людям. Кто же он для вас?

Он заговорил медленно.

— В нашем представлении гений — всегда мужчина. И никогда —

женщина. Мы часто слышим выражение «Ренессансный чело-

век», естественно соотнося его с мужским архетипом — живо-

писца, ваятеля, ученого, зодчего, поэта. Я думал, какой могла бы

быть «Ренессансная женщина», проявись ее гений. В сохранив-

шихся материалах и документах того времени я нашел немало на-

меков, которые удивительным образом ложатся на мою версию.

И почему бы этой гипотезе о жизни Шекспира не иметь права на

существование наряду с другими, тем более что это — художествен-

ная литература?

— Этот фокус в исторически альтернативных романах меня не-

много смущает. Имеем ли мы право предполагать, что было бы, если бы сложилось иначе, чем нам известно?

— Но, ведь, речь не идет о реальной жизни. Автор имеет право

толковать известные факты и, опираясь на них, создавать свою

версию.

62

ЧАСТЬ I. ГЛАВА V

— Однако многие герои вашего романа — исторические пер-

сонажи.

— История — это театр фантомов. Я всего-навсего придумал об-

разы этих людей. Какими они были на самом деле, кто знает?

— Вы строите свою версию, опираясь в большей степени на со-

неты, чем на пьесы Шекспира, почему?

— Именно сонеты позволяют понять главное: английский

язык будто специально создан для женщины-поэта, чтобы напи-

санное ею могли читать от своего имени и мужчины, и жен-

щины. Гендерные различия стерты, глагол работает для обоих

полов. Женщине, пишущей на многих других языках, прихо-

дится заменять глаголы, прилагательные и другие части речи

безличными формами, если она хочет, чтобы ее произведения

могли читать от своего имени и мужчины, тем самым жестко

обедняя и ограничивая свободу поэзии. Истинная поэзия не

может быть только мужской или только женской. Она универ-

сальна. Однако я не согласен, что уделил больше внимания со-

нетам. Могу перечислить пьесы, которые поддерживают мою

версию: «Как вам это понравится», «Зимняя сказка», «Цимбе-

лин», «Два веронца», «Венецианский купец», «Бесплодные уси-

лия любви», «Гамлет» и, разумеется, «Двенадцатая ночь». Это

и поэмы — «Венера и Адонис», «Лукреция», «Феникс и Голубь»

и «Песни для музыки». Все они перекликаются друг с другом

или развивают многое из рассказанного в сонетах. Это и стало

стержнем сюжета всей книги.

— Вы сказали, что не существует архетипа женского гения?

— Она непохожа ни на кого. Сказочное удовольствие работать

над этим характером. Посмотрите, какая она разная в своих про-

явлениях: порывистая, резкая, если хочет, чтобы ее оставили

в покое; нежная и страстная; верный, пылкий, преданный друг

и удивительно терпимая и терпеливая. Она радуется, осознавая

свою необычность и превосходство, свою способность мыслить

образно, смело, стремительно улавливая тему. Ее горячность при-

влекает к ней людей и она же воздвигает барьеры во взаимоотно-

шениях с ними. Она не распущенна, она энергична, раскованна

и артистична. Но главное — она талантлива. Мне кажется, это при-

ятно и удивительно — быть в ее компании.

А про себя Джим подумал: «в твоей компании».

63

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

— А Том? И их отношения?

— Том для Виолы — это как Венеция для всех, кто когда-то давно

искал и находил в ней одновременно надежное убежище и сво-

боду. Их восприятие мира очень схоже. Они оба — путешествен-

ники, странники, искатели, наделенные мощнейшим зарядом

энергии, движущей их и поддерживающей в состоянии вечного

непокоя. Эта энергия проявляется во всем — в потребности и же-

лании буквально постоянно двигаться, преодолевая пространство

и, главное, в неукротимом стремлении к познанию и пережива-

нию неизведанного. Это стремление проявляется в потребности

ярко откликаться на окружающий мир — иными словами, их вос-

приятие мира не может быть похожим на реакции тех людей, ко-

торым достаточно пережить впечатления, сохранив о них

воспоминание и ни в чем их не выразив. Эти двое, можно ска-

зать, «не могут молчать». Виола откликается на мир, как артист

или, если угодно, как художник. Том очень к этому близок. Обла-

дая даром созидателя, он тоже находит главный смысл в позна-

нии и творчестве. Свобода — основополагающее условие для

подобных натур. Но если Том обладает этой свободой в полной

мере, то Виола из-за условностей времени и общественного

уклада, в котором они находятся — нет. И только с ним она обре-

тает эту свободу. В то же время они оба становятся друг для друга

той единственной точкой притяжения, от которой им в их веч-

ном движении уже не нужно отрываться. Они движутся вместе, оставаясь верными своей природе. Поэтому оба могут назвать

друг друга «Якорь надежды».

— Вы дали этой истории продолжение?

— Да!

— Значит, по-вашему, у «женского гения» есть шанс? Ведь у жен-

щины-поэта во все времена особая участь.

— Быть непохожей на других — всегда испытание.

Только живопись с ее статичностью и музыка с полутонами

и паузами могут передать мгновение, когда все вокруг замирает

для двоих, полюбивших друг друга. Эта искра между ними — как

сигнал, как слово «да». Тот миг преображения, когда глаза встре-

чаются, и мир будто обходит их стороной.

Очнувшись, Виола закрыла блокнот.

— Когда ты начал писать «Перспективу», Джим?

64

ЧАСТЬ I. ГЛАВА V

— В пятницу.

Он улыбнулся, заметив ее удивление.

— Однажды до меня дошло, что совершенно необязательно вы-

страивать жизнь с понедельника. Не всегда получается. А вот если

начинать дела, например, в пятницу, они могут получиться очень

даже ничего.

— А если считать не по дням?

— Два года назад.

— Если сказать кратко — шекспировское время — какое оно?

— Оно для меня какое угодно, только не мрачное и не чумное.

Об этом кто только не писал, не жалея красок. Однако тогда

в жизни было все, что и сейчас наполняет ее и придает ей смысл

и значение. Природа, красота, познание. Людям не было скучно, они питались новым с тем же аппетитом, что и сытной пищей.

Что я переживал, пока работал! Было впечатление, что я наяву

общаюсь с каждым персонажем, брожу по тем же городам и ули-

цам, захожу в каждый дом. Когда ты погружен с головой в ра-

боту, обязательно становишься сам частью своего сюжета или, наоборот, герои становятся неотделимой частью твоей собст-

венной жизни.

— И последний вопрос. Скажи, я ошибусь, если предположу, что

ты, не имея возможности найти ее, сам написал «свою любимую

книгу»?

Джим глубоко вздохнул. Он хотел, чтобы она это поняла.

— «Свою книгу» ищут многие.

— Знаешь, — сказала Виола тихо, — она еще чья-то «своя книга».

Он наклонился вперед.

— Фрея?.. Я…

— Виола — зови меня так. Да. Ты написал не только «свою» книгу.

— Линда рассказала мне немного о тебе и о твоей работе. Сни-

маю шляпу перед дерзновением.

— С этого все и началось. С отчаянной дерзости, — она задума-

лась, — хочется, чтобы тебя заметили, поняли, приняли. Кроме

альтруизма, у таланта, как и у красоты, есть тяга к отражению

в зеркале.

Он помолчал, а затем спросил:

— Ты, ведь, не только переводишь, но и пишешь?

Виола улыбнулась.

65

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

— Незамеченной в стихосложении я себя назвать не могу. Но не

только.

— И прозу?

— Время от времени, да. Моя настоящая работа не похожа на то, что я делаю за деньги.

— Не часто встречаются люди, скрывающие свой артистизм.