– Где будем садиться? – Фёдор Игнатьевич сделал вид, что не заметил шпильки. – Хотелось бы поближе к чужому звездолёту, но опасно – как бы не зацепить защитные системы.
Константин вопросительно посмотрел на Ингу, потом на кота.
– Лучше сесть от него подальше, – сообщила Инга. – Мне так кажется.
– Мяу! – Мурзик не стал утруждать себя использованием динамиков, изобразив пантомиму «ты здесь капитан или мышей половить вышел?» Сейчас он был похож на обыкновенного рыжего кота: тощий, грациозный, с надломленным у основания правым ухом.
Константин кивнул:
– Приземлимся чуть в стороне, не хочу рисковать «Диптихом».
Двигатели хроноскафа сменили тональность урчания, и аппарат мягко опустился на грунт.
– Мы его нашли, – выдохнул Константин, всё ещё не верящий в реальность происходящего. – Мы нашли настоящий чужой звездолёт. По возвращению домой, нам отольют памятники из чистого золота.
– Бери выше – из платины, – восхищённо прошептал Фёдор Игнатьевич.
Мурзик, уже воплощённый в монументе, скромно промолчал, а у Инги просто не нашлось слов.
Грбыру хотелось есть. Дающее-сытость-быстроногое-мясо три луны назад откочевало к северу, а вызывающие-изжогу-маленькие-шустрые-ушастики проявляли завидную бдительность, в результате чего Грбыр был ужасно голоден. Ещё Грбыру хотелось женщину. Его согревающая-ночами ушла вместе с племенем, оставив на скале прощальное письмо. Грбыр был изображён в нём отсечённым-от-племени-придумывающим-слова-неудачником, а сама согревающая-ночами держала в руке не скребок-для-разделывания-шкур, а летящую-в-еду-острую-палку, а у её ног лежала поверженная гора-мяса-с-хвостом-на-морде. Грбыр уже два солнца подряд размышлял о том, насколько этот мир несправедлив и даже придумал слово «феминизм», обозначающее согревающих-ночами-мнящих-себя-охотниками. На охоту Грбыр идти опасался, прошлой ночью он встретился с мохнатым-убийцей-на-мягких-лапах, от которого чудом унёс ноги, и теперь осторожничал. Впрочем, голод всё сильнее давал о себе знать, и Грбыр, опираясь на летящую-в-еду-острую-палку, для которой он придумал звучное название «копьё», выбрался из пещеры. Неподалёку кочевали горы-мяса-с-хвостом-на-морде, но охотиться на них можно было только всем племенем, да и то результат охоты был непредсказуем. Поэтому Грбыр, тяжело вздохнув, отвернулся от добычи-наполняющей-рот-слюной и отправился на поиски другой пищи.
Вблизи звездолёт напоминал скалу, поросшую коричневой травой. Вот только идеально ровные ростки намекали, что это палеофлора, а высокотехнологичное покрытие, защищающее корабль от разрушения. Команда несколько раз обошла махину в поисках двери, но сплошная поверхность не оставляла им никакой надежды. Когда солнце уже начало клониться к закату, а в воздухе появились большие слепни, раз в пять превышающие своих далёких потомков, доживших до XXIII века, экипаж вернулся на «Диптих».
– Итак, что мы имеем? – спросил Константин.
– Шиш с маслом, – сообщил Фёдор Игнатьевич.
– Коллега, вот уж не ожидал от вас… – Мурзик сделал театральную паузу, а потом эффектно добавил: – столь точной формулировки. Обычно вы всё ходите вокруг да около, стесняясь признать своё поражение.
– Своё поражение? – Фёдор Игнатьевич изогнул бровь. – А, может, всё-таки наше общее поражение, коллега? Или вы, как обычно, припрятали туза в рукаве?
– У меня нет рукавов, – сообщил Мурзик, и демонстративно принялся вылизывать тощие рыжие лапы. Впрочем, это не мешало ему продолжать издеваться над коллегой – язык кота не имел ни малейшего отношения к его речевому аппарату. – Но пока вы, господин палеоисторик, кружили вокруг аппарата, восхищаясь цветочками да бабочками, я пытался размышлять.
– И как, понравилось?
– А вы, Фёдор Игнатьевич, хоть раз в жизни попробуйте заняться этим весьма полезным делом, может, тогда вы отучитесь задавать дурацкие вопросы.
– А вам не кажется, что столь пренебрежительно относясь к одному из ведущих учёных, вы бросаете вызов земной науке в целом?!! – не сдержался палеоисторик.
– Мне кажется, что под «земной наукой в целом» вы подразумеваете научных функционеров, не способных даже на малейший полёт мысли, зато весьма плодотворно вручающих друг другу научные степени и выделяющие на тупиковые исследования фантастические гранты.
– Мы летаем к звёздам! – выдал свою коронную фразу пожилой учёный.
– И какое отношение палеоистория имеет к этому, несомненно, выдающемуся факту? – хмыкнул Мурзик.
– Я сейчас говорю за всю земную науку.
– Вы хоть и летаете к звёздам, но делаете это настолько медленно, что невольно становится стыдно за вид homo sapiens.
– Вы, милейший felis sapiens, знаете кого-то, кто летает быстрее?
– Они, – кот повернул мордочку в сторону чужого корабля. – Они летают быстрее.
– Это очевидно, – вмешался в разговор Константин. – Более совершенная технология подразумевает большую скорость межзвёздных полётов. Но если именно об этом ты думал, пока Фёдор Игнатьевич «восхищался цветочками и бабочками», то я вынужден заметить, что он провёл время с большей пользой.
– Я думал о том, как нам попасть на их корабль, – сообщил Мурзик, лениво помахивая хвостом. – И, кажется, придумал.
– Внимательно слушаю, – Константин уселся на выплывший из стены стульчик.
– Совершенная технология предполагает не просто многофункциональность системы, но ещё и высокую степень юзабилити. Для не владеющих терминологией, – Мурзик торжествующе покосился на Фёдора Игнатьевича, – поясню, что юзабилити характеризует возможности пользователя и удобство управления системой. Юзабилити – обязательное качество любой многофункциональной системы. Иначе пользователь в ней просто потеряется.
– Это понятно, продолжай.
– Чтобы проникнуть внутрь, нам необходимо показать системе, что мы относимся к экипажу корабля. Как вы думаете, какой критерий для этого логичнее всего использовать.
– Тест Тьюринга? – предположила Инга.
– Он самый. Если мы разумны – то мы экипаж корабля. В противном случае мы экзофауна.
– И почему же эта суперинтеллектуальная система не определила нас как разумных существ? – в голосе палеоисторика явственно прозвучал сарказм.
– Потому что кое-кто восхищался цветочками и бабочками, – не моргнув глазом сообщил Мурзик. – Как вы думаете, такое поведение характеризует вас как разумное существо?
– Мне кажется, ты сейчас шутишь, – неуверенно произнесла Инга. – Дело не в этом.
Мурзик восхищённо мявкнул.
– Учитесь у этой девушки, коллеги. Она, как и все женщины, ничего не знает, зато всё понимает. Разумеется, Фёдор Игнатьевич, ваше поведение не играет никакой роли. Просто мы не похожи на экипаж этого корабля, поэтому система и не сочла нужным активировать тест Тьюринга.
– И как нам решить эту проблему? – заинтересовался Константин.
– Полагаю, в критических ситуациях система должна принимать решение, не опираясь на фенотип существа. Иначе покалеченные члены команды не смогли бы пройти идентификацию свой-чужой.
– Критическая ситуация? – Константин почесал затылок.
– Если инопланетяне – дневные существа, можно попробовать проникнуть на борт звездолёта ночью.
Упавший-с-неба-камень Грбыр увидел сразу. Он приютился чуть в стороне от великой-скалы-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды и был похож на живущую-в-воде-холодную-еду. Грбыр назвал упавший-с-неба-камень «тарелкой» и уже хотел пройти мимо, когда заметил вылезающих оттуда уродливых существ, походивших на людей, но одетых в грубые-шкуры-без-меха и недостаточно волосатых. Впрочем одно волосатое существо там всё-таки было, оно напоминало детёныша мохнатого-убийцы-на-мягких лапах, и поэтому Грбыр решил проследить за странным племенем. В том, что мохнатый-убийца-на-мягких-лапах придёт за своим детёнышем, Грбыр не сомневался. А когда он съест уродливых-существ-в-грубых-шкурах-без-меха, то, возможно, и Грбыру перепадёт от этой трапезы. Грбыр решил, что существа были шаманами, потому что, несмотря на сгущавшийся мрак, они шли прямиком к великой-скале-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды.
