Но вот уже несколько сот лет южная часть Дешт-и-Кипчака, в том числе могущественный Отрар и более сорока находившихся в его подчинении городов, оказались под непосредственным влиянием Хорезма. Под его владычеством очутились и все оседлые кипчаки-дехкане на побережьях реки Инжу. Главной причиной зависимости была новая мусульманская вера, неумолимо проникавшая в глубь языческой страны. Арабские завоеватели некогда захватили Отрар, Испиджаб, Сыгынак, Тараз и другие южные города кипчаков. Однако горожане вскоре опомнились, объединились и прогнали арабов-чужеземцев, прозванных ими опиумокурильщиками. Дорогой ценой была возвращена свобода, но, уходя, арабы оставили на этой земле свою религию, многочисленных сахаба, сподвижников пророка; баба, последователей сподвижников; ата, учеников последователей; кари, чтецов и толкователей Корана; благочестивых софы и ходжей, прямых потомков пророка. В народе почитались духовные наставники кипчаков — Жаланаш, Арыстанбап, Жлаганата, святой отшельник Бабай Азиз, прозванный Волосатым.

Отрар и другие города, оказавшиеся, таким образом, раньше, чем кочевые кипчаки, в сетях ислама, попали в зависимость от хорезмийцев, ибо одним из оплотов мусульманства была тогда священная Бухара. Но при всем своем могуществе исламская религия не была единственной причиной зависимости Дешт-и-Кипчака от Хорезма. Да и зависимость была относительной. Жили кипчаки все же своей, самостоятельной жизнью, и полной власти над ними хорезмшахи не имели. Поддерживаемый всей огромной степью Иланчик Кадырхан лишь в делах веры и на правах соседства общался с правителями Хорезма.

Нынешний хорезмшах Мухаммед, сам наполовину кипчак, неизменно держит при себе советника из кипчаков. Тот принимает непосредственное участие в решении важнейших государственных дел. Лично он, Иланчик Кадырхан, состоит членом Дуан-арза — государственного совета в Ургенче. Родная мать всемогущего шаха Хорезма, «повелительница всех женщин мира» Турханханум, родом из кипчакского племени канглы. Иланчик Кадырхан приходится ей родным племянником.

В чем слава и сила нынешнего Отрара?.. Все знаменитые караванные дороги, самая главная из них — Великий Шелковый путь, начинающийся у Мраморного моря и идущий далеко на Восток, и Главный Шелковый путь, ведущий из древнего Вавилона через Индию и Хорезм в сторону Китая, и так называемая Вражеская дорога, между государствами Сабр и Хорезм, пролегают через Отрар. Здесь в караван-сараях подолгу живут именитые купцы и путешественники со всех концов земли; на отрарском Кан-базаре торгуют товарами со всего света. Отсюда караваны продолжают свой далекий путь. Торговля в Отраре развивается стремительно, и благодаря ей город процветает изо дня в день. Земли здесь плодородные, воды вдоволь, дехкане трудолюбивы, издревле занимаются земледелием, бахчеводством и садоводством.

Но сказочное богатство города постоянно притягивает взоры алчных врагов. Издавна чужие племена затевали кровавые походы на Отрар и его владения, однако каждый раз эти походы разбивались о стойкость его защитников. Но враг не успокаивался, засылал лазутчиков, шпионов, сеял смуту между кипчакскими ханами, подкупал правителей, упорно выискивал слабые места. Понимали враги, что не подчинить им славный Отрар с помощью оружья, и действовали исподтишка, старались подточить его изнутри.

Иланчик Кадырхан читал рукописи арабских историков, в которых Отрар назван «Фараб» или «Баряб». В книге «Худуд аль-Алим», хранящейся в Отрарской библиотеке, встречается название «Параб». Слово это знающие люди переводят как «долина на стыке двух рек». И в самом деле город вырос на том месте, где река Арысь сливается с рекой Инжу. Здесь, на великой караванной дороге между Западом и Востоком, обосновались ученые, мудрецы, музыканты, прорицатели, ювелиры, поэты. Жителей в городе сейчас более двухсот тысяч. Он знаменит большими каменными домами, мечетями, творениями древнего зодчества, дворцами и мавзолеями, банями, лавками, базарами, мастерскими-кузнями, бесчисленными караван-сараями, хаузами, садами. В этом прекрасном городе можно чувствовать себя как в саду эдема, даже не вкусив райских яблок, не испив чудесной, исцелительной воды зем-зем, не насладившись объятиями томных райских дев.

В центре города особенно много красивых высоких жилых домов из жженого кирпича, которые называют жадигерами, и молитвенных домов, построенных в форме юрты, с куполом. Большое распространение получили еще два вида кипчакского зодчества: округлой формы кирпичные особняки — уй-тас и просторные кешены — жилища с неизменным круглым куполом и потолочными отдушинами вместо окон. В таких домах большей частью и живут дехкане. На окраинах города — в рабатах пестрят бесчисленные приземистые глинобитные домики в форме четырехугольника или коржуна — переметной сумы: с двумя комнатушками по обе стороны. Среди них встречаются и кирпичные, с украшениями. Двери их непременно выходят на юг. Здесь живут главным образом кузнецы, ткачи, горшечники, гончары, разные мастера.

К числу древних кипчакских городов относится и Сыгынак, который в летописи называют еще Сунак, что означает «селение, богатое водой». В знаменитом «Словаре тюркских языков» Махмуда Кашкари встречается пояснение: «Сунак — город в стране гузов». Сыгынак всегда был для арабов яркой, притягательной звездой, сверкающей на небосклоне государства Мавераннахр — сказочной страны за рекой. Послы и путешественники постоянно упоминали город, называя его вторым остовом страны Дешт-и-Кипчак, золотыми воротами Великого Шелкового пути.

Третьим по величине и значимости городом у кипчаков считается Испиджаб. Он был построен правителями племени канглы. Город отличается тем, что производит драгоценные металлы, золото, серебро, владеет рудниками и рудообрабатывающими печами. Все мастерские по плавке олова расположены высоко в горах. Там и рудники, и заросли арчи под рукой. К тому же на высоте легче плавится металл. Лучшие оружейники работают в тамошних кузнях. Правитель Испиджаба, ярый приверженец ислама, долгие годы разрешал в городе торговлю рабами. Иланчик Кадырхан прекрасно знал об этом, но закрывал глаза на лихоимцев — торговцев живым товаром. Почему-то Испиджаб отличался более жестокими нравами. Наместники его в ловкости, коварстве, хитрости превосходили всех других.

По-своему красив и величествен также город Тараз, прославившийся прежде всего искусной выделкой и выбелкой козьих шкур, прочнейшего сафьяна для переплетения книг,

В городе Ясы издревле сильно развиты ювелирное и гончарное ремесла. Искусство здесь — неиссякаемый родник…

Обо всем этом думал-размышлял Иланчик Кадырхан, в одиночестве совершая прогулку по степи. Думы его нарушил стремительно приближавшийся конский топот. Повелитель круто повернулся, расправил саженные плечи. К нему спешил верный нукер Максуд. На поводу рядом скакал подсменный конь. На почтительном расстоянии от повелителя Максуд спешился и застыл в низком поклоне. Кадырхан пошел навстречу. Рослый, могучий нукер все еще продолжал держать обе руки на груди.

— Что хочешь сказать мне, Максуд? — спросил Кадырхан.

— Мой повелитель! Хочу сказать, что Бадриддин — предатель. Это он натравил врагов на аул Ошакбая!

Сказав это, Максуд склонился еще ниже.

— Чем докажешь?!

— Мне сказал об этом старый проводник аламанов.

Он сам пришел с покаянием и сидит теперь в Гумбез Сарае, готовый к услугам, мой повелитель!

— Выходит, лазутчик отсиживался под полами моего халата?!

— Бадриддин давно уже замыслил подлость.

— Не клевещут ли на него? Ведь он не однажды безупречно исполнял мои поручения!

— Отец его, Тажиддин, был несколько лет наместником Отрара. Все знают: он сколотил громадное состояние за счет города. Одних только жен он имел сорок, не считая рабынь…

— Ну так что?

— Бадриддин считает, что вы лишили его отцовского трона. Вы — причина всех его бедствий!

— Какую же цель он преследует, идя на предательство?

— Его цель — смута, раздоры, междоусобица в нашей степи. Шах Ирана за гибель своих сарбазов-аламанов потребует с нас мзду. Между нами возникнет вражда, может быть даже война. Вот это и нужно Бадриддину. Он метит на ваш трон, мой повелитель!