– Скажи-ка, недели две назад сюда не подъезжала грузовая машина с подозрительными людьми? – поинтересовался Петраков.

– В мою смену ничего подозрительного не было. Да и по другим сменам ничего в журнале не отмечено, – отрицательно качнул головой охранник.

– А вообще много машин сюда приезжает и есть ли книга записи их регистрационных номеров? – уточнил Алексей Матвеевич.

– Товарищ капитан, вы же должны понимать! Я не имею права говорить о том, что связано с режимом секретности на данном объекте, – отчеканил свою инструкцию мужчина.

– Я хотел бы получить списки всех работников на данном объекте. К кому мне обратиться? – настойчиво спросил Петраков.

– К товарищу Соскову Афанасию Игнатьевичу, наверное, – впервые неуверенно произнес мужчина.

«Опять эта фамилия… Интересно!» – отметил про себя Петраков.

Город постоянно тонул в звуках воздушных сирен. К нему прорывались отдельные самолеты врага, по которым сразу же открывался ожесточенный зенитный огонь.

В кабинете старшего майора госбезопасности, заместителя начальника управления НКВД Константина Сергеевича Огурцова, куда зашел Петраков, уже шло совещание. Извинившись, Алексей сел на свободное место рядом с Солудевым.

– Оперативно-следственную группу формируют для расследования пожара на Бадаевских складах, – шепнул приятелю тот.

– Итак, товарищи, – взял слово Огурцов, – в результате пожара на главных продовольственных складах города ситуация стала просто катастрофической. В ближайшие пару дней норма выдачи продуктов по карточкам будет существенно сокращена. Но наша задача сугубо профессиональная – надо провести расследование причин пожара, хотя картина в целом известна. В сегодняшнем выпуске газеты написано, что склады сгорели после прямого попадания зажигательных бомб. Поскольку уничтожены городские запасы продовольствия, а не вагоны с краской, необходимо все перепроверить. Руководство расследованием я беру на себя.

И он стал оглашать список оперативно-следственной группы, в которую от отдела БХСС был назначен Петраков. Распустив совещание, Огурцов попросил его задержаться.

– Вот что, капитан, – без обиняков начал старший майор, – основной упор необходимо сделать на анализ складских документов, чтобы исключить недостачу. Если с ними все в порядке и никаких злоупотреблений выявлено не будет, то и проверку можно прекратить. Разрешаю тебе взять в помощь одного-двух сотрудников.

– А если что-нибудь зацеплю? – поинтересовался оперативник.

– Тогда все последующие действия – только после личного доклада мне и получения дальнейших инструкций. Никакой самодеятельности!

– Но бывают случаи оперативной необходимости, когда нет времени на доклады, – попробовал капитан убедить начальника в необходимости придания ему большей самостоятельности.

– Петраков, вот смотрю я на тебя и думаю: ведь умный же мужик, а рассуждаешь так, будто не понимаешь, что сгорели продукты из продрезерва горисполкома, и любое недостаточно аргументированное, поспешное обвинение ударит прежде всего по тебе самому. Ну и заодно по твоему непосредственному начальству. Знаешь, как в такое время это может быть названо? Попыткой дискредитации Советской власти, а проще говоря, статья 58–10.

Выйдя из кабинета Огурцова, Алексей Петраков заскочил к Солудеву и, доложив ему результаты осмотра места выгрузки похищенных из квартиры Харитонова вещей, договорился о том, чтобы задержанных бабку с внуком отпустили.

Николка так и не понял, почему их прокатили на машине по городу, потом долго о чем-то расспрашивали, а в конце концов под вечер они с бабой Фросей оказались на улице перед главным входом в серое негостеприимное здание. Но больше всего его удручало то, что его лишили новой восхитительной одежды. В своих старых брюках, едва доходивших ему до щиколоток, он вдруг впервые стал чувствовать себя неуютно. Ефросинья, едва они с внуком вышли из здания НКВД, стала креститься, благодаря Бога за чудесное избавление от опасности, на которое она уже и не рассчитывала.

– Фроська, ты что на чистилище молишься? – отреагировал на ее поклоны Николка. – Повернись лицом к Исаакию!

Баба Фрося, закончив молитву, решила, что для возвращения домой своим ходом уже поздно, тем более уже пронесся вой очередного сигнала воздушной тревоги и нужно было искать убежище. По счастливой случайности недавно в церкви старушка встретила свою давнюю подругу, которая не эвакуировалась, а осталась в Ленинграде, и женщина, жившая рядом с Зоологическим садом, приглашала ее с Николкой заходить в гости. Николка, узнав, что они поедут ночевать к тете Зое, с которой он не раз ходил в Зоосад смотреть животных, воспрял духом, забыв про свой не вполне приглядный внешний вид.

Пережидать очередной налет на город пришлось очень долго. Только к двенадцатому часу ночи был дан отбой, и несчастные мытари наконец-то направились к Зоологическому саду. Опережая их, мимо пронеслась пожарная машина, которая прямиком подкатила к воротам сада, поскольку в этом районе была самая сильная бомбардировка. Слава Богу, дом, где жила тетя Зоя, практически не пострадал. Лишь во многих окнах были разбиты стекла, которые хозяева уже заткнули подушками и другими подручными материалами. Тетю Зою они нашли у подъезда в окружении других жильцов дома, очень эмоционально обсуждавших последствия недавнего налета.

Увидев бабу Фросю с внуком, тетя Зоя не проявила большой радости, так как, видимо, все не могла отойти от пережитого. Однако узнав, что с ними произошло, она прониклась сочувствием. К кучке жильцов у подъезда подбежал чумазый паренек лет четырнадцати, успевший побывать на территории разбомбленного Зоологического сада.

– Зверья поубивало пропасть! – выдал он с ходу свежую информацию. – Пожарные уже мясо грузят в машину, – видя, что народ медленно реагирует на его слова, направил его мысли в нужном направлении шустрый юноша.

– Кого убило-то? – оживился мужчина средних лет в рабочей спецодежде.

– Мартышек не счесть. Но это пустяки, самое главное, слона убило.

– Слона?! – разнеслось эхом по толпе.

– Ой, какой ужас! – вырвалось у тети Зои, которая, сколько себя помнила, столько и знала индийского слона, которому было около ста лет и к вольеру которого она приводила маленького Николку.

– А оленей или каких других рогатых не поубивало? – раздались заинтересованные голоса.

– Не знаю. – Юноша исчез во дворе соседнего дома.

Пока все спорили о законности происходящего на территории Зоологического сада, паренек вернулся с оцинкованным ведром и большим кухонным ножом.

– Валерка, разве можно мясо брать? – окликнул его кто-то из подростков.

– А то! – удивился паренек. – Звери же убиты.

Народ засуетился. Несколько мужчин помчались к себе домой.

– Да что вы, не надо туда идти, – попыталась вразумить соседей тетя Зоя. – Это же не говядина, еще не известно, можно ли есть слонину.

– Что слонина, что солонина, какая разница, – оппонировала ей маленькая полноватая женщина с усатой верхней губой. – Завернуть банки мясных консервов, глядишь, и полегче будет, когда жрать совсем станет нечего.

– После пожара на Бадаевских складах скоро и по карточкам продуктов не получишь, – раздался еще один женский голос.

– Ну, кто со мной за жрачкой? – подвел итог спорам Валерка.

– Фрося, дай и мне ведро с ножиком, – не вполне понимая происходящее, но захваченный общим настроем попросил Николка.

– Не надо, Коля, это плохое дело, – отреагировала тетя Зоя.

– Что плохого в том, чтобы еды принести? – возразил молодой человек. – Я есть хочу!

Баба Фрося растерялась, не зная, что сказать внуку. Старушка интуитивно понимала, что скоро придет страшный голод, который обрушится на город бедой, по силе не уступающей фашистской угрозе, а потому нет греха в еде диковинного мяса. Но она боялась отпускать внука, опасаясь возможных неприятностей с милицией.

– На тебе, сердешный, – кто-то из подсуетившихся соседей протянул Николке ведро и нож, – может, и мне килограмм-другой принесешь.