Тогда к нему, несмотря на возражения юриста и врача, применили пытку водой. Этот шаг стал роковым. Старик оказался сердечником. Он задыхался, терял сознание, а потом вдруг начал опухать буквально на глазах.

– Асцит, – констатировал врач. – Он продержится от силы несколько часов и умрет.

Падре Хуан запаниковал. Врач у него был опытный, хороший. Через его руки прошли многие сотни испытуемых, а потому от пыток подозреваемые у них пока не умирали. Амбруаз Беро обещал стать первым.

– У нас нет состава преступления, – напомнил юрист. – И если он умрет…

Падре Хуан стиснул зубы. Начальству было безразлично, сколько еретиков сдохнут в пыточной камере, но этот француз таковым еще не был. Он ни в чем не признался, на него никто не донес, а главное сказал юрист: они еще не успели подобрать ему состав преступления. Обвинение в пособничестве установке языческой статуи на шхуне было, мягко говоря, притянуто за уши.

А потом Амбруаз Беро попросил пригласить к нему священника, желательно француза, и принести его Библию. Падре Хуан совершенно упал духом. Дело шло к развязке. В перспективе падре Хуана ждало отстранение при первой же ревизии. Место у него было завидное, и желающих занять его хватало с избытком.

«Ну уж нет! – решил инквизитор. – Только не это!»

Ему следовало обеспечить приданым восемь племянниц, а потому он отбросил чувства и кинулся к стене, возле которой были свалены в кучу библиотека старика, бухгалтерские книги и личная переписка. Следовало методично просмотреть каждую страничку, любую книгу – неважно, бухгалтерскую или географический атлас, все письма!

– Он не может быть святым! – опустившись на одно колено, пробормотал падре Хуан. – Что-нибудь да найду!

Годился фривольный роман, попавший в «Индекс запрещенных книг», скабрезная шутка в частном письме – что угодно!

Сзади подошел врач и сказал:

– Я бы на вашем месте выполнил просьбу этого француза, падре Хуан.

Тогда инквизитор взорвался.

– Не учите меня, что мне делать! – заорал он. – Я что, похож на дурака?!

Падре Хуан не хотел приглашать священника. Это было рискованно. Амбруаз мог знать за собой какой-то грешок, покаяться и получить отпущение. Это означало бы крах всего следствия. Даже если состав преступления и был, то с момента отпущения греха он для церкви уже не существовал.

С другой стороны, если Амбруаз, пока еще невиновный, умрет без покаяния, то встанет вопрос о персональной ответственности падре Хуана. За смерть без покаяния головы отрывали мигом. Даже инквизиторам!

– Он умирает, – сухо констатировал врач.

Падре Хуан скрипнул зубами и рывком поднялся с колена. Грех Амбруаза пока оставался гипотетическим, а вот угроза смерти без покаяния становилась все более реальной.

– Хорошо, сделайте так, как он просит.

Во всей Коронье был только один священник-француз, отец Жан. Он жил далеко, в представительстве крупной торговой компании, и посыльный мог опоздать. При разбирательстве этого случая врач и юрист подтвердят, что падре Хуан отдал это распоряжение.

Юрист мгновенно сунул в руки умирающего француза Библию, врач послал здоровенного послушника в торговое представительство, а падре Хуан снова рухнул на колени. Он был обязан хоть что-нибудь найти. Но шла минута, вторая, двадцатая, а все было без толку: в паре шагов от него умирал святой.

В конце концов пришел священник. Исповедь началась и кончилась. Умирающий выразил свою последнюю волю, и лишь тогда до инквизитора дошло, что он что-то такое подозрительное уже видел.

– Где оно?! – Падре Хуан бросился к уже просмотренным бухгалтерским книгам, нашел знакомый корешок, вытянул, открыл и тихо, счастливо рассмеялся.

– Он – пайщик!

Врач, юрист и французский священник недоуменно переглянулись.

– Амбруаз Беро – совладелец этой шхуны! – громко объявил инквизитор. – Он купил в ней долю!

Юрист прищурился. Он уже понимал, чему так радовался падре Хуан. Если Амбруаз Беро является совладельцем шхуны с еретическим изображением, то он виновен даже больше, чем капитан судна. Его можно было смело отправлять на костер!

Падре Хуан взял бухгалтерскую книгу и подошел к умирающему. Тот совершенно распух и уже не мог проронить ни слова.

– Ты виновен! – Инквизитор прямо перед его глазами потыкал пальцем в запись о покупке пая. – Я уверен, что именно в этом грехе ты не покаялся!

Амбруаз Беро перевел взгляд, полный страдания, на французского священника. Уже было видно, что падре Хуан прав. Именно этот грех не был раскрыт на исповеди. Значит, Амбруаз Беро – не просто грешник, а злостный еретик, сохранявший верность язычеству даже перед лицом Господа, на смертном одре!

– Так, быстро протокол! – распорядился падре Хуан.

Счет шел на секунды. Юрист кинулся к столу, быстро застрочил по листу бумаги. Едва падре Хуан поставил завершающую подпись, грешник дернулся, сжал кулаки и обмяк.

«Я успел!» – Инквизитор вытер рукавом рясы взмокший лоб и опустился на стул.

Ноги не держали его. Оставалось подумать, все ли он сделал, хотя падре Хуан уже видел: нет, пока не все.

Вслед за отцом следовало довести до приговора и потенциальную жалобщицу, чересчур грамотную и своенравную сеньориту Анжелику Беро.

Анжелика едва успела помыться ледяной водой с отвратительным вонючим мылом, как за ней приехали. Не говоря ни слова, ее сунули в ту же самую глухую черную карету. Спустя полчаса тряски по плохой дороге она оказалась в той же комнате, в которой рассталась с отцом.

Инквизитор сидел за столом и что-то строчил. Юрист и врач тихо говорили о чем-то у окна. Отдельно от всех, на стуле с прямой спиной сидел священник.

Француз?!

– Мое почтение, святой отец, – с улыбкой поприветствовала священника Анжелика.

Она мгновенно отметила его заинтересованный мужской взгляд. В нынешней ситуации ей был полезен любой союзник.

Впрочем, в комнате был еще один неизвестный ей мужчина – неживой. Он лежал на лавке у стены, огромный, распухший, с маленьким томиком Библии в застывших руках и почему-то в одежде ее отца.

Священник поднялся со стула, подошел к лавке и произнес по-французски со странным акцентом.

– Попрощайся, Анжелика.

«Южанин, – подумала девушка. – Наверное, из Бордо».

Лишь тогда до нее дошло, что человек, лежащий на лавке, должен быть ее отцом. Это было настолько невероятно, что она подошла, без всякого страха заглянула в лицо покойного и не узнала его.

– Это не мой отец.

Священник вздохнул.

– Это он, дочь моя, уж поверь.

Анжелика нагнулась ниже, всмотрелась и… все равно не узнала.

– Может, оно и к лучшему, – пробормотал священник.

– Что? – не поняла Анжелика, но на ее глаза уже наворачивались слезы.

– Святой отец, не мешайте работать! – нетерпеливо напомнил о себе инквизитор. – Сеньорита Беро уже попрощалась с покойным.

Священник отрицательно покачал головой и заявил:

– Я еще не озвучил последнюю волю усопшего.

Тогда инквизитор буркнул что-то по-испански. Анжелика всхлипнула, оглянулась и вдруг ясно поняла, что он сказал о ней что-то очень нехорошее.

– Сеньорита Анжелика Беро, подойдите к столу, – проговорил падре Хуан опять на французском. – Присядьте.

Подозреваемая подчинилась.

– Давайте кое-что выясним.

– Анжелика, не отвечайте! – громко предупредил ее священник.

– Выйдите, отец Жан! – приказал падре Хуан и принужденно улыбнулся подозреваемой. – Сеньорита Анжелика, вы, я вижу, девушка воспитанная и грамотная. Где вы учились?

Отец Жан шагнул вперед.

– Не отвечайте, Анжелика! Ваш отец уже осужден, поэтому следствие закрыто.

– Выведите его, – распорядился падре Хуан и настойчиво повторил вопрос: – Так где вы учились?

– Дома, – растерянно ответила француженка и обернулась.

Она не могла понять, кого ей слушать.

Отца Жана уже выводили под руки.

– Смотрите на меня, – попросил падре Хуан. – Вы, вероятно, изучали греческие книги? Какие именно?