— Прошу, — Шэд заметил, что Варвара запнулась на пороге, и сделал широкий жест. — Это и есть Ша-Бэ, то есть шторм-будуар. Вообще-то у нас тут рядышком персональные коттеджи, из освободившихся, но когда так вот заавралимся или на улице опасно до неприличия — ночуем тут.

— У меня на шее, — ворчливо добавил Гюрг.

— Что вы хотите от командорского гостеприимства? Привыкайте, коллега.

— Выхода нет, — смиренно отозвалась девушка.

Она опустилась на краешек дивана и только сейчас поняла, как же она устала. Лечь бы и ноги задрать выше головы. Она осторожно осмотрелась: коллеги быстренько разобрались по гнездышкам, кто-то запрыгнул и на ту койку, что была над нею, и теперь поскрипывал, уютно устраиваясь. Варвара скинула ботинки и уселась по-турецки. Никто не засыпал — чего-то ждали. Пришлось тоже ждать.

Наконец дверь в трапезную распахнулась, и один за другим вкатились два киба с громадными тазами, наполненными зеленью и кусками дымящегося мяса. «Дали небесные, они еще способны ужинать!» — ужаснулась Варвара, видя, как сверху и снизу протягиваются руки. Ах, Кёлликер, поклонник средневековой кухни — вот кого здесь не хватало!

Обычно сдержанная по вечерам, Варвара вдруг почувствовала острый коготок в желудке, который призывно щекотал под нижним ребрышком, — то ли из солидарности, то ли от чрезмерного волнения. Она протянула руку и вытащила громадный зеленый лист морской капусты, в сыром виде не очень-то съедобной… К счастью, она вовремя заметила, что этот коровий деликатес присутствующие употребляют вместо тарелок и полотенец. Веселый гул заполнил мавританские покои, в воздухе уже летали обглоданные кости, и кибы с ловкостью хоккейных вратарей ловили их, и Варвара, замирая от тихого восторга, не могла поверить, что эти бесшабашные обжоры совсем недавно наводили тоску на всю трапезную своей надменной элегантностью.

Да что говорить — это был настоящий пиратский притон, не хватало только бочонка с ямайским ромом! И, точно прочитав ее мысли, сверху свесилась рыжебровая физиономия Аги:

— Золотко, горсточку водицы из фонтанчика!..

Она послушно соскочила на пол, нашарила какую-то кружку и, поднявшись на цыпочки, подала воду Are.

— А мне? — жалобно возопил Джанг, помещавшийся правее.

— Стоп! — Ага поймал за плечо Варвару и усадил ее на место. — Что за барские замашки? В списочном составе Голубого отряда маркитанток не значится!

— Узурпатор! — взревел Джанг и, по-обезьяньи высунувшись из своего гнезда, обхватил Агу за шею, норовя вытащить его из койки.

Варвара с сомнением поглядела на пол: ни бухарских ковров, ни фламандских перин там не наблюдалось. Брякнутся вниз головой — и как минимум один перелом основания черепа. Но реакция зрителей свидетельствовала о том, что стягивание друг друга со спального насеста ни для кого не новость, а может быть, и фирменная, так сказать, спортивная игра стратегической разведки. Ужин был заброшен, со всех сторон неслись азартные клики: «Поварешка против киба, что рыжий не вытянет!» — «Ставлю годовое жалованье на усатого!» — «Рефери на мыло!» — «Аве, командор, идущие в пике приветствуют тебя!»

И точно, четыре ноги мелькнули в воздухе. Несусветный грохот, словно обрушился скелет мастодонта, но на поверку — никакого членовредительства: сидят на полу и выжидающе смотрят на Варвару.

— И — на Матадор, — сказала она.

Все одобрительно взревели.

«Интересно, — думала девушка, — кого они проверяли — меня, буду ли я адекватно реагировать на их интернатские и далеко не взрослые шутки, или себя — а смогут ли они в моем присутствии чувствовать себя так же непринужденно, как и прежде? В том и другом случае первый раунд, кажется, за мной».

— Тысяча извинений, мэм, — проговорил Ага, глядя на нее снизу вверх, — мы вас не очень потревожили?

Значит, проверяли все-таки ее!

— Ничего особенного. Я подобные сцены чуть ли не ежедневно наблюдаю, когда морская звезда моллюска из ракушки тащит. Только там это имеет смысл, потому что преследует гастрономические цели.

— Получили? — с противоположной стороны донесся голос Гюрга. — Вот таких оболтусов мне приходится пасти. Брошу я вас всех на Матадоре, наберу одних роботов…

— А почему вы их так презрительно называете — Туфлей?

Дружный хохот.

— Не Туфлей, а Туфелем. Надо же их как-то различать, вот и проставили на заднице номера. Отсюда и клички — первого назвали Уафелем, второго — Туфелем, третьего — Трюфелем, четвертого — Фофелем, ну и так далее. Туфель у нас — специалист по антропологии, так что все возможные ксенантропы тоже по его части.

— А как вы их различаете, если они к вам… э-э-э… лицом?

— Да так же, как и вы нас — по… э-э-э… лицам.

И снова все засмеялись — дружно, как один.

— Командор, — сказал Ян, — а не пора ли? Светает.

— Отбой!

Шторки начали задергиваться, но спустя некоторое время каждая слегка приподнималась, и из щелки вылетали штаны и куртки. Кибы, уже приученные в этом доме все ловить на лету, подхватывали их и куда-то уносили — должно быть, для приведения в элегантный вид.

Варвара медленно потянула за кольцо плотную занавеску, раздумывая, как ей быть. С одной стороны, она твердо решила абсолютно все делать, как все. Но с другой стороны… А где ее костюм очутится поутру? Вдруг кибам придет в голову соорудить в центре комнаты одну коллективную вешалку — то-то будет сцена у фонтана, когда придется бежать за комбинезоном в одних трусах! Нет уж. И сколько еще ей запинаться на всяких мелочах, каждый раз выбирая между правилом и исключением…

Тихонечко постанывал кондиционер, нагнетая запах моря, наверху бубнил Ага — гнездышки-то были звукопроницаемыми: «Туфель корифей, вовремя угадал, что эти гоминиды — не аборигены. Мы, конечно, через день-другой и сами это поняли бы, но ведь утро началось бы с того, что мы стали бы выставлять отсюда вон всех эксплуатационников, а в первую очередь — Сусанина с его скотопромышленниками. Закон есть закон, и если на планете хотя бы подозревается существование разумных обитателей на более низком уровне, чем мы (из-за стенки послышалось ответное бурчание, но слов Варвара не разобрала)… ну, разумеется, мы и сами недалеко ушли… Ну да, всем работам тогда крышка. Разрешаются только разведка с воздуха да самые примитивные пробы. Ну, и если эта разведка вляпалась в какую-нибудь неприятность — а ты знаешь, что с тактической разведкой это случается сплошь и рядом, — то тогда в число разрешенных входят и спасательные хлопоты… Ну, а ты забыл, сколько мы нахлебались на Репетенке, где тоже пришлось выставлять освоенцев? Жалобами можно было устлать дорогу от Земли до Матадора. Здесь Жан-Филипп, конечно, благородного воспитания мужик, но если бы дошло до свертывания всех работ… Да, брат, это для меня тоже загадка: почему этих ушастиков захоронили во внешней стороне стены? Пресептория была заперта, что ли? Не просто это, какой-то тут фокус…»

Послышался свистящий звук, как будто воздух прорезало пушечное ядро, потом гулкий удар в верхнюю шторку и тяжелый шлепок об пол. Ботинок. И, судя по направлению полета, ботинок командорский. «Не могут без намеков…» — прошептал Ага, и все затихло. Варвара лежала, не в силах отделаться от странного ощущения, что ей задан вопрос и где-то здесь, совсем рядом, в темноте спрятался ответ. Еще не зная его, она чувствовала, что сможет его найти. Внешняя сторона стены. Почему не где-нибудь, а во внешней стороне? Темнота завибрировала, зазвенела…

— Это очень важно — почему их захоронили во внешней стороне стены? — спросил Гюрг, и она посмотрела наверх.

Они стояли на стене, все одиннадцать, освещенные лучами прожекторов. До них было не так далеко, и тем не менее она никак не могла различить, который же из них — Гюрг. Они были совершенно одинаковы, как в первый раз тогда, на экране. Она судорожно стиснула отвороты белого халатика, досадуя на себя, что отдала кибам свою форму, а те так и не вернули. А раз не было формы, она не могла стоять рядом со всеми там, наверху, на фоне ночного беззвездного неба. Но сейчас она объяснит им то, что они просят, она очень многое может им объяснить, и не такие пустяки, как этот, и может быть, они все-таки примут ее, независимо от того, что на ней надето… Она переступила с ноги на ногу, и копыта настороженно цокнули. «Не надо было мне садиться на коня, я ведь неважно езжу верхом», — подумала она и вдруг поняла, что никакого коня нет, а есть она, кентавр, женщина-тапир, и в замешательстве обернулась и увидела собственную спину, плоскую, расчерченную продольными и поперечными полосками на крупные клетки, и она обеими руками принялась натягивать свой халатик на клетчатую шкуру, чтобы они все сверху не заметили ее странной, фантастической раскраски; кентавр — ладно, кентавр-тапир — это тоже еще терпимо; но — клетчатый…