Враждебно-пренебрежительное отношение к учащимся, выходцам из непривилегированных слоев, подрывало будущее русской науки. Если кому-нибудь из «простонародья» удавалось закончить гимназию и университет, то, как правило, в науку их все равно не пускали. Талантливые математики, естествоиспытатели были потеряны для русской науки из-за препятствий, воздвигаемых на их пути. Б. А. Волков, сын церковного сторожа, после окончания академического университета представил в 1754 г. диссертацию «Рассуждение о квадратуре Гиппократовой луночки и конхоиды Никомеда», которая получила одобрение Л. Эйлера.

В архиве Академии наук хранятся еще две его работы по математике. Но заниматься математикой ему не пришлось; он был включен в штат академических переводчиков — иные перспективы, как правило, не открывались перед русскими студентами.

Диссертации Ивана Братковского «О доказательствах геометрических», Ивана Лосовикова «О квадратуре и спрямлении Чирингаузовой квадратриссы», Михаила Сафронова «Метод определения давления воды на дугу окружности» свидетельствовали о несомненной одаренности этих выпускников университета, но никто из них не был допущен к научной деятельности. Наиболее удачливые были определены в переводчики, другие, не получив места и должности, погибали в бедности.

Ломоносов решительно выступил за доступ к науке широких слоев народа; он по сути провозглашал и поддерживал принцип внесословной ценности человека, занимавший центральное место в идеях русских просветителей второй половины XVIII в., выступавших против феодальной сословно-иерархической структуры общества. В 1758 г. он представил проекты университетского и гимназического уставов, согласно которым узаконивался прием учащихся из посадских людей, т. е. горожан-ремесленников, служилых людей; государственных и дворцовых крестьян (лишь бы была уплачена за них подушная подать) и даже из отпущенных крепостных крестьян. С возражениями по поводу проектов Ломоносова выступили Г. Ф. Миллер, И. А. Браун, К. Ф. Модерах, И. Э. Фишер.

Многолетняя борьба за русскую науку заставляла Ломоносова использовать различного рода аргументы. Отвечая Фишеру, протестовавшему против того, чтобы допускать к учению уволенных помещичьих людей и вообще увеличивать число учащихся, он сослался на исторические примеры: «...удивления достойно, что не впал в ум г. Фишеру, как знающему латынь, Гораций и другие ученые и знатные люди в Риме, которые были выпущенные на волю из рабства, когда он толь презренно уволенных помещичьих людей от Гимназии отвергает» (3, 9, 543),

Ломоносов и его оппоненты выражали два принципиально различных подхода к судьбам русской науки. Позиция Ломоносова отличалась не только гуманизмом, но и реализмом. Попытки сформировать науку в качестве общественного института, опирающегося главным образом на дворянство, были нереальными. Дворянство редко изменяло своим традициям заниматься государственной и общественной деятельностью. Утвердить в науке сословные принципы феодализма — такие намерения были ретроградной затеей. Наука по своей природе чужда феодальному обществу и не вмещается в его рамки. Сообщество русских ученых формировалось на демократической основе. Первые академики — С. П. Крашенинников, С. Я. Румовский, И. И. Лепехин, В. Ф. Зуев, П. Б. Иноходцев — выходцы из рядов ремесленников, солдат, низшего духовенства.

Несмотря на крайне неблагоприятные обстоятельства, Ломоносов немало сделал, выступая в качестве преподавателя. В 1746 г. он прочел первую в стенах академии публичную лекцию по физике на русском языке. Помимо академических были слушатели из Кадетского корпуса. Артиллерийской и Медицинской коллегий; интерес к лекции проявила придворная знать, присутствовал президент академии К. Г. Разумовский. В 1752 г. Ломоносов начинает читать студентам университета курс «Истинной физической химии». Его учениками были Н. Н. Поповский, А. И. Дубровский, А. А. Барсов, И. С. Барков, Б. А. Волков, Ф. Я. Яремский, В. И. Клементьев, С. Я. Румовский и др. Трое из них — Барсов, Поповский, Яремский — первыми получили звание магистров в России. С. Я. Румовский стал адъюнктом, затем академиком.

Особенно заботливо относится Ломоносов к студенту Н. Поповскому, наделенному поэтическим даром; ему он читал еще и «стихотворческие лекции». По заданию Ломоносова Поповский сделал перевод поэмы А. Попа «Опыт о человеке», пользовавшейся известностью в среде прогрессивно мыслящих читателей. Перевод «опасной» книги дважды рассматривался в синоде. Печатать ее разрешили, но при условии замены ряда стихов, в том числе посвященных гелиоцентризму. Зная, как трудно складывается жизнь русских талантов, беспокоясь, чтобы Поповского «в закоснении не оставили», учитель старался помочь ему найти применение своим силам и знаниям. Опекать ученика он продолжал и после того, как тот был зачислен в штат Московского университета. В 1755 г. Поповский произнес речь на латинском языке в начале курса лекций по философии. По инициативе Ломоносова она была напечатана на русском языке в «Ежемесячных сочинениях» (1755, август, 177—186) под заглавием «Речь, говоренная в начатии философских лекций при Московском университете гимназии ректором Николаем Поповским». На рукописи статьи сохранилась интересная правка Ломоносова (см. 5, лл. 419—425). Например, автор статьи, говоря о философии, утверждает: «Познание всех вещей в нее едину собрано». Эту фразу Ломоносов снял. Для него, прекрасно знающего разветвленность и значение различных наук, представление о философии, как заменяющей все науки, было неприемлемо.

В конце 50-х — начале 60-х годов Ломоносов руководит академическим университетом. Постепенно ему удается наладить систематическое чтение лекций, упорядочить экзамены. В эти годы более 60 студентов были его непосредственными учениками. Из академического университета вышли М. Е. Головин, В. Ф. Зуев, П. Б. Иноходцев, И. И. Лепехин и др. Но после смерти Ломоносова университет довольно скоро прекратил свое существование. Академическая гимназия закрылась в 1805 г.

Преодолевая враждебное отношение академического руководства, «недоброхотов Российским ученым», к развитию университетского образования в России (в петербургской академической среде часто можно было услышать, что университет здесь «не надобен», «куда столько студентов и гимназистов» (53, 54)), Ломоносов предлагает основать университет в Москве и разрабатывает программу его устройства. Реализовать такой серьезный проект можно было только с помощью и участием влиятельных при дворе вельмож. Передвижка фаворитов императрицы Елизаветы Петровны придала силы сторонникам И. И. Шувалова — противника Алексея Разумовского, наиболее приближенного к императрице человека, и его брата Кирилла, пятьдесят лет сохранявшего в своих руках пост президента Петербургской Академии наук. Шувалов проявлял интерес к творчеству Ломоносова, главным образом поэтическому, между ними установились довольно тесные контакты, поэтому были определенные основания рассчитывать на поддержку вельможи. Предложения Ломоносова с незначительными изменениями пошли в сенат как «Доношение» от имени И. И. Шувалова.

Среди преимуществ Москвы в качестве университетского города подчеркивались: «1) великое число в Москве живущих дворян и разночинцев; 2) положение столицы в сердце Русского государства» (94, 7). Пункт первый свидетельствовал, что университет будет открыт не только для дворян, но и для разночинцев. Создавались три факультета: философский, включающий физико-математическое и словесное отделения, медицинский и юридический. Богословский факультет, являющийся непременной принадлежностью западноевропейских университетов, не предусматривался.

С открытием в 1755 г. Московского университета в России возник новый центр науки, просветительская роль которого была необычайно велика. В Петербургской Академии разрабатывалась преимущественно естественнонаучная тематика. В университете большое место занимали исследования гуманитарных и социальных проблем; там также читались общедоступные лекции о значении науки, по различным отделам физики, химии, медицины; устраивались публичные диспуты студентов. В его типографии печатались произведения французских энциклопедистов, научные труды, научно-популярная, художественная и учебная литература.