– Весь штат достался мне по наследству.

– Значит, твои родители...

– Они давно умерли, – сказал Иэн. – Уехали жить в Америку и оставили мне все это, а потом подхватили какую-то лихорадку... Они были странными людьми.

– Не более странными, чем ты.

– Я странный? Вот как?

– Несомненно. Какой джентльмен, пригласив даму на ужин, сам не станет притрагиваться к еде? Почему ты не ешь, Иэн?

– Не хочется. – Он потянулся к бутылке вина, разлил алую жидкость по бокалам, взял свой и принялся перекатывать его между ладонями. – Мне это не настолько необходимо, чтобы...

– Ты собираешься всю ночь только пить вино? Поверь, ты переоцениваешь себя...

– Ничуть. Тем более у меня есть другие средства.

– Вот как?

– Да. Кстати, я вовремя об этом вспомнил...

Он полез в карман и вытащил оттуда крошечную коробочку из резной слоновой кости. Открыв ее, он высыпал в свой бокал порошок темно-зеленого цвета и начал прихлебывать вино, морщась.

– Горькое, – пояснил он Дарине в промежутке между двумя глотками, – но это держит во мне жизнь. Какое-то индийское снадобье, уж не знаю, где мой эскулап ухитрился его достать...

Дарина, нахмурившись, пыталась понять. Что-то было не так. Наконец она сообразила: Иэн говорил по-другому! Сегодня он был не похож на того Иэна, с которым она встретилась у фонтана. Дарина не могла понять, в чем дело, но зеленый порошок все прояснил. Индийское снадобье? Ну-ну.

– И как давно тебя держат на наркотиках? – поинтересовалась она.

Иэн едва не поперхнулся, но все же допил вино, выигрывая себе время на размышление.

– С чего ты взяла, что это наркотики? Травы...

– Сомневаюсь, – покачала головой Дарина. – Как давно тебе их дают?

– Давно, – буркнул Иэн, аккуратно ставя бокал на стол. – Пойми, Дара...

– Как ты меня назвал?

– Дара. В чем дело? Я не должен был так называть тебя?

Она замотала головой.

– Нет, все в порядке. Так зовут меня... самые близкие люди.

Иэн посмотрел на нее долгим взглядом – кажется, прочитал подтекст; но, кивнув, вернулся к предыдущей теме:

– Пойми, я не могу без этого. Ты знаешь, что такое ад? Я – знаю. Ад – это когда ты не принял порцию снадобья и... – Он помолчал. – И вообще, оставим это.

– Ну да... – Она встала, сбросив с плеч шкуру барса: в комнате становилось жарко. – Ты так и будешь жить дальше?

– Нет, не буду, – отрезал он. – Во всяком случае, недолго.

Она молчала, опершись о спинку кресла. О чем они говорят? Этот разговор можно вести, мирно сидя на могильной плите и болтая ногами, настолько от него попахивает черным юмором. Иэн тоже поднялся, сбросил камзол, оставшись в белой рубашке и брюках. Дарина заметила, что он не снял заляпанные грязью сапоги, которые теперь оставляли следы на ковре, но, в конце концов, это не ее дело. Она чувствовала, как стремительно убегает время.

Неожиданно он шагнул ближе, нависнув над ней, как скала, и заговорил горячим шепотом:

– Прости меня... Я почти утонул в жалости к себе. Отвратительное зрелище, верно? Аристократический сплин в действии. – Он скрипнул зубами. – Сейчас я устрою истерику, как юная дебютантка...

Иэн сильно смахивал на сумасшедшего; что на самом деле творится в его голове? Дарина поняла, что устроит истерику раньше, если не предпримет хоть что-то.

– Никогда не говори мне «прости», – напомнила она.

– Да, – согласился он и потянулся к ее волосам; подцепил на палец пушистый локон и сказал вполголоса: – «Был мягок шелк ее волос и завивался, точно хмель. Она была душистей роз...»

– Берне? – почти утвердительно сказала она.

– Он самый.

Дарина подняла глаза и посмотрела на Иэна. Потом ее рука сама потянулась к его лицу и тронула губы...

В первый момент она не поняла, что произошло. Просто Иэн начал вдруг падать – молча, бесшумно и медленно, как последний лист с замерзшего дерева в декабре. Она испуганно схватила его за руки, но не удержала, и он растянулся на полу, повалив столик и ударившись головой о кресло. Дарина упала рядом с ним на колени.

– Иэн?!

Он не ответил. Она положила его голову к себе на колени и ощутила, что его сотрясает крупная дрожь, почти судороги. Дарина совершенно растерялась. Она попробовала позвать на помощь, но никто не пришел, и это почему-то придало ей сил. Глаза Иэна были закрыты, но сквозь полуопущенные ресницы виднелись белки, а когда она положила руку ему на лоб, то ей показалось, будто она коснулась раскаленного камня. Лоб наполовину скрывал бархат маски, и у Дарины мелькнула мысль, что вот она – возможность увидеть его лицо. Но разве можно заслужить доверие человека, так предав его? Пусть даже тайно?

Она осторожно опустила голову Иэна на ковер, вскочила и схватила один из бокалов, которые не разбились при падении. А вот вино, к сожалению, разлилось, и с этим ничего не поделаешь. В углу комнаты, на подставке, Дарина увидела керамический кувшин с причудливым орнаментом и метнулась к нему. Слава богу, там оказалась вода.

С большим трудом ей удалось напоить Иэна: он так крепко стиснул зубы, что, казалось, еще немного – и они расколются, как орехи. Дарина поискала носовой платок, салфетку или еще какой-нибудь кусок материи, но, не найдя оного, не долго думая, с трудом оторвала кусок от своей нижней юбки. Смочив этот лоскут водой, она отерла Иэну лоб и щеки, не трогая маску. Это вряд ли принесло много пользы, но Дарина не могла сидеть, ничего не делая. Она попробовала снова позвать на помощь, но, как и в первый раз, никто не откликнулся.

«Либо этот загородный домик величиной с Вестминстер, – раздраженно подумала она, – либо прислуга здесь сплошь глухая. Разве непонятно, что нужно всегда быть поблизости, если хозяин болен?»

Иэн, кажется, начинал понемногу приходить в себя. Его уже не трясло, как в лихорадке, и судорожно стиснутые кулаки разжались. Он открыл рот и дышал тяжело, прерывисто, как рыба, выброшенная на песок. Дарина даже отпрянула, когда он застонал, потянулся к лицу и стиснул руками голову, будто стремясь ее раздавить.

– Тихо... тихо, – попыталась она успокоить его. – Все хорошо, все уже кончилось. Тихо.

Иэн открыл глаза, дико сверкнувшие в прорезях маски.

– Кто вы? – прерывистым шепотом спросил он. Дарина опешила.

– Я... разве ты не помнишь меня? – Нужно было срочно заставить его успокоиться. – Я Дарина. Дара. Лежи спокойно.

– Я не знаю вас. – Он дернулся, словно стремясь отодвинуться от нее подальше. – Кто вы? Кто я? – Он выглядел совершенно ошарашенным.

– Ты – это ты, Иэн. – Дарина силой уложила его обратно, так как он пытался приподняться. – Лежи!

– Я... Господи... – Он со стоном упал обратно. – Господи... – Он закрыл лицо руками.

Дарина поспешно налила еще воды в бокал и приподняла Иэну голову:

– Пей.

На сей раз он не сопротивлялся: покорно выпил воду и снова положил голову на колени девушке.

– Господи... – простонал он, дотянулся до щеки Дарины и погладил ее. – Прости меня, прости... Когда такое бывает, я не соображаю, что говорю... Я в последнее время вообще слабо соображаю...

– Не извиняйся, – отрезала она. – И помолчи немного, тебе наверняка вредно разговаривать.

Он махнул рукой, как бы отбрасывая все запреты.

– Извини, я не хотел бы, чтобы ты это видела.

– Но я это видела. И что теперь? Он попытался пожать плечами:

– Лучше забудь. Это зрелище, я полагаю, не из приятных.

– Даже наркотики не спасают, да?

– Если бы не они, было бы гораздо хуже.

Ага, теперь он уже не утверждает, что пил безобидную настойку из трав. Что ж, уже прогресс. Возможно, ей удастся...

Ничего тебе не удастся, одернула она себя. У тебя есть всего ночь. Разве можно спасти его за ночь?

Но почему бы не попытаться?

Она помогла Иэну подняться и добраться до кровати, на которую он рухнул как подкошенный. Она стащила с него сапоги и, не долго думая, прилегла рядом, положив руку ему под голову. Он сказал, что знает, что такое ад... Сейчас его слова не казались Дарине преувеличением.