— Забудет, если сама того захочет, — Хайди вскинула голову все с той же непроницаемой улыбкой. — Твоя проблема — заставить, чтобы она захотела. (Подсмеивается, не иначе).

— А по другому что, уже никак?

— Никак. Вспомни легенды о вампиризме: жертва сама в свою очередь становится вампиром. — Карлсен попытался перебить, но не удалось. — Не потому, что вампиры какие-то злодеи кромешные. Просто у того, кто только что был жертвой, происходит вдруг проблеск: ему открывается новый горизонт возможностей. И когда это до него доходит, обратно в человечью обыденщину его не упихнуть уже ни за что.

— Ну а если, допустим, ему не хочется отбирать энергию у других людей?

Хайди посмотрела на него с тихой жалостью.

— Ну и не надо. Энергии вокруг — море. Человек, когда его переполняет счастье, а то и наоборот, несчастье, энергию свою уже не контролирует, и она перетекает через край. Ее можно собирать совершенно незаметно. Да, что это я — вот смотри и убедись.

Отойдя от Карлсена, она непринужденной походкой направилась к углу крыши, выходящему на Ист-Ривер, где облокотись о парапет, спиной ко всем стояла молодая пара. Карлсен на расстоянии тронулся следом. Пара — атлетически сложенный парень и стройняшка с антрацитово-черными волосами — стояли между собой вплотную, его пятерня чутко дремала у нее на бедре. Сперва не ясно было, что влечет в ту сторону Хайди, но, приближаясь, он начал улавливать. Взаимное влечение этих двоих напоминало сильное магнитное поле. Чувствовалось подспудно и то, что они еще не любовники, хотя, судя по самой силе влечения, — это лишь вопрос времени, не сказать часов. Непринужденность ладони на сладкой округлости была обманчива. На ней, именно на ней сосредотачивалась медленно тлеющая мужская жажда, сознавая под пальцами двойной барьер из ситцевого платья и белья, под которым — желанное тепло плоти. Девушка в свою очередь сознавала его возбуждение и смутно отзывалась чуть более потаенным сексуальным подъемом.

Странно как-то: Хайди встала от них в нескольких футах, руки положив на парапет. Для улавливания жизненных полей явно далеко. Рассчитывает, что влюбленные придвинутся ближе? Вряд ли: вон они, так увлечены, что с места и не сдвинешь.

По полу что-то передвигалось — ползком, сторожко, эдакой мелкой животинкой. Карлсен моргнул, приняв это за игру света. Но сосредоточившись как слегдует, удивленно разглядел: к ногам Хайди по пористой поверхности гладко катился цветастый пузырь размером с теннисный мяч. Вот он коснулся ее стопы, мимолетно озарив лямки сандалии, и словно втянулся сквозь кожу. А за ним уже подтягивался другой, такой же полупрозрачный. Оба напоминали чем-то мыльные пузыри, клубящиеся всеми цветами радуги. Под стать и движение — медленное, словно липнущее.

Карлсен от увиденного на секунду оторопел, но быстро опомнился: вниманию место сейчас не здесь. Зачаровывала рука молодого человека. Впечатление такое, будто цветистая жидкость, скопляясь, скатывается с кончиков пальцев по белому полотну. На нижней кромке подола жидкость какое-то время собиралась, как дождевая вода под оконной рамой, и наконец, увесистыми, округлыми каплями срывалась на землю. Там эти капли срастались, пока не образовывали своего рода пузырь, причем ясно, что в отличие от мыльного, у этого сердцевина была вовсе не полой. Этот пузырь Хайди влекла к себе, пока он не докатывался до ног, здесь она слизывала его с ловкостыо кошки, лакающей молоко.

Карлсен открыл путеводитель и сделал вид, что читает, а сам со странным, тоскующим вожделением наблюдал поверх страниц за тем, как жизненное поле вокруг этой пары сгущается в призрачную взвесь, из которой постепенно прорастают капли. Причем исходили они не от загорелой, в бронзоватых волосках руки парня. Теперь было заметно и то, как все та же цветистая энергия просачивается сквозь платье девушки, примерно в области копчика. На этой стадии она смотрелась мерцающей синеватой дымкой, ведущей себя на редкость соразмерно. Встречаясь с ладонью, она как бы капельками оседала на пальцах, обретая некую маслянистость и радужную переливчатость. Не понять происходящего было трудно. Эротическое возбуждение обоих достигло той степени, за которой обычно следует секс, поскольку это было невозможно, ум у обоих оставался цепким и сосредоточенным, в то время как энергия соединялась и сбегала, словно вода по водостоку. Из капель некоторые так и оставались в водосточном желобе возле их ног, эти самые капли и подкатывались, скопившись, к сандалиям Хайди.

Хайди, поискав, нашла глазами Карлсена. Лицо у прелестницы было определенно чарующим: губы увлажнились, на щеках выступил румянец.

Встретившись с Карлсеном взглядом, она чуть заметно повела головой, приглашая приобщиться. Карлсен, все так же уткнувшись в путеводитель, якобы рассеянно подошел к парапету и встал между Хайди и влюбленными. Прелестница-вампирша явно предлагала поделиться роскошным угощением. У девицы из-под подола как раз вышел на редкость крупный пузырь, размером чуть ли не с мандаринчик, такой, что на земле под собственным весом даже слегка сплющился. Но вот проблема: как его к себе подкатить? От сосредоточенного усилия он лишь зыбко колыхнулся, как шар, туго наполненный водой. Карлсен попробовал освоенный недавно трюк: разом напрягся и расслабился, но вышло как-то невпопад. Рядом чуть слышно фыркнула от смеха Хайди. Пузырь послушно повлекся к ней (вот что значит годами отшлифованная практика). Она подтягивала его той же силой воли, какой он привлек к себе школьницу в лифте, но здесь требовалась тонкая, можно сказать рыбацкая, сноровка. Пузырь подкатился к его туфлям, вполз на носок, добрался до взъема ступни. Тут Хайди перестала нагнетать внимание и пузырь, мелко дрогнув, изготовился скатиться. Она проворно его застопорила, так что он так и держался на взъеме. Сексуальная энергия хотя и затеплилась, изнывая впитать этот пульсирующий сгусток жизни, Карлсен по-прежнему не мог уяснить, каким образом установить контакт. Собственные потуги подтянуть пузырь вверх по ноге были грубы и неуклюжи. Желание войти в женщину тускнело сейчас перед жаждой растворить этот живой шарик о гениталии. И тут (вот досада!) от неуклюжего рывка пузырь лопнул, энергия впиталась через носок и брючину, обдав, словно теплой водой. Сладостные флюиды устремились кверху по ноге, но проникли максимум до колена. Хайди, не в силах уже сдержаться, сдавленно хихикнула. Молодые люди, заслышав, насторожились — и конец волшебству. Загорелая рука чутко поднялась на уровень талии и поток энергии моментально иссяк. Карлсен раздраженно вздохнул. Хайди тем временем тихонько, ощупью поместила ладошку на его стержень. Впитанная сладость хлынула из ее пальцев подобно нектару, он едва не застонал от нестерпимого удовольствия. И тут, не успев опомниться, изошел в оргазме. На этот раз Хайди не выдержала, рассмеялась вслух, и молодая пара обернулась. Карлсен, ругнувшись вполголоса, поспешно ретировался в угол поукромнее, где взялся запихивать себе в трусы бумажную салфетку. Хайди тронула его за руку.

— Лучше пойдем, сядешь.

Он взыскательно оглядел брюки (не хватало еще, чтобы пятно просочилось), после чего позволил отвести себя в кресло.

— Не переживай. Скоро научишься, — успокоила она.

— Только не с таким учителем, как ты, — отозвался он угрюмо. Хайди опять залилась смехом.

Молодая пара, подозревая, что является источником веселья, настороженно покосилась. Рука молодого человека возвратилась на бедро подруги.

— Ну согласись, приятно же быть вампиром, — тихонько произнесла Хайди.

— Ага, даже чересчур.

— А ты пуританин, — насмешливо заметила она, поглядев краешком глаза.

— Не совсем. Просто думаю, что бы произошло, если…

— Что «если»?

— Если б я насытился удовольствием? Устал бы?

— Ну вот, я же говорила, что пуританин.

На том краю крыши, радужно мерцая, у ног парочки образовался еше один пузырь жидкой энергии. Глядя на него, Карлсен вдруг вспомнил, о чем раньше хотел сказать.

— Ты помнишь, что сказала Одетта?