Не то чтобы мы устраиваем пижамную вечеринку всякий раз, когда Марфа ночует у нас, – это невозможно, потому что Марфе рано на работу. Марфа работает в детском саду для особенных детей. Мурка еще спит, а Марфа уже кормит детей кашей, рисует, лепит, показывает кукольные представления. Пока Мурка спит, Марфа подметает свой кусочек мира, спасает человечество.
Днем Марфа работает в детском саду для особенных детей, а вечерами – в Центре развития для особенных детей «Дети дождя» (название в честь фильма «Человек дождя»)…Утром в садик, вечером в Центр, утром в садик, вечером в Центр, утром в садик… Садик и «Дети дождя» по соседству от нас, через Фонтанку, – зачем Марфе ехать домой? Марфа ночует у нас от двух до четырех раз в неделю, ее постельное белье и пижама лежат в диване в гостиной.
«Кто она тебе – друг, родственник?» – говорит мама. Не понимает, почему кто-то чужой телепортировался из виртуального пространства на диван в гостиной. Маме нужны слова, названия: сын троюродной племянницы из Одессы или внучка из Америки, что-то, подтверждающее право находиться на моем диване. А без названия нельзя. Почему нельзя? «Слишком уж быстро эта девочка вошла в вашу жизнь», – говорит мама. Как будто сын племянницы из Одессы и внучка из Америки медленно входили в нашу жизнь, а не свалились, как снег на голову, с вещами – один на месяц, другая на полгода.
Мама упрекает меня, как Вронский Анну: «Ты полюбила чужую девочку как своего ребенка».
Нет! Я не полюбила чужую девочку как своего ребенка, у меня не такое большое сердце! Скорее, маленькое. Я люблю Марфу не как своего ребенка, а как Марфу.
К тому же Марфе двадцать девять лет, она слишком взрослая, чтобы ни с того ни с сего стать моим ребенком. Мурка тоже взрослая, но это не так бросается в глаза: когда кто-то с тобой всегда, не замечаешь, что он взрослый или старый, если речь идет о маме.
«Почему ты полюбила чужую девочку?» – говорит мама.
«Не знаю я!! Мне радостно ее видеть. Мне с ней спокойно. Я могу с ней поделиться».
«А меня тебе не радостно видеть? А со мной что, нервно? А со мной ты не можешь поделиться?»
…Почему нужно все называть словами?… Почему я полюбила чужую девочку? Любовь живет, где хочет. Дружба тоже живет, где хочет. ПОЧЕМУ НУЖНО ВСЕ ОБЪЯСНЯТЬ МАМЕ?
«Мурка ревнует тебя к Марфе», – говорит мама.
Это не так. Мурке полезно иметь перед глазами положительный пример. Отношения Мурки и Марфы очень хорошие. Но немного как будто отношения родного ребенка и приемного: родной ребенок относится к приемному доброжелательно и покровительственно, ожидает от него, что тот будет хорошим, но сам он при этом может быть каким угодно. Приемный ребенок относится к родному не без осмотрительности.
Мы измеряли носы линейкой.
Мурка: 5 см 2 мм.
Марфа: 4 см 60 мм.
Шоколадный заяц: 5 мм.
У меня 5 см 7 мм (неприятно, что мама всегда права, – нос растет всю жизнь, мой вырос на 1 мм), у Такса 11 см (приятно, что самый длинный нос не у меня).
Такс – карликовая такса трудной судьбы. Марфа взяла его в приюте для собак. Пришла выбрать собаку для кого-то из своих особенных детей, увидела больную таксу, взяла на руки. В приюте сказали, что таксе осталось жить пару часов. На мой вопрос, зачем брать умирающую собаку, Марфа неопределенно ответила: «Ну, я же взяла его на руки…» Я понимаю: если кого-то возьмешь на руки, он уже думает, что он твой, мы в ответе за тех, кого приручили, и так далее, – но взять чужую таксу, которая спустя пару часов умрет у меня на руках… Нет…Это было полгода назад. Такс прекрасно себя чувствует, дай ему бог долгих лет жизни.
Карликовые таксы настойчивые, упрямые, переубедить их невозможно. Конкретно этот Такс уверен, что его место – у Марфы на руках, отказывается спускаться на пол. Выглядит печальным и беззащитным, лает на Льва Евгеньича с Марфиных рук. Марфа с Таксом похожи: огромные карие глаза, выглядят печальными и беззащитными. На Марфе розовые джинсы, зеленая кофточка, желтые бусы. Марфа всегда одета разноцветно, как персонаж мультфильма: считает, что яркие цвета улучшают настроение детей.
Мурка читала ленту новостей в моем фейсбуке, одновременно разговаривала по телефону, шуршала конфетными обертками, чавкала мандаринами. Мурка всегда занимает все пространство: все пространство разговора, весь диван. Мурка как два человека или три, а Марфа как будто невидимка, занимает в пространстве меньше места, чем ее небольшое физическое тело, она аудиально, визуально и тактильно удивительно тактичная, словно ее воспитывали, как графа Вишенку, – не кричит, не смеется громко и даже случайно ни с кем не столкнется. Возможно, это наследственность, ее аристократические предки не кричали, не хохотали во все горло, не толкались.
– Слушайте: «По мнению известного блогера, девушки около тридцати – подпорченный товар, девушки вынуждены опускаться все ниже и ниже, и принцем для них становится любой Ваня из Урюпинска, – читала Мурка. – И вскоре девушкам уже тридцать, впереди одиночество, мрак, тоска, и в конце концов их съест метафорическая овчарка…» Что такое «метафорическая овчарка»?
– Это такое выражение, – сказала Марфа. – Выражение «съест овчарка» означает, что человек одинокий, у него никого нет, кроме овчарки, и, когда он умрет, овчарку будет некому кормить и она съест своего хозяина. Это метафора. На самом деле овчарки не едят своих хозяев.
Марфа всегда подробно отвечает на любой вопрос, повторяет, объясняет, поясняет, успокаивает. Это профессиональная деформация: она разговаривает со всеми, как с особенными детьми. Могла бы просто сказать: «Некому будет подать стакан воды, кроме овчарки».
– Марфа! Ты выйдешь замуж в этом году? Говори, иначе тебя прямо сейчас съест овчарка! – верещала Мурка.
Марфа неопределенно улыбалась, делая вид, что речь не о ней, пока Мурка не принялась тявкать, изображая овчарку, и с криком «гав-гав, укушу!» не столкнула ее с дивана.
– Я не выйду замуж в этом году, я никого не люблю, мне никто не нравится, не надо меня кусать… – сидя на полу, полным ответом ответила Марфа.
Марфа, настежь открытая к проблемам других людей, во всем, что касается ее самой, сдержанная, даже скрытная, она будто цветок на холсте: знаешь о нем только то, что видишь. Но у Марфы не может быть личной жизни: у Марфы утром садик, вечером Центр, утром садик, вечером Центр…
На самом деле, если опустить пошлость этого блогера, я с ним согласна: к тридцати годам нужно выйти замуж. После тридцати начинается «Секс в большом городе»: любовь как шахматная партия, нападение – отступление – засада, надежда – сомнения – разочарования, примирение – расставание… и что в итоге? Статус «в поиске», или «все сложно», или «нахожусь в отношениях». Не люблю фразу «нахожусь в отношениях», люблю слово «люблю». Не хочу, чтобы Марфа «находилась в отношениях», чтобы пополнила ряды девушек «Секс в большом городе», умных, красивых, – одиноких.
Марфа предрасположена к тому, чтобы остаться одинокой. Девушки помогающего, жертвенного типа – идеалистки, романтики, мечтают о Большой Любви и заранее убеждены, что Большая Любовь не придет.
Думаю, настало время сделать Марфе Нравоучительное Наставление.
Думаю, это мой долг.
…Нравоучительное Наставление Марфе не такое простое дело, как Вразумляющее Внушение Муре. Мурка и Марфа – парочка как Винни-Пух и Пятачок. Мурка, с ее веселой склонностью к приключениям, добродушно идет напролом, Марфа разумно осторожна, на всякий случай побаивается всего. К разного типа личностям требуется разный подход: на Мурку можно наскочить с разбега, а к Марфе нужно подкрасться, петляя и заметая за собой следы. Чтобы Пятачок не понял, что на него наскочили.
Тем не менее план Нравоучительного Наставления, для краткости «план НН Марфе».
1. Быстро объяснить Марфе, что необходимо изменить ее отношения с миром, с самой собой. Указать, что все, что с нами происходит, это реализация наших мыслей, – с нами происходит именно то, что находится в нашем сфокусированном сознании, то, чего мы ожидаем и боимся. Иначе толка не будет (овчарка).
