Но и Селезневу нужен Президент, заявивший, что не видит основания в смене спикера. При этом Президент делает уточнение. Значительный электорат коммунистов свыше 30% дает им право иметь на ключевом посту в Государственной думе своего представителя. Так что Геннадий Николаевич остается. Он сделал выбор, его политическая перспектива отныне связана с Путиным. Оставив Селезнева, Президент выиграл, продемонстрировав свою лояльность к КПРФ. Более того, он свел до минимума собственные рейтинговые потери. Характерно, что альтернативная встреча с коммунистами и представителями конструктивной оппозиции прошла именно накануне думского центристского переворота. На этой встрече Путин был предельно откровенен в оценке правительственных чиновников, Анатолия Чубайса. Он как бы дал понять присутствующим: «Мысленно я с вами. Но поймите, как мне непросто. Потерпите».

Разумеется, встреча насторожила либералов, и все ждали послание президента Федеральному собранию. Какой еще фокус выкинет президент-государственник. Но Президент остался верен себе, и 18 апреля выступил в мраморном зале Кремля. Оставил в покое свою государственность, не говорил о диктатуре закона и укреплении вертикали власти, то ли устав от ее вертикальности, то ли посчитав задачу выполненной. Напротив, он говорил о местном самоуправлении, которое, получив эффективное финансирование, может повысить общественный имидж власти.

Именно здесь, на местном уровне, огромный ресурс общественного контроля над властью. Без дееспособного местного самоуправления, эффективное устройство власти в целом Президент считает невозможным. Тезис абсолютно справедливый. Но его торжество может быть в одном случае: если распределение налоговых поступлений между федеральным центром и регионами вернется к своим прежним пропорциям «50 на 50», или как минимум 60% на 40%.. Иначе откуда возьмутся средства для самоуправленческой эффективности?

Использовать развитие самоуправления для ослабления губернаторов, а это тоже можно прочесть в президентском послании, рискованный для Путина шаг. В словах послания, как всегда, достаточно недоговоренностей, что есть тоже замысел: каждый должен прочесть в президентском послании нечто истолкованное им в свою пользу. Будет ли этот раздел об экономике, реформе госаппарата, судебной реформе или реформе армии. А может быть, и концепция вхождения России в мировую экономику.

Как известно, «в России две беды: дураки и дороги». За века ничего почти в России в этом плане не изменилось. Вечные генетические дураки. Вечное отсутствие путных дорог. Только осознав, что с дураками дело не поправишь, в новой реформенной России занялись дорогами: ввели дорожный налог, создали дорожный фонд, худо-бедно начали дороги строить. Не везде, разумеется, строили, но воровали – везде. Даже на прокладке дорог местного значения. И вот из центра и с мест зазвучали хоровые песни без солистов: « На прокладке дорог воруют, обогащаются за наш счет». И тотчас начинается подковерная борьба за деньги. На отчисления в региональный дорожный фонд федеральная власть накладывает вето. Все средства будут поступать отныне в федеральный бюджет. И федеральная, а не региональная, власть займется строительством дорог. Откусить – откусили, а проглотить не могут.

А что делать на местах? Регионы, поверившие федеральной власти, под этот самый дорожный фонд создали управленческие и строительные структуры, закупили технику, начали создавать сферу обслуживания, открыли тысячи рабочих мест. И куда теперь это все девать? В стране появился дорожный бизнес и тотчас стал умирать. А мы – реформы! XXI век! Очнитесь! Дураки и плохие дороги, как встарь. И в обилии превеликом.

Май – месяц половинный.

Сначала о традициях. Россия – страна наоборот. Обилие праздников становится национальной болезнью. Май 2002 года – сродни сумасшествию. Гуляем 1 – 5 мая, затем три дня условной работы и снова отдыхаем с 9 по 12 мая. Промежуток, а именно с 6 по 8 мая тоже приговорен. Официальные данные в России: на каждого работающего человека, включая отпуск, более трети года дней нерабочих. Явление, как говорится, анормальное, но существующее незыблемо. Сокращать праздники – мера непопулярная, власть ее боится.

Парадокс заключается в том, что инициаторами всех этих нововведений оказались реформаторы и демократический парламент, которым только работать и работать на благо страны. Постепенно они ввели новые демократические красные даты, а именно: 12 июня с 1992 года – день России, а 12 декабря с 1994 года – День Конституции.

Демократический период развития страны дал новый импульс в отношениях между церковью и государством. Сближение было столь явственным, что представители духовенства оказались среди депутатов. Потом этот процесс несколько угас, но, тем не менее, высшее руководство страны почтило своим присутствием главные православные праздники: Рождество Христово и Пасху.

Однако этим не ограничилось. Церковь получила льготы от правительства на торговлю водкой и табаком. Разумеется, эта мера поправила скудные экономические и финансовые возможности церкви. Собственно, именно этим объяснялся столь нестандартный шаг со стороны исполнительной власти страны. Хочется верить, что столь значительные прибыли пошли на восстановление православного хозяйства (церковные храмы), пришедшего за долгие годы социализма в упадок и разруху. Так ли это на самом деле, покажет время. Добавим от себя, что власти в центре и в регионах, не в пример прошлых лет, вложили немало государственных средств на восстановление духовных центров страны. Высшая власть была последовательна и, в добавление ко всему прочему, объявила день Рождества Христова нерабочим днем. А Пасха и так всегда приходится на воскресенье.

Политическое затишье начала мая 2002 года не остановило весеннее наступление коммунистов: они провели разного рода демонстрации и митинги протеста.

Как всегда все ждали главный майский праздник – День Победы.

Именно 9 мая, в 10 ч. 33 мин., когда на Красной площади шел парад, посвященный Дню Победы, в дагестанском городе Каспийске прозвучал взрыв во время прохождения колонны демонстрантов. И снова кровь, смерть, отчаяние, боль и жажда мщения. И то, что число погибших росло поминутно: 20, 30, 35. Окончательная цифра: 45 жизней. И еще искалеченные, раненные – их 143.

Как в трижды проверенных кустах оказалась бомба? Как в состоянии сверхготовности служб ФСБ пострадали люди, которые в святой день оказались на запланированном, значит, охраняемом шествии? И еще и десятки «как?» да «почему?». Посылать проклятия на головы бандитов – занятия, хотя и страстное, но пустозвонное. Уже кляли, уже проклинали. Дальше что?! Дагестан на Северном Кавказе – это обнаженный фитиль, пропитанный бензином. Теперь уже поздно – все вспыхнуло само.

Энергетика мщения превратилась в движущее начало – вот где корень обреченности и отчаянного стона: «Господи, подскажи, что делать-то? Кто защитит?» А ведь ответ не так прост. От кого защитить? От ваххабитов, от воинствующего ислама, от киллеров или боевиков? От чиновников, милиции, для которых опасность, страх – не более чем товар?

Мы ни на йоту не продвинулись в нашей политике в северокавказском регионе. Хасавюрт и соглашения, в общем-то, всего лишь, декларация о намерениях идти к миру, подписанные тогдашним секретарем Совбеза генералом Александром Лебедем и тогдашним начальником Вооруженных сил незаконной Ичкерии бывшим советским полковником Асланом Масхадовым, все клянут, как предательства, несуразность. Это не так. Предательство было до Хасавюрта – первая чеченская война. Опрометчивость российской армии, попавшей в ловушку этого предательства. Шаг Александра Лебедя был попыткой нащупать основные контуры иной политики в регионе.

Есть ли параллель с кавказской войной эпохи Шамиля? И да и нет.

Тогда, в XIX веке, вечно бунтующий предводитель кавказских горцев Шамиль понял бесперспективность партизанской войны с русскими и в 1855 году склонил голову перед царским престолом. Обратим внимание, что царь не уступил внутреннему призыву к мщению, что было бы правомерно, адресуясь к жертвам, которые понесла русская армия на Кавказе. Царь-реформатор Александр II поступил алогично и мудро. Он, первоначально разгромив войска Шамиля и окружив их остатки в одной из крепостей, предложил мятежному чеченцу почетный плен, а затем и приблизил его к царскому двору. Он признал достоинство Шамиля. Он одарил стареющего предводителя горцев своей милостью и почестями, наградив титулом потомственного дворянина, подарив дом в Калуге и небольшое имение в Калужской губернии.