– А здесь что самое смешное? – без улыбки спросил Сварог.

– То, что не более двух десятков новоиспеченных дворян, обретя золотые пояса, разбежались искать счастья за пределами баронства. Бойкая молодежь, понятно. Остальные почесали в затылках, на скорую руку, как сумели, составили себе гербы, после чего вновь принялись пахать и лепить горшки – жить-то на что-то надо… За такие именно фокусы у владетелей Вольных Майоров и отобрали право возводить в дворянство. Достойно сожаления, что эту меру не распространили и на Пограничье.

– Я уловил ваши тончайшие намеки, – сказал Сварог. – Но, насколько могу судить, не нарушил традиций и законов…

– О, разумеется. Изящно отыскали лазейку, совершив именно то, против чего я вас и предостерегал.

– Вы же сами советовали побыстрее с ней поладить.

– Я и раньше знал, что вы не дурак…

– Спасибо.

– …но были и останетесь мальчишкой, – спокойно закончил Гаудин.

– Я себя, наверно, уже не переделаю.

– Вот это-то и опасно, – вздохнул Гаудин. – Ну хорошо, оставим это. Поговорим о деле. Информации у вас достаточно, а остальное узнаете на месте. Серьезного мага сделать из вас за это время было невозможно, пришлось обучить на скорую руку самым необходимым вещам – до боевого применения коих, искренне хочу верить, не дойдет… Теперь – политика. Большая политика. Через двадцать девять дней – Новый год. По давней традиции, в последний день старого года канцлер представляет императрице, Тайному Совету и Палате Пэров развернутый доклад о состоянии дел в Империи. И если мы скроем от него историю со сбитыми брагантами… вернее, скрыть не удалось, он и сам уже знает, конечно, но если мы не представим официальную бумагу… Впрочем, если мы ее представим, лучше не станет, получится превеликий шум и долгие дискуссии с непредсказуемыми последствиями. Поэтому Глаза Сатаны должны исчезнуть без следа еще до Нового года. Так что у вас примерно двадцать семь дней. Чтобы попасть во дворец, к Делии, достаточно будет нескольких часов. Плавание пароходом по Ителу до моря и по морю в Шаган отнимет у вас не больше двух недель – погода стоит благоприятная, в это время штормы у берегов континента редки. Времени у вас достаточно. Если все пойдет гладко… – Он помолчал и вдруг признался, сделав над собой некоторое усилие: – Знаете, я пытаюсь молиться. Получается плохо, мы почти забыли, как это делается. Подозреваю порой, что и Гленор пытается…

Рядом звонко щелкнули каблуки. Это вошел пилот:

– Милорд, вы были правы. Нас преследуют. Вимана без ходовых огней, держится примерно в двух лигах от нас. Насколько я могу судить, наблюдение с их стороны чисто визуальное.

– Вот так, – криво усмехнулся Гаудин. – Нет закона, запрещавшего бы летать за другой виманой. Кому-то страшно хочется узнать, куда мы собрались… Катрик, установите «паутину».

– Но, милорд…

– Я отвечаю. Поставьте «паутину» и увеличьте скорость, пусть врежутся на полном ходу…

– А это законно? – спросил Сварог, когда хмурый пилот вышел.

– Совершенно незаконно, – признался Гаудин с хищной улыбкой. – Более того, подобное воздушное хулиганство решительно запрещено. Однако станции наблюдения подчиняются мне. И наш преследователь, кто бы он ни был, жаловаться ни в коем случае не побежит, можете мне поверить…

Он движением век погасил свет в салоне и напряженно уставился во тьму за окном. Сварог смотрел туда же. Ярко светили звезды, слева, довольно далеко, россыпью огней сиял чей-то манор – судя по обилию и разноцветью, там задавали бал. На фоне звезд вдруг вспыхнула путаница ярко-сиреневых линий, и в самом деле похожая на паутину, горела секунды три, потом погасла, в том месте зажглись малиновые вспышки, тут же провалившиеся вниз.

– Ну вот, самая обычная вимана, – сказал Гаудин. – Ничего страшного – повиснут на «уровне безопасности», спасатели чуть помедлят, ибо получили от меня недвусмысленный приказ… Не надо столь удрученно морщиться. Тот, кто вывел из строя ваш ял, поступил не в пример подлее. Я надеюсь, вы в меру злопамятны? Ничего, право, нет плохого в том, чтобы быть в меру злопамятным и мстительным… Главное – не увлекаться.

…Огромный снольдерский речной пароход, белый с тройной алой каймой по бортам, гордо именовался «Морской Король» и выглядел скорее длинным, трехэтажным барским особняком, по капризу свихнувшегося архитектора украшенным парой высоченных гребных колес и двойной трубой с фигурными коваными раструбами. По здешним меркам лайнер был сама роскошь и возил исключительно чистую публику, дворян и Сословия – а прочих деликатно отпугивал запредельными ценами на билеты. В каюте Сварог обнаружил даже ванну, воду забирали из реки системой хитро устроенных труб и подогревали паром.

В дополнение ко всем роскошествам на пароходе, вне всякого сомнения, имелись и шпики в широком ассортименте, от речной полиции до заграничной разведки, их просто не могло не оказаться на судне, совершавшем регулярные рейсы меж портами двух сопредельных держав, соперничавших исстари. Сварог попытался было вычислить хотя бы одного-единственного топтуна, но быстро оставил это занятие – пришел к выводу, что хорошего шпика ни за что не вычислишь с маху, а иной насквозь подозрительный субъект, неустанно зыркавший по сторонам колючими глазками, вероятнее всего, окажется везущим большие деньги или ценные бумаги агентом богатого банкирского дома. Он сам, кстати, в таком именно обличьи и выступал, щеголяя в бархатном хомерике с увесистым кошелем на серебряном поясе, в сопровождении рыжеволосого «племянника». Ну а замок его сундука был бы не по зубам любому здешнему шпику – что вряд ли кого-то насторожило бы, купцы обожают хитроумные запоры…

Единственное неудобство – то и дело приходилось уворачиваться от попыток настоящих купцов втянуть его в какую-нибудь сделку. Вот и сейчас, в ресторане, он едва отвадил почтенного дельца, предлагавшего партию тканей со склада в Балонге. Купец наверняка был настоящий и серьезный, но дешевизна партии наводила на мысль, что в Балонг этот товар попал от мореплавателей, кои любят именовать себя джентльменами удачи, хотя судебные протоколы и прочие юридические бумаги упорно именуют их несколько короче и непригляднее…

Купец перестал настаивать, когда до него дошло, что Сварог все понял. И тонко намекнул, что чрезмерная осторожность и излишняя в торговых делах щепетильность способны лишь навредить. Разведя руками, Сварог сообщил, что маменька воспитала его в духе именно чрезмерной щепетильности, а поскольку старушка крепкая, до сих пор держит в руках бразды и ключи от главной кассы, дело, собственно, и не в воспитании даже… Купец сочувственно похлопал его по плечу и обнадежил: мол, все мы смертны, а старушки особенно… Сварог согласился, допил свой графин «Оленьей крови» до самого донышка и покинул ресторан.

Привлеченный короткой, непонятной возней, сопровождаемой странными звуками, он поднялся на верхнюю террасу и обнаружил в уголке любопытную картину. Какой-то субъект сидел, привалившись спиной к вычурным перилам, и, закатив глаза, держался обеими руками за живот. Он-то и издавал эти странные звуки, и вид у него был самый что ни на есть печальный. Над ним, заложив руки за спину, стояла Мара и откровенно любовалась своей работой. Судя по золотому шитью на синем хомерике, мелко завитой светлой бородке и таким же кудрям, субъект был купцом из Балонга.

– Прелестно, – сказал Сварог, подходя. – Не слышу объяснений.

– Терпеть не могу, когда мне руки в штаны суют, – объяснила Мара. – Да еще потные.

– Это, конечно, аргумент, – сказал Сварог. Купец что-то забормотал. Сварог наклонился к нему послушать. Выпрямился, хмыкнул:

– Видишь ли, он страшно извиняется – он-то был уверен, простая душа, что ты – мальчик…

– Да? – фыркнула Мара. – В таком случае добавлю-ка я ему еще немножко…

– Отставить, – сказал Сварог, наклонился к стонущему купцу. – Между прочим, в Ронеро только что ввели новую статью насчет педиков. Там что-то веселое и увлекательное насчет тисков на известное место и раскаленного железа… Пожаловаться в Равене портовым властям? Ты ж, сукин кот, самым нахальным образом развращал мою юную, непорочную племянницу, полагая ее племянником…