторжествовало предложение о предании Стемпковского эмигрантскому суду нести. Будучи членом суда, Домбровский, несмотря на свою горячую ненависть и физическое отвращение к предателю, проявил большую щепетильность в отношении формальной стороны дела. Об этом свидетельствуют его письма председателю суда Яновскому, датированные июнем — июлем 1868 года. В своих письмах Домбровский, во-первых, предлагал обставить судебную процедуру такими юридическими гарантиями, как убедительные доказательства вины, прения сторон и т. д., во-вторых, требовал вынесения специального определения о том, что эмигрантские суды не имеют права лишать гражданства, так как не являются органами, свободно избранными нацией. По мнению Домбровского, задача такого рода судов состояла в установлении вины и оглашении обнаруженных фактов для того, чтобы предостеречь эмигрантов.
На заседаниях комитета, руководившего Объединением польской эмиграции, всплывали и иные достаточно острые вопросы, в обсуждении которых Домбровский активно участвовал. Важнейшими были многочисленные дискуссии по политической программе и уставу организации: над их проектами комитет работал на протяжении всего 1867 года. В мае этого года Балашевич-Потоцкий сообщил в Петербург: «Организация главного комитета продвигается медленно. Причины тому — разлад мнений и несогласие предводителей. Проект организации, составленный Домбровским (Ярослав), Врублевским (Валерий) и Ярмундом, встретил оппозицию, весьма сильную со стороны Свентожецкого и ксендза Жулинского…» Царский агент правильно обозначил две основные группы внутри комитета, первая из которых стояла на революционно-демократических позициях, а вторая отстаивала устаревшие принципы шляхетской революционности. Но внутри первой группы тоже не было полного единомыслия, причем Домбровский выделялся в ней, как правило, наибольшей радикальностью.
Результаты дискуссий и самостоятельных раздумий Домбровского над программными вопросами в значительной мере отразились в «Гражданском катехизисе», конспект которого он составил в конце 1867 года. Возникновение этой небольшой, но очень содержательной рукописи связано с конкурсом на «Катехизис для простого народа», который еще в 1865 году был объявлен эмигрантским Союзом польской молодежи. Домбровский, получив на отзыв один из представленных текстов, сообщил свои замечания автору — Брунону Добровольскому и сделал конспективный набросок того, что он сам считал бы необходимым изложить в «Катехизисе».
В письме Добровольскому прежде всего обращает на себя внимание антианархическая направленность поставленных вопросов и высказанных замечаний. Необоснованное отрицание роли государства в построении после революции нового общества уже входило тогда в моду. Это сказалось на представленном Домбровским тексте. Домбровский требовал от Добровольского более четких разъяснений насчет того, какой аппарат управления заменит после революции свергнутых монархов, князей, генералов и господ, насчет того, как будущая Польша будет защищать свою свободу и независимость без постоянной армии и рекрутчины. Кроме этого, Домбровский специально выделял вопрос о форме революционного правительства: должно ли оно быть коллегиальным или может быть единоличным? «Речь идет, — писал он, — о важной для нас проблеме диктатуры — несчастная эта идея настолько укоренилась в польском обществе, что стоит коснуться этого предмета».
Семь пунктов конспекта Домбровского затрагивали важнейшие общественно-политические проблемы: человек и общество; правительство — его назначение и организация; природа государственной власти и соотношение законодательных, исполнительных и судебных функций; понятие свободы применительно к личности и целому народу; формы собственности; содержание терминов «равенство» и «братство». Конспект был предельно краток. Несмотря на это, некоторые места его представляют большой интерес. Разум и свобода составляют, по мнению Домбровского, основные потребности человека; стремление их защитить и сознание собственной слабости побуждают людей к общественной жизни; гражданские права и обязанности есть результат общественного договора, главные основы которого таковы: высшая власть принадлежит всему обществу, а каждый человек есть частица этой власти. Форму государства, основанную на принципах общинного управления, Домбровский считает лучшей формой государственной власти. В индивидуальных взаимоотношениях Домбровский за свободу личности, но против «самовольства», то есть анархии. Говоря об отношениях между народами, он заявляет: «Каждый народ имеет право на независимое существование». Все люди должны иметь равные права но отношению к обществу, а все народа! — равные права по отношению к человечеству; равенство, пишет Домбровский, есть главное основание свободы.
Самые острые устные и печатные дискуссии неизменно возникали как раз вокруг вопроса о равноправии народов, о праве каждого из них на самостоятельную государственность. Многие деятели польского освободительного движения, даже те, которые в общей форме признавали равноправие, меняли свою позицию, когда это касалось народов, подвластных когда-то Речи Посполитой, в частности украинского народа. Домбровский занимал в данном вопросе прогрессивную позицию, отстаивая ее последовательно и настойчиво. В июле 1866 года в комитете вспыхнула дискуссия по поводу текста редакционной статьи в первом номере его органа — газете «Неподлеглость». Особенно острые споры вызвал «украинский» вопрос. Домбровский, судя по протоколу заседания, подверг критике требование, чтобы все народы, населяющие территорию бывшей Речи Посполитой, слились в одну польскую нацию. Спор возобновился на заседании, состоявшемся примерно через полгода, при обсуждении вопроса о включении в герб будущей Польши в качестве символа Украины герба Киева. Домбровский занял снова такую же позицию, как и при обсуждении редакционной статьи «Неподлеглости».
После опубликования ответа Домбровского Беднарчику, о котором подробно рассказывалось выше, в комитете Объединения противоречия по «украинскому» вопросу особенно обострились. Свое несогласие с ответом выразили даже такие радикальные члены комитета и ближайшие друзья его автора, как Ярмунд и Врублевский. Домбровский упорно защищал и разъяснял изложенные им взгляды, но, убедившись в безрезультатности своих усилий, заявил, что в сложившихся условиях он откажется войти в комитет на следующий срок. Обосновывая свое решение, Домбровский, кроме идейно-политических, приводил еще и чисто личные мотивы, «Что касается моего участия в новом составе комитета, — писал он Милковскому, — то оно совершенно невозможно. Прежде всего из-за моих семейных обстоятельств; затем я имею нужду быть свободным, деятельность же комитетская, связывавшая меня совершенно и до этого, в будущем, вероятно, связывала бы меня еще больше».
Вся эта история получила своеобразное отражение в отправляемых из Лондона донесениях царского агента Балашевича-Потоцкого. 21 сентября 1867 года он сообщал, что Домбровский, Врублевский и Ярмунд «составили новый проект устава Объединения польской эмиграции на демократических началах». Через два месяца в Петербург поступило его донесение о том, что раздоры в Объединении усилились. В декабрьском донесении говорилось уже о выборах нового состава комитета. Среди кандидатов, писал, между прочим, царский агент, фигурирует Токажевич; «его главной идеей есть союз с партией Герцена и русскими демагогами, которых он [Токажевич] называет представителями возникающей новой Молодой Руси». А далее шел текст, прямо относящийся к Домбровскому: «Неурядица в выборах вновь увеличилась по поводу предложения Домбровского «всем русинам предоставить полную свободу быть с Польшей или с Россией». Домбровский вызвал сильную бурю в среде эмиграции и, наверное, не устоит, хотя его считают весьма способным членом».
