— Как машины получились размерами меньше, а для работы им не потребна теперь такая масса воды и угля, ставят их на самодвижущиеся по рельсам и по дороге повозки, на корабли, а на заводах их уйма. Раньше только насосы, что уголь из шахт вверх подымали да воду откачивали. Сейчас пар всё вытесняет.

— Так уж и всё?

— Наука целая появилась в Англии, политэкономия называется, Государь. Объясняет, что и откуда в торговом устройстве берётся. В любом товаре заложен труд рабочего или землепашца.

— Ой ли? — купеческая смекалка Демидова, привыкшего считать цену товара с издержками, чтобы сам-два продать и не ошибиться, сразу нашла загвоздку. — Как же с углём, деревом, железной рудой? Земные блага — Богом данные.

— Политэкономия учит, Ваше Императорское Величество, что пока уголь и руда в земле, ни стоят они ничего, по крайней мере — для расчёта цены товара. Владелец шахты записывает издержки по добыче руды и угля в среднем на каждый пуд, прибавляет свой интерес. А издержки те — плата рабочим. Так же и цена хлеба — оплата труда крестьянина.

— Ну, допустим. Ежели крайне просто, сойдёт.

— Стало быть, от издержек на труд себестоимость товара зависит. Но человек хуже работает, чем лошадь. Проще одну в плуг запрячь, нежели десять крестьян и прокормить их. А сила угля и пара изрядно дешевле лошадиной. Там, где одна паровая машина работает, да три-четыре мастеровых на её обслуге, польза та же выходит, что от десяти лошадей или сотни людей. Оттого вывод простой и немудрёный: кто первым в мире заменит машинами рабочую силу, тот и победитель.

— Скажешь тоже. Что, заводы без людей, одни мастеровые да кочегары?

— Нет, Государь. Действия тонкие только человечья рука сделает. Однако где сила нужна и скорость, машины способнее. Кажется, на Руси и земель, и людей много. Но на квадратную версту куда меньше по сравнению с Англией или Германией. Чем людей заселять да своих растить, быстрее машины поставить. Они революцию не замыслят, Пестеля на штыках в Москву не приведут. А если потребность пропадёт на время, довольно лишь топки погасить — год и два обождут, есть не просят. Как только у нас будут тыщи машин, то железа, угля и оружия куда больше окажется, нежели у осман или персов. Им наши старые пушки продадим, а себе новые отольём, лучшие!

Павел Второй рассмотрел диковинные рисунки паровых агрегатов из Англии, пароход, движущийся по рельсам, называемым «рэилроад», и корабль с огромными гребными колёсами — «стимшип». Рядом с ними самоходки Черепановых, ставшие на вечную стоянку около с Царь-пушки в Кремле — как ладья ушкуйников в сравнении с фрегатом.

— Обидно! Говаривали, что Ползунов первую паровую машину построил. Что же мы англичан вперёд упустили?

— Нет, Государь, — произнёс Аносов, стараясь сдержать улыбку, точно взрослый, услышавший из уст отрока нелепость; нельзя обижать царя. Пусть в неведении, однако тянется он к знаниям, тогда как в двери Павла Первого и Александра Первого дед Сабакин бился что о скалу. Для прежних самодержцев паровые дела остались забавами, средств и внимания не требующими, а русские купцы торговали по старинке, не рискуя кровно накопленными капиталами. — Паровой насос в России первый был английский, его Пётр Великий купил для фонтанов в Петергофе. Ползунов ранее всех у нас построил машину о двух цилиндрах, похожие в Англии и Франции сооружались. Современный аппарат, что и на заводе может работать, и на «рэилроад», и в «стимшип», создал Джеймс Уатт, получив изрядное число патентов. Его детище именуется «юнивёсал энжин», универсальный двигатель. Признаюсь, не уповая на свои лишь способности и других русских из нашего посольства, я сманил в Москву английского инженера, ученика самого Уатта. Каюсь, много ему платить выйдет.

— Торговые предприятия завсегда рисковые, дорогой ты мой Павел Петрович. Однако если паровое дело для нас главное, то нельзя, зажав рубль, терять годы. Хвалю!

— Спасибо, Ваше Императорское Величество. А касательно истории паровых машин позвольте вам один раритет презентовать. Прижизненное издание моего деда, перевод на русский язык трудов английского механика Джона Фергюссона.

И Аносов торжественно вручил Императору увесистый том с надписью:

«Лекціи о разныхъ предметахъ касающихся до механики, гидравлики и гидростатики, какъ то: о матеріи и её свойствахъ, о центральныхъ силахъ, о механическихъ силахъ, о мельницахъ, о кранахъ, о телѣжныхъ колёсахъ, о машинѣ колотить сваи и о гидравлическихъ и гидростатическихъ машинахъ вообще».

Внизу солидной обложки потёртая надпись — Санктъ-Петербургъ, 1787 годъ.

Павел Второй срочно повелел патентную службу основать и главные паровые секреты отписать на Черепановых, Кулибина, Лобачевского и Аносова. Пусть англичане не ворчат — у нас всё по закону, права надлежащим чином оформлены.

О политических выгодах и опасностях, исходящих от Альбиона, рассказал другой посол, тоже Павел Петрович.

— Присаживайтесь, — пригласил его Государь, задорно блеснув очками. Казалось, даже этот бездушный предмет, угнездившийся на маленьком мясистом носу, выглядел ныне веселее, нежели в первые месяцы правления; некая, пусть не совсем ещё ясная перспектива вытащить Россию из ямы словно влила жизненных сил в монарха. — Павлам у нас привилегия, позволение сидеть при Императоре Павле Втором. Что-то складывается одно к одному, и Аносов — Павел. Скажут, я окружение подбираю, исходя из имени, как Пестель — германцев.

— Покойный фюрер тоже был Паулем, то есть Павлом, Всемилостивейший Государь, — усмехнулся генерал Сухтелен, однако с благодарностью присел. — Изрядно познавательным вышел наш вояж.

— Не вижу причин, чтобы случилось иначе. Повествуйте, как англичан нам одолеть, ежели выйдет столкнуться впрямую.

— Простите, Государь, сие невозможно. По крайней мере — на сей момент, — увидев, что правдивое заявление не вызвало вспышку монаршьего гнева, продолжил. — Сильна империя и флотом, и армией, как на острове, так и в колониях. Главное — золотом богата, на которое можно купить и оружие, и людей. Поэтому не соперничества с Англией надобно искать, а договариваться и блюсти интересы.

— Ну-ка, ну-ка. Необычный подход. Раньше дипломаты больше грозили или просили, торговаться по-купечески, к взаимной выгоде, брезговали. Не стесняйтесь, генерал.

Голландец, человек военный, но умный, в рассуждениях гибкий, смекнул, что Британия не стремиться стать владычицей мира, а только той её части, что привычно считается под английской короной и приносит доход. Излишнее рвение в науськивании на Россию её ближайших южных соседей происходит не от зловредности, лишь от коммерческих интересов.

Император Александр задумал поход в Индию; смерть не позволила его начать, как и Николаю, убитому декабристами. Но в Лондоне об этих устремлениях знают и опасаются за главный бриллиант в колониальной короне. Оттого и тратятся немалые средства, чтобы персы напирали на Кавказ, а ослабевшая русская армия, отражая их нападки, не имела времени даже дыхнуть в сторону Индии. По той же причине Османская империя, у которой англичане понемногу отрезают земли в Северной Африке, отчего между двумя странами невозможна никакая дружба, подстрекается к захвату Черноморского побережья, дабы ослабить Россию и запереть выход в Средиземное море.

— Позвольте предположить, Ваше Императорское Величество, британскую корону устроит полный раздел Азии и Ближнего Востока. Северная Африка, кроме французских колоний, Египет с Синаем, Палестина, Южная Персия и страны далее на Восток — пусть навек остаются английской вотчиной, а ежели у них трудности, то и подсобить не грех. Чёрное и Каспийское моря — российские, Англии не интересные. Вот Новый Свет важен, более того, утрата североамериканских колоний по-прежнему болезненна. Ежели намекнуть, что возможности Русской Аляски и калифорнийские русские купцы к услугам Альбиона, то персидский шах надолго лишится британского золота. А то и страны.

— Вот как! — Павел Второй заметил себе, что кабинет стоит украсить подробными картами Руси и глобусом. Глядя на заморские страны, лучше думается, как отрубить от них кусочек. В докладе Сухтелена есть безусловное здравое зерно. А что часть названных им земель принадлежит Турции и другим странам, не имеет особого значения, если великие державы договорятся. Надо лишь вернуть России статус великой империи. — Постановляю: принимаем всемерные усилия к наведению мостков к англичанам.