«Женская» часть дома имела особое значение. В Древнем Риме женщинам даны были значительные права и преимущества, они принимали активное участие в социальной жизни, а уж тем более, если это были представи­тельницы знатных семейств. Хозяйка бывала на торжест­венных приемах и сама встречала гостей. Ей полностью доверялось и воспитание детей.

Мозаики детских комнат вызвали у меня чистейший восторг: есть в них особое очарование с добрым юмором. Вот в этой комнате жила девочка, а может и не одна: тут розовый куст, с которого девочки собирают цветы и вплетают их в гирлянды. А у мальчиков идет охота на мелких животных и птиц. Правда, от некоторых птиц приходится самим уносить ноги: в од­ной из сценок показано, как мальчуган удирает от разо­зленного петуха.

В мозаиках виллы Казале гармонично сочетаются миф и реаль­ность, юмор и вполне серьезные страсти, бытовой и сим­волический элементы. Это словно древняя книга в картинках, засвидетельствовавшая имперское величие Древнего Рима, она настолько яркая и живая, что, глядя на мозаики, чувствуешь наст­роение, с которым жили люди, стараясь успеть все или да­же больше, чем все - увидеть, познать, развлечься, завое­вать, не потеряв при этом человеческого достоинства.

Мозаики отличаются по стилю, но это скорее свидетельствует о разных мастерах различных школ. Видно, что вилла строилась по одному проекту: все симметрично, органично вписано, без долгоиграющих достроек, перестроек. Я отметила, что мозаичные картины разделяются по исполнению на две стилистические группы. Одна, северная, отличается хорошей пластикой, натуралистичностью изображений животных, тут присущ консерватизм. В южной группе изображения более сухие и схематичные.

Мне мало двух часов в это раю, дня три-четыре, чтобы, не спеша, насладиться этой красотой, впитать в себя опыт мастеров. Я даже про фотоаппарат забыла, так меня накрыло этим наследием наших предков. Тут сама приро­да постаралась создать и сохранить ус­ловия для загородного дворца: зеленые холмы с виноградниками и оливковыми рощами образуют естественный амфите­атр, скрывая виллу от сильных ветров; к югу простираются равнины пшеничных полей, вызывая чувство полной изоляции от остально­го мира. Даже спустя тыся­челетия окружающий природный ландшафт не подвергся влиянию тех­нического прогресса, сопровождающе­го развитие цивилизации.

Васька нашла меня на уличной галерее сидящей по-турецки, прислонившейся спиной к остаткам колонны.

- Лиса, уже темнеет.

Я с сожалением и неохотой оторвала руку от морды тигра в мелкую мозаику.

- Хочу еще сюда.

- Зачем? – не поняла меня Васька, - сфотографируй и все.

- Нет, Васён. Тебе не понять, это же мо-за-и-ка, - вздохнула трагически я.

Но про фотоаппарат хорошо, что напомнила, я тут же полезла за ним в сумку и начала с разных ракурсов снимать. Основной корпус успели уже закрыть, эх.., а мне так приглянулся император, ну ладно, может получится вернуться.

- А может им реставратор нужен, а? – мне пришла в голову творческая идея.

Васька выпучила на меня свои большие глаза, выразительно округлив их для пущего эффекта.

- А что? На пару неделек, пока нежарко, я бы тут порасчищала, повосстанавливала, пореконструировала, вон, как Николай, - фантазировала я.

- А ты умеешь? – скептически подняла она одну бровь.

- Что-то умею, не совсем же я без рук.

- Я ни сколько не сомневаюсь в твоем таланте, - поспешила заверить меня подруга, - но тут, наверное, нужна узкая специфика. А у нас всего три месяца, и мы в отпуске. Давай ты не будешь кидаться в авантюру всякий раз, когда увидишь очередной шедевр – тут их много, а у нас всего три месяца.

Я удивилась, раньше Ваське было все равно куда ехать, где находиться, лишь бы отдохнуть, а сейчас, надо же, начала придерживаться пусть и расплывчатого, но все же плана. Благополучно выбрались сквозь провал в стене, нашли нашу сиротливо стоящую на парковке машину, загрузились и отправились до дома.

- Слушай, а Николай, он кто? – спросила я подругу.

- Он пишет то ли диссертацию, то ли научную работу на какую-то мудреную тему, а тут у него вроде как хобби.

- Да ты что? – во мне снова загорелась надежда.

- Ага, все лето по самой жаре будет рыть, копать, обметать, систематизировать и сдавать в местный музей.

- Уже что-нибудь нашел?

- Они постоянно что-то находят, комплекс, оказывается, был огромный.

- Что-нибудь, кроме мозаики и стен, находили?

- Все золото и бриллианты отрыли до него.

- Эх, хорошо ему, таким интересным делом занят.

- Мы тоже, ой, Лиса, смотри, тут сбоку какая-то вилла на соседней дороге.

- Да, похоже на ту, что мы видели на Вилла Казеле.

- Зайдем?

- Давай.

Старая вилла, недавно отреставрированная, представляла собой загородный ресторан с несколькими номерами.

Сегодня здесь праздновали свадьбу. Молодые уже уехали в свой медовый месяц, гости тоже потихоньку расходились. Интересно было понаблюдать за людьми с другими традициями, менталитетом: на улице к вечеру похолодало, народ на праздничные одежды накинул легкие пальто, я, кстати, заметила, что в Европе предпочитают носить пальто, пиджаки вместо кожаных курток, может быть потому, что тут мало дождей? Теперь о том, что российскому глазу непривычно: мужчины стоят отдельно – у них свои интересы, женщин пока не видно. Детвора занята собой: лазала под столами, бегала друг за дружкой по территории, периодически кто-нибудь подбегал к папе, перекидывался с ним пару слов об очень важном деле и снова убегал к своим играм. Мужчины что-то громко обсуждали, непривыкшему человеку могло показаться, что разговор ведется на повышенных тонах. Может быть, но не в том смысле, что привыкли мы понимать, просто они так разговаривают: громко, жестикуляционно, эмоционально.

И тут появились мы: довольно уставшие, слегка запыленные, немного голодные, в общем, не принцессы и даже не блондинки. И все мужское внимание разом досталось нам: «La Donna bella», причмокивание, прицокивание, махание руками. Причем, все это произошло без малейшего перехода от одной темы на другую – обычному мужчине (возьмем для сравнения русского среднестатистического индивидуума) надо хотя бы несколько секунд, а лучше минут (совсем в тяжелом случае, часов), чтобы переключить свое внимание с работы или футбола по телевизору на женщину. Итальянцы живут моментом: сейчас обсуждается, как выгодно продать бизнес, но прошла женская особь и «ООООО, донна белла», и можно снова вернуться к футболу, бизнесу, чтению газеты.

Наши мужчины, если видят красивую женщину, ну, пусть не очень красивую, но Женщину, первое время зависают (хочется надеяться, что сраженные нашими неземными красотами) и какое-то время (у каждого своя градация) не могут внятно прийти в себя, исключение составляют профессиональные комплементщики и пикаперы, хотя нет, у пикаперов зависание отрепетировано. Итальянцы настолько привыкли к флирту, что это для них как дышать, как жить, поэтому особого перехода не требуется.

Наши мужчины, нормальные мужчины, сначала женщину оценивают глазами. И если он видит перед собой нечто в балахонистом маскхалате с метелкой вместо прически, то вряд ли он будет говорить комплимент. Итальянцам же, мне так кажется, все равно, кому говорить комплименты, условие одно – противоположный пол.

В общем, итальянцы – они другие)). Они просто плавно перенесли свой интерес от обсуждения футбольного матча, покупки машины, подписания выгодного контракта на нас. Я смогла только уставши улыбнуться их реакции: либо им все равно, кому говорить комплименты, либо мы сногсшибательно выглядим, несмотря ни на что. Васька опять сжалась.

Отошли метров на пять от них пофотографировать виллу, в свете фонарей она выглядела очень элегантно, загадочно. Васька спросила.

- Лиса, а чего они постоянно нам кричат?

- В смысле?

- Да уже второй день какие-то неприличности в наш адрес бросают.

Я улыбнулась.