Полушепотом женщины мне рассказали, что кассирам на прошлой неделе перечислили по три тысячи, остальное все повычитали за недостачи и прочее. Они просто со слезами на глазах уезжали, многим едва-едва хватило на билет на поезд. Штрафуют жестоко, а могут даже выгнать на улицу со всеми вещами прямо посреди ночи.
— Был тут один мужичок, из-под Саратова, кажется. Пару недель он держался, а потом с мужиками выпил вечером у магазина, — вздыхает Марина из Соликамска. — И вот он такой «нарядный» приплелся к КПП. Охранники его даже внутрь не пустили, просто вынесли вещи, и все. Он на соседней стройке ночевал, все пытался хоть какой-то расчет получить, просил у всех в долг. Никто ему не давал, у самих-то нет. Еду только выносили втихаря. Так он через неделю взял и выпрыгнул на этой стройке из окна...
Комендантша Женя тыкает всем без исключения:
— Че ты прешься без очереди! Не видишь, я занята! — кричит она на женщину, заглянувшую спросить про аванс. — Как деньги получить — на стенде написано! По-русски умеешь читать?!
Женщина ошарашенно вышла за дверь. Она-то по-русски читать явно умеет — в отличие от Зульфии в цветастом халате, которая даже говорит на нем с трудом. На нее-то как раз крики комендантши не действуют.
— Внесить мой табличка к компьютер, — повторяет Зульфия, тыкая бейджиком в лицо администраторши. И как ей ни объясняли, она не понимает, что этого делать не надо, ее данные и так есть в базе данных. ...Заселили меня быстро. Комендантша коротенько объяснила правила, выдала фирменную рубашку, шейный платок кассира и проводила до комнаты. Туалет и душ оказался один на все три этажа. Сама комната — крошечная, метров 12, заставлена двухъярусными кроватями, рассчитана на 12 человек. Мне досталось спальное место на втором ярусе с вонючим пыльным матрасом и половина тумбочки (вторую половину занимала моя соседка). Облезлые стены, под потолком тусклая «лампочка Ильича». Небольшое свободное место сплошь завалено вещами, протискиваться среди них удается с трудом.
Мои соседки — женщины за 45, все работают фасовщицами на фабрике. Видно, что очень уставшие, даже говорить сил нет — в комнате тишина.
Подошло время ужина, и мы отправились в столовую. Ужин оказался нормальным — пшенка с курицей и сладкий компот. Но есть я все равно не смогла — аппетит перебило объявление у рукомойника: «Хватить мыть ноги здесь, в раковине, для этого есть душ!».
Пайки на работу выдают здесь же — только по утрам.
— Если у тебя своя тара для еды есть, то и на работу дадут хорошую порцию, — предупреждает соседка. — А ихние контейнеры очень маленькие... Ну ладно, я спать, а то завтра опять вставать в четыре.
— А зачем так рано?
— Так наша фабрика на другом конце города находится, где-то в Люблине. Пробки…
Оказывается, несчастные сотрудники примерно по пять часов в день проводят в пути. Каково это, мне пришлось испытать уже утром, потому что ближе к отбою выяснилось, что меня распределили на работу в торговый центр аж в Марфине. Я подошла к комендантше и спросила, можно ли меня распределить в такой же гипермаркет в Химках, все-таки это ближе.
— Ты че, самая умная, что ли? — изумилась она такой наглости.
После ужина все мои сожительницы рухнули спать. Мой выезд был назначен на 6.30. До этого, как предупредили меня соседки, еще надо было выстоять очередь к умывальнику и позавтракать.
Более ужасного утра в моей жизни, пожалуй, не было никогда. Кругом ходили самые настоящие зомби. Соседка по комнате, как Робинзон Крузо, едва проснувшись, нарисовала еще одну палочку на стене — 24-ю. Как она, зрелая женщина, вообще выдержала в этой тюрьме 24 дня? Повара в столовой хамски покрикивали на сонных работников. Подгоняющие всех бригадиры тоже особо не церемонились.
У автобуса всех выстроили в ряд и устроили перекличку. Зарядки, слава богу, не было. Сидячих мест хватило далеко не на всех. Я уступила свое кресло пожилой женщине. Туда доехали чуть больше чем за час, что очень обрадовало моих спутников: «Обычно бывает гораздо дольше!».
Два дня мне предстояло обучаться искусству работы кассира у уже опытной Евгении Сергеевны из-под Чебоксар. Утром людей в торговом зале практически не было, и мы смогли поболтать о жизни.
— Ну как вам тут работается? — спрашиваю у своего мастера.
— Сложно, но можно. Больше всего я мечтаю выспаться. Дорога до общежития много времени занимает. Уезжаю около семи, а возвращаюсь уже после 23. Ни помыться толком, ни постирать. Все время очередь. Я иногда приезжаю и падаю спать сразу (без ужина и всяких других процедур). Потом встаю часа в два ночи и в полной темноте иду в душ. Только в это время очереди, кажется, нет.
— Вчера вечером в душе не было никого, — удивляюсь я.
— Это потому, что воду горячую опять отключили. В Подрезкове это часто. По три дня ее нет.
Евгении 40 лет. На вахте она уже в третий раз.
— Здесь тем, кто реально вкалывает, без стонов и жалоб, можно все же заработать. Я у них тут на хорошем счету, поэтому зарплата у меня за 45-дневную вахту в этот третий приезд уже около 30 тысяч обещает быть. Я даже остаться хочу еще на пару недель. И уже к Новому году с деньгами домой. Мне газ надо к своей избушке подвести. А у себя в родной деревне в продуктовом магазине работала за 7000 руб. Была и продавцом, и грузчиком, и уборщицей, и товар принимала-раскладывала. Но, знаешь, дома все-таки лучше…
Самое главное правило кассира, которое я усвоила за все обучение, — с персональной коробки с деньгами глаз не спускай. А то не только не заработаешь, а еще и должна будешь по гроб жизни. Свои же своих пытаются обокрасть!
...После обеда количество покупателей стало расти. У касс образовались очереди. Особенно у моей. Приноровиться быстро рассчитывать клиентов не так-то просто, того и гляди что-нибудь ненароком пропустишь или же, наоборот, пробьешь два раза. За такие огрехи, а также за слишком медленное обслуживание грозит штраф. Тем более что пристальная бригадирша буквально глаз с новеньких не сводит. Ближе к вечеру у меня уже в глазах двоилось от бесконечных палок колбасы, чая, мяса, сосисок, полотенец и прочего ширпотреба.
Обсчитаться при таком замотанном состоянии — раз плюнуть. Я уже начала тихо ненавидеть и покупателей, и их непомерные потребительские способности. Грела одна мысль: завтра меня здесь уже не будет...
Как в таком ритме можно отработать два месяца, в голове вообще не укладывалось.
Потолкавшись весь день в магазине и пообщавшись с местным народом, я поняла, что те, кто работает здесь через рекрутинговое агентство, считаются как бы низшим классом. Сотрудники, устроившиеся напрямую, получают за смену в два раза больше. Но этим счастливчикам удается как-то самим устраиваться с жильем...
Но самое страшное — все эти люди просто ненавидят нас, москвичей. Еще бы, как еще можно относиться к человеку, который за один приход в магазин тратит половину твоей месячной зарплаты, добытой адским трудом в жутких условиях!
— Ну как же можно столько ЖРАТЬ? Москвичи совсем ЗАЖРАЛИСЬ, — часто бормочут несчастные мерчендайзеры, полотеры и кассиры.
И, честно сказать, я их понимаю. Приехав сюда от нищеты, безработицы, бросив семьи и детей, они попадают на настоящий праздник жизни. Но они на нем — совсем чужие.
Материал - Дина Карпицкая, газетная рубрика: ИСПЫТАНО НА СЕБЕ.
Сергей закончил чтение заметки, захлопнул ноутбук и произнёс:
- Ну и как тебе такая жизнь? Как тебе Россия – страна возможностей? Как тебе лозунги нашего замечательного правительства о необходимости повышения мобильности трудовых ресурсов?
- А разве у нас в стране, да и в мире, в малых городах и деревнях для простых людей бывало когда-либо иначе? – ответил Виктор.
