«Та, что снилась, была как Кунья, — молнией сверкнуло в мозгу. —

Совсем как Кунья! А эта…»

— Уоми, — зашептала женщина, — приходи в полночь. Я впущу тебя. Ты убьешь его сонного. И тогда Нинда — твоя невеста. Она засмеялась таким смехом, от которого все в нем содрогнулось. Уоми отшатнулся, когда Нинда протянула к нему свои пухлые руки. Отодвигаясь, он задел приставленный к стене дротик, который со стуком упал на пол.

Нинда схватилась за голову и зашептала испуганно:

— Ах, это он! Идет, идет! Беги, Уоми! Прячься!

И с побледневшим лицом Нинда кинулась в угол, где грудой лежали целые вороха брошенных мехов — обильные дары клиентов Ойху. Нинда судорожно стала зарываться в меха, словно мышь, которая прячется в нору. Неодолимое отвращение охватило Уоми. Он отпрянул назад и в несколько прыжков, позабыв даже поднять упавшее копье, выбежал из дома. В душе его бушевал целый ураган чувств и мыслей. Отчаяние, отвращение и гнев боролись между собой: отчаяние, когда он думал о разбитой надежде, которой он жил в течение этого года, и гнев, когда он думал об обманщике, насмеявшемся над его доверием.

Последнее чувство скоро овладело им целиком.

На миг он остановился на краю помоста, почти ослепленный солнцем. Прикрыв ладонью глаза, он огляделся кругом и вдруг вдали, на тропинке, идущей от Черной Речки, увидел человека. Над зеленью ветвей была видна только одна голова, но зоркие глаза Уоми ясно различали знакомые черты. Это был Ойху.

«Обманщик!»— захотелось крикнул Уоми, и он, верно, крикнул бы, если бы до Ойху не было так далеко.

Уоми вытащил свой бронзовый нож, который накануне чуть было не отдал колдуну, и попробовал пальцем его лезвие. Он быстро сбежал по сходням и двинулся навстречу Ойху. Кровь его кипела. Он боялся только одного — что колдун вовремя догадается и постарается скрыться. Но притворяться и делать равнодушный вид Уоми не умел. Он судорожно сжимал в руке заговоренный кинжал и почти бежал по тропинке. На одном из ее поворотов чаща ольховых деревьев загородила его. Дальше открывалась зеленая луговина с растущей посередине сосной. Луговину надо было пересечь, чтобы добраться до Ойху. В это время из-за прикрытия последних больших кустов он снова заметил колдуна.

Следом за ним показались другие люди. Это были желтолицые. Их было четверо. Приземистый рост скрывал их, в то время как голова Ойху выдавалась над кустами.

Все они вышли на луговину, и перед Уоми открылась неожиданная картина. У желтолицего, который шел позади Ойху, был в руках конец ременной петли, надетой на шею девушки. Девушка упиралась, но желтолицый тащил ее, как пойманную собаку, а двое других толкали ее сзади. Руки девушки были скручены за спиной.

Уоми, к ужасу своему, увидел, что это была Кунья.

Как это могло случиться?

Размышлять было некогда. Надо было спасать ее немедленно.

Но как это сделать? Он один! Сбегать за помощью? Но товарищи далеко. Они ждут его там, на берегу, возле лодки. Пока он будет бегать за ними, пройдет слишком много времени. Что сделают без него с девушкой эти люди и куда ее отведут? Да, кроме того, они уже заметили его. Если Уоми побежит, они поймут, что он их боится. Может быть, их будет потом еще больше. Бежать уже поздно. Надо действовать! В руках Уоми был только кинжал. Но ведь это — заговоренное оружие.

Пока оно у него в руках, чего ему бояться колдуна? Уоми спрятал за спину кинжал и двинулся вперед. Он вышел из кустов, но едва сделал несколько шагов, как раздался душераздирающий крик:

— Уоми! Уоми! Они убьют! Беги!

В этот миг его снова поразила мысль, что Кунья больше всех напоминает девушку, которая ему снилась. Он почувствовал, как силы его удесятерились, и твердыми шагами приблизился к колдуну.

Ойху насторожился. В хитрых глазах его мелькнул злой огонек.

Казалось, он угадывал намерение чужестранца.

— Колдун, ты обманул Уоми! Не твоя толстая Нинда его невеста. Моя невеста — вот она! Сними с нее петлю и отдай Уоми!

Колдун засмеялся:

— Разве Уоми видел мою Нинду?

— Видел! Она не похожа на девушку моих снов.

— А эта? — спросил колдун.

— Эта — она самая.

— Ай, плохо! Ай, плохо торопиться! Ойху давно знал, кого тебе надо.

Он велел поймать эту девушку. Это и есть дочь хозяина Большой Воды. Ее связали потому, что она не хотела идти. Возьми ее и отдай Ойху, что обещал.

Глаза Уоми вспыхнули от радости:

— Кунья! Я не знал, что ты дочь хозяина Большой Воды. Ты моя невеста.

Это ты звала меня во сне?

Уоми видел, как щеки девушки занялись заревом яркого румянца.

— Вот где я узнал тебя! — продолжал Уоми. — Ойху, вели развязать ее, сними петлю, — сказал Уоми, показывая на нее кинжалом.

— Узун, отпусти девушку, — сказал Ойху.

Желтолицые сняли с Куньи петлю и развязали руки.

— Возьми, — сказал колдун, — и знай: Ойху делает, что сказал. Пусть сделает то же Уоми. Он сказал: Уоми получит невесту — Уоми даст Ойху заговоренный нож.

Колдун протянул ладонь и ждал.

Уоми одной рукой обнял за плечи Кунью, а другой подал кинжал колдуну.

— Хороший нож, — сказал Ойху, любуясь кинжалом. — Блестит, как новый месяц. — Колдун, улыбаясь, подозвал желтолицых. — Гляди, Узун, какой нож! Он заговоренный.

Узун ахнул, хлопнул руками по бедрам и радостно зацокал языком.

— Это хороший выкуп. За него можно отдать какую угодно невесту. У кого этот нож, тому нет страха. Теперь Ойху тоже никого не боится. —

Колдун громко расхохотался. — Теперь пришла очередь бояться Уоми. У него в руках невеста, но нечем ее защищать. Теперь Ойху будет судить Уоми.

— За что? — спросил Уоми.

— Уоми вошел самовольно в дом Ойху. Узун, что делает Ойху за это?

— Тук-тук! — сказал Узун и постукал кулаком по своей голове.

— Уоми смотрел на его Нинду. Узун, за это что бывает?

— Тук-тук! Много тук-тук! — повторил Узун, опять стуча себе по темени кулаком.

— Уоми прятал за спиной нож. Уоми хотел убить Ойху. За это что сделать?

— Ай-ай-ай! — закричал Узун. — Ойху не будет прощать за это.

— Схватить его! — крикнул Ойху желтолицым.

Все четверо коренастых спутников Ойху, как волки, бросились на Уоми. Ударом кулака Уоми опрокинул толстого Узуна, но двое других крепко вцепились в его руки. Уоми пытался отбиваться, но Узун забежал сзади и обхватил обеими руками его шею. Общими силами они повалили его на землю.

— Уоми! Уоми! — пронзительно закричала Кунья.

Она кинулась к дерущимся и за волосы оттащила прочь толстого Узуна. Тот вырвался и так крепко ударил ее в висок, что она взмахнула руками и без памяти упала наземь.

После этого все снова кинулись на Уоми. Они скрутили ему руки и ноги, заткнули пучком травы рот и по приказанию Ойху привязали к сосне. В это время очнувшаяся Кунья вскочила и снова принялась кричать. Ее тоже схватили и привязали к белому стволу березы, в нескольких шагах от Уоми.

Вот когда настало высшее торжество колдуна! Сколько песен наслушался он про непобедимого героя Уоми! И вот теперь Уоми, связанный по рукам и ногам, в полной его власти! Вот когда может он насладиться своим могуществом и дать волю всем кровожадным страстям своей натуры… Ойху расхаживал от одного дерева к другому, взмахивая кинжалом, и делал вид, что сейчас вонзит нож в тело той или другой жертвы. Колдун упивался бессилием своих пленников, которых он собирался терзать медленно и зверски. Он нарочно не велел затыкать рот Кунье, чтобы ее крики и плач дали ему возможность вдоволь насладиться бессильной яростью Уоми.

— Смотри! — кричал он, захлебываясь отвратительным смехом. — Вот я проткну глаза твоей Кунье! Я отрежу ей одно ухо, потом другое, я проколю ей щеки…

Он замахивался кинжалом и всякий раз наблюдал за тем, как искажается судорогой гневное лицо сына Гунды.

Кунья плакала и кричала в беспамятстве, и звонкие крики ее пронзали воздух.

— Кричи, кричи! — хохотал Ойху. — Будешь кричать еще громче.

Ойху медленно подошел к ней, и лицо его сделалось похожим на морду рычащего волка. Одной рукой Ойху сдавил девушке горло, другой поднял блестевший на солнце кинжал и выбирал глазами место, куда его воткнуть.