Трое уцелевших дружно надвинулись на него. Трое... Нет, это слишком много, чтобы принять сражение, надо искать другой выход. Первый сильным прыжком со скамьи легко преодолел несколько метров, отделявших его от потолка. Еще в прежнем своем состоянии он часто глядел на металлические балки под потолком, прикидывая, как их использовать в игре. А сейчас они помогут в неизбежной схватке с этими ничтожествами. Он человек теперь — никаких колебаний! Ни на секунду не пожалел он ни о чем, не усомнился: каждое племя должно само уничтожать своих выродков.

Ухватившись за водопроводную трубу, он оторвал конец стального желоба и метнул его в Четвертого, как раз устремившегося к двери. Импровизированное копье, вонзившись тому в грудь, пригвоздило его к стене. Взметнулся яркий сноп искр, над корчащимся телом затрепетали всполохи пронзительного синего света. Первый удовлетворенно фыркнул, — похоже, он превосходит собратьев не только умственно, но и физически. Что ж, тем лучше! Все его преимущества ему понадобятся: там, на полу, копошатся еще двое, и оба здоровенные, намного крупнее его. И тем не менее он знает свой долг — спасти творцов от разрушительной ярости тех, кого они сами создали.

Ох, топор летит в него, жуткий вихрь из стали и дерева... Нагнувшись, Первый успел поймать свою смерть за рукоятку и столкнуть вниз, целясь во Второго. Тот, сцепив руки на топорище, лишь сломал его пополам и с яростным ревом отбросил — бесполезная деревяшка! Она угодила в аккуратные ряды расставленных на полках стеклянных пробирок и стаканов, смахнув по меньшей мере дюжину. Какая-то жидкость вырвалась наружу, попала на газовую горелку и запылала. «Вот это страшно...» — подумал Первый. Первобытный ужас, возникший в самом дальнем уголке мозга, затопил его, помутил разум... Нет, он — человек, он подавит его... Что же дальше? Он внимательно наблюдал, стараясь сохранять присутствие духа.

Третий распахнул дверь кладовой и озирается... Что ему там надо? Сыворотку? Но она в холодильнике. Значит, ружье с усыпителем... Точно так: торжествующе ухмыляется — уже вынырнул из недр кладовой; сжимает в руках оружие... вставляет в дуло оперенную стрелу, щелкает затвором... взвел курок... Плохо дело! Конечно, возможности его небывало возросли в этом новом обличье, но спастись от усыпляющего шприца со снотворным не так-то просто. Надо решиться... Первый ринулся вперед и всей тяжестью тела — оно стало, правда, намного легче, не более двухсот пятидесяти фунтов — повис на флуоресцентной лампе под потолком. Лампа сорвалась, он швырнул ее вниз... Комета с хвостом искр понеслась прямиком в Третьего, тот завопил и повалился ничком. Осколки стекла брызнули в стену, один попал Первому в щеку... Ну, это можно пережить!

Мгновенно он спрыгнул вниз и укрылся под скамьей. Третий все еще катается по полу — на том самом месте, где его застигла атака, — и отчаянно воет, из множества ран бьет кровь... Непонятно, почему же раны не заживают сразу, как затянулись только что его собственные порезы? А может, флуоресцентный свет тому виной, что-то в нем есть, отчего раны не закрываются? Первый коснулся щеки, и пальцы его тоже окрасились кровью... Но ему-то не грозит такая участь, у него сейчас все пройдет, — какое счастье!

Тело Третьего плавает в крови, стоны почти уже не слышны. Горло бы ему перерезать для верности... Куда там, Второй уже бьется в дверь — как бы не вырвался на свободу... Быстрее к нему — остановить! Времени уже немного — повсюду бушует пламя: это воспламенились на лабораторном столе шеренги колб, а в них чего только не было — всякие химикаты... То и дело трескаются и взрываются все новые колбы. По дорожке, намеченной капельками пролившейся жидкости, огонь бежит к входу в кладовую...

Второй совсем обезумел от гнева и страха — так рванул железную ручку двери, что запоры заклинило. В последнем пароксизме ярости он изо всей силы трахнул по двери кулаком — глубокая вмятина появилась на металлической поверхности. Второй обернулся, посасывая ободранные костяшки пальцев, — в этот миг Первый бросился на него. Сжимая друг друга в смертельной схватке, они покатились по полу, среди разгрома и огня, отчаянно кусаясь, царапая, колотя и пиная друг друга. Каждый пытался добраться зубами до тяжко дышащего горла, отбивал натиск мощных челюстей ударами головы. Однако ногти не когти, ими существенного вреда не причинишь, да и силы их примерно равны... Не вечно же так кататься по полу... Уже почти отчаявшись, Первый вдруг усмехнулся про себя: почему бы не заимствовать тактику у врага — вон какую отметину оставил его кулак на двери... Надо рискнуть. Вырвавшись из цепких объятий Второго, Первый нанес ему беспощадный удар кулаком в грудь. Тот замер, лицо его исказилось в безмолвном вопле боли. Раскрыв ладонь, Первый точным движением тонкой руки проник в тело противника и выдрал внутренности... Раскинув руки, Второй рухнул на пол, из разверстой раны хлынула черная кровь...

Отбросив в сторону пригоршню кишок, Первый выпрямился и наконец-то разразился громким, протяжным криком победителя.

Словно в ответ раздался страшный грохот рушащихся балок — все помещение сотрясалось, летели обломки каменной кровли. Пламя разошлось вовсю; сквозь удушающие клубы дыма ничего не разглядишь — скорее спасаться, бежать отсюда... Первый бросился в кабинет шефа лаборатории и разбил окно, краем сознания отметив, что кровь у него течет из многочисленных ран и не думает останавливаться... и еще — он почему-то сильно хромает. Горящий коридор... оглушительные звуки... огонь лижет ему тело... ох, как больно!..

Первый медленно просыпался... Какая-то маленькая комната, непривычная и незнакомая, стены металлические... Со стен и потолка свисает всякая аппаратура... это он знает — медицинские приборы... Он лежит в постели, на нем что-то белое, свободное...

— Спокойно, малыш! — Немолодая женщина, с мягкими, добрыми чертами лица, придерживала кончиками пальцев запястье больного. — Видишь ли, взорвалась лаборатория. И тебе изрядно досталось.

От этих простых слов Первый весь сжался под одеялом, вытянулся и застыл, размышляя. Он среди людей... И его приняли за человека! Такого же, как они сами... Женщина тоже облачена в белое, такую одежду носили всегда люди в лаборатории, — это халат. Да правильно ли он называет эти предметы? И вообще, откуда эти названия ему известны? Карманы халата оттянуты какими-то металлическими инструментами... они для него внове.