На концерты в Грецию Блэкмор прибыл отдельно от остальных.

В Афинах он поселился в номере люкс, хотя остальным были заказаны обычные. На афинской сцене Ритчи был «в ударе», и даже показал свой трюк с ломанием гитары.

28 и 29 сентября в Тель-Авиве состоялись последние концерты DEEP PURPLE Mark V.

7 ноября группа собралась в Орландо для работы над очередной пластинкой. Поначалу музыканты, воодушевленные теплым приемом во время гастролей, ретиво взялись за дело, но потом энтузиазма поубавилось. На Рождественские праздники разъехались по домам, а в январе вернулись к работе.

Особую активность проявлял Джо. Гловер считает, что Тёрнер пытался превратить DEEP PURPLE в обыкновенную американскую хэви-метал группу: «Джо приходил в студию и говорил: а может мы сделаем что-либо в стиле MOTLEY CRUE? Или критиковал то, что мы записывали, говоря: ну-у-у, выдаете! В Америке так уже давно не играют, — как будто бы он не имел понятия, в каком стиле работают DEEP PURPLE».

И вот однажды к Лорду подошел Ритчи: «У нас есть проблема. Будь искренен, ты же недоволен?» Лорд ответил, что он вполне удовлетворен инструментальной частью записанных композиций, но «что-то все-таки не так». «И как называется эта проблема?» — не отставал Блэкмор. «И что я должен был сказать? — пожимает плечами Лорд. — Я ответил: имя у этой проблемы Джо, не так ли? Я знал, что Ритчи имеет в виду именно его. Тем более, что это действительно было проблемой». «Блэкмор сказал, что он не хотел бы опять стать тем, кто выгоняет из группы очередного музыканта, что он не хочет быть „плохим парнем”, — продолжает Джон Лорд. — Джо имеет роскошный голос, он великий певец, но он — не певец для DEEP PURPLE — он поп-рок вокалист. Он хотел быть поп-звездой, одним своим появлением на сцене вызывая обморок у девочек».

Впрочем, фирма грамзаписи тоже была уверена, что имя у проблемы Джо Линн Тёрнер. И несмотря на то, что новый альбом практически уже был записан, она отказалась его выпускать, потребовав возвращения в группу Гиллана.

В пятницу 14 августа 1992 года Джо Линн Тёрнер уехал домой на уик-энд, намереваясь вернуться в понедельник, дабы продолжить работу над альбомом. Но в субботу ему позвонил Брюс Пэйн и сказал, что он уволен из группы.

Второй раз оказавшись за бортом DEEP PURPLE в 1989 году, Гиллан времени не терял, предприняв активную гастрольную деятельность с посещением СССР (май 1990). Через год он опять побывал в России, дал ряд концертов на Украине и на Кавказе. А в Тбилиси Иен, как настоящий кацо, даже обвенчался с женой Брон по грузинскому обычаю.

Он выпустил два сольных альбома — Naked Thunder (1990) и Toolbox (1991). Кроме этого, Иен принимал участие в весьма странных проектах — записал с PRETTY MAIDS песню «А Merry Jingle», а также отметился вместе с BARCLAY JAMES HARVEST, Сюзи Куатро и Фалько в «The Bolland Project» братьев Болланд (авторов так полюбившейся советской молодежи «In The Army Now»). Пожалуй, самым заметным делом Гиллана стало привлечение к записи легендарной «Smoke On The Water» ряда известнейших рок-музыкантов — Томми Айомми, Пола Роджерса, Дэвида Гилмора, Брайана Мэя, Роджера Тэйлора, Брюса Дикинсона, Брайана Адамса и… Ритчи Блэкмора.

Проект под названием «Рок в Помощь Армении» был организован для сбора средств пострадавшим от землетрясения 1988 года. «Дым Над Водой» в «звездном» исполнении был выпущен на сингле и в декабре 1989 года занял 39-е место в британском хит-параде. Также вышла долгоиграющая пластинка и видеокассета с записями BLACK SABBATH, FOREIGNER, ASIA и других команд.

Гиллан не изменил своему принципу гастролировать по самым дальним странам и весям. Добрался он и до Боливии. На концерте в Ла-Пас, самой высокогорной столице в мире, уже во время первой песни он едва не потерял сознание. Иен вспоминает, как от кислородного голодания его спасали чаем из листьев коки. Автору этой книги довелось побывать недалеко от тех мест — в перуанских Андах, и на собственном опыте могу подтвердить — даже ходить в условиях высокогорья тяжело, не то что выступать на рок-концерте. И чай из бесовского зелья действительно помогает взбодриться.

До середины 1992 года Иен выступал с раскруткой Toolbox. А в это время шли переговоры между фирмой грамзаписи, менеджерами и DEEP PURPLE. В конце концов решили-таки вернуть Гиллана в группу, хотя Блэкмор был против, предложив свою кандидатуру никому не известного американца. Вспоминает Гловер: «За день до отлета в Англию я получил на свой автоответчик звонок от Ритчи, что само по себе достаточно редкая вещь. Я перезвонил менеджеру, сообщив, что Ритчи ищет меня. Он сказал: да, Ритчи звонил тебе, чтоб сообщить, что никуда ехать не стоит. Он против возвращения в группу Гиллана. Я ответил, что чувствую — ехать нужно. Что бы не думал Блэкмор, я хочу для себя определить — смогу ли я и Гиллан что-либо сделать с записями нового альбома. Если же у нас все получится, Ритчи изменит свое мнение. Я сказал: что касается меня — я не получал никакого послания от Ритчи. В любом случае я с ним не согласен.

Вылетев в Англию, я три дня провел с Иеном в студии. Было здорово увидеть его опять, работать с ним. Мы сделали три песни — “Solitaire”, „Time То Kill” и еще одну, которую потом забраковали.

Я вернулся в США, и разослал пленки всем членам группы. „Великолепно!”, „Чудесно!”, „Превосходно!” — таковы были отзывы. У Ритчи же была совсем другая реакция: как ты мог позволить этому человеку вернуться в группу? Он дерьмово поет!

Я ответил: я хочу, чтобы Иен был в группе потому что, на мой взгляд, он — единственный вокалист, которого мы можем заполучить. Вся эта возня лишила нас кредита доверия. Я знал певца, которого хотел взять Ритчи (запамятовал его имя). Мне нечего о нем сказать — он звучал как Майкл Болтон. Я работал в студии с этим парнем и сделал запись. Так что у меня было две кассеты — одна с Гилланом, а другая — с этим певцом. Сравнивать было нечего.

Остальные члены группы сказали: звучит здорово. Нужно вернуть Иена назад. Ритчи это мнение не поддержал. Затем начались два-три месяца действтельно болезненного существования, когда на передний план выходила политика, на которой все и завязывалось. Принимая решения, нужно учитывать массу самых разных вещей, включая деньги.

Очень богатыми людьми нас назвать нельзя. Уже прошло достаточно много времени с тех пор, когда мы были здорово зарабатывающей гастролирующей группой и имели суперхиты. Все мы — живые люди, и нам нужно содержать семьи, платить за дома, обучение детей, покупать пищу.

Так что мы попали в сложную ситуацию. У нас была записана практически половина альбома. Мы потратили аванс, выданный фирмой грамзаписи, и ситуация была такова, что если группа распадется, то мы должны вернуть эти деньги. И я сказал: или Гиллан, или никто другой. Мы на грани развала группы. Это было время кусания ногтей. Вообще-то Джон Лорд, Иен Пэйс и я заявили, что если Иен не вернется, мы ничего делать не будем. Мы стояли перед перспективой продажи своих домов — ибо не смогли бы вернуть аванс фирме грамзаписи, хотя альбом в большей или меньшей степени был готов.

Тогда наш менеджер Брюс позвонил и сказал, что Ритчи, в конце концов, согласился. У меня просто крыша поехала. Моя жена слышала этот разговор. Все, что я мог сказать, это грязно выругаться. Я все время курил, и она сразу же подошла ко мне с сигаретой, пепельницей и бутылкой виски. В то время мы не знали, что происходило еще кое-что.

Причина, по которой Ритчи позволил Гиллану вернуться, была не в Иене и не в нас — причиной были деловые соображения, в которые я не могу вдаваться».

«Финансовые возможности Фила Бэнфилда истощались, а счета приходилось оплачивать своевременно, — разъясняет сложившуюся ситуацию Иен Гиллан. — Фил пытался убедить меня, что присоединение к DEEP PURPLE для меня — наилучшее решение. Все это напоминало какую-то странную местечковую войну. Время от времени я обстоятельно напивался и однажды, наверное, перегнул палку, ибо на следующий день получил факс от Фила: ухожу! Я побледнел и пошел на кухню, где сидел Эл Даттон (гастрольный менеджер, — прим. авт.). Я еще раз прочитал факс и посмотрел на Эла, молчание которого подтвердило всю необычность ситуации. Сквозь слезы я выдавил из себя: хорошо, я согласен, после чего перезвонил Филу, сообщив о своем решении еще раз вернуться в DEEP PURPLE».