Завод Киборгов + 6 лет
Уже год второй пятилетки, а завод "Экспериментальных образцов достижения науки и техники" ни работать, ни в названии приживаться не хотел. "ЭОДоНиТ" звучало непривычно, с нуля он не строился, было ощущение, что это артель "киборгов" разрастается как дрожжевое тесто, - в стороны и вверх. В обиходе звучало и "экспериментальный завод", и "завод киборгов", и просто "завод". Соучредители навязывали столичную администрацию, когда пошли результаты, - пошел передел власти. Для компромисса пришлось соглашаться на собеседование с кандидатами. Сколько бы им там из столицы не командовалось, фактическое движение идеи вместе c исходниками было за нами и воплощалось на месте. Тем более что основой были наш заводик на помойке, а он принадлежал мне и обществу инвалидов, основными соучредителями последнего предприятия опять же был я.
Завод "ЭОДоНиТ" по паевым акциям не давал кому-либо возможности прямого воздействия. Акций у всех остальных было ровно для коллегиального управления. Самое обидное, что интриги плели не сами учредители, а их доверенные лица. При чем, завод еще и продукцию не давал, а желающих поиметь секреты и власть уже множество. Приходилось методично и постоянно ловить за руку зарвавшихся деятелей.
Кандидаты были в целом ничего, профессионализм, опыт, идеи. Обидно, что идеи не наши и портил все столичный снобизм. Но делиться властью было надо, это раз, держать управленческие хлопоты в одной голове невозможно, - это два. В процессе согласований к рулю завода стал столичный представитель целой группы учредителей, среднее управляющее звено и рабочие были выходцами общества инвалидов. Компромисс был достигнут на кандидатуре Воеводина Сергея Олеговича, опыт которого не был зациклен на шаблонах производства. Приятный аккуратный мужчина средних лет, седоватая шевелюра, подтянутый торс. Костюм с галстуком для него привычен, манера общения ровная, без тоталитарных выкидонов начальства совкового периода. Его конформизм и техника развития идеи импонировала и мне. Работалось, во всяком случае, с ним легко, наши идеи он воспринимал в объеме, касающегося его должностных полномочий, а в его управленческие дела мы не лезли. Команду заместителей он собирал для себя тоже компромиссную. Одно главное, инструктаж о последствиях своего длинного языка они получали в серьезной конторе.
Не выходила стройка промышленного масштаба. Уже год топчемся на месте. Во-первых, действительно цеха строились не по порядку и вместе с расширением самого общества инвалидов. Четыре здания осваивались с первого и последнего, а средина оставалась в развалинах. Первое здание обживалось обществом полным ходом и самому обществу в перспективе ставало тесно. Все четыре этажа корпуса, когда-то просторные до ненужности, заполнялись лабораториями, цехами и стендами. Два верхних этажа, в которых еще недавно гулял ветер, внезапно стали футуристическим местом штучного производства фантастических изделий. Крыша здания, по обзору ситуации на очередном совещании, является местом постоянного прицела объективов ряда спутников. Желающих попасть внутрь по любым причинам скопилось много. Выручала наша хаотичность. От нее у любого из джеймсбондов попросту съедет крыша.
Вы себе не представляете, сколько вкусностей можно нагородить, имея в руках новые материалы и незамутненную чужими шаблонами и запретами голову. Особенно, когда эти головы соревнуются между собой только внутри команды. В целом, общество инвалидов в своем корпусе создало широкопрофильное НПО со своим научным коллективом. Первые два этажа занимала лаборатория и офисы координаторов проектов. Хотя разделение было с натяжкой. Где заканчивались инвалиды тела и начинались полные инвалиды на голову, разобраться было тяжело. Два верхних этажа, это вольера инициативных исполнителей. Там тоже не все в порядке, поскольку тот, который считался исполнителем и работал вроде только руками, мог прописатся на нижних этажах, убеждая всех в какой-то идее. Равно как и жилец нижнего этажа мог пропасть наверху в цехах и лабораториях. Да, постепенно вовлекались в дело не только инвалиды. Любой вундеркинд, не считая так и не покинувших детство ученых и изобретателей, имел право доказать что он достоин доказать свое право на идею. Технические задания ставились конкретные, а в достижении энтузиасты были ни чем не ограничены. Авторитетов и шаблонов они не признавали и до моего вмешательства в их судьбу. Так что, компания была еще та.
В виртуале и на бумаге прорисовывались черты и линии нового витка нашего развития. Акцент был на военной тематике, авиации, космосе, освоением водной среды и индивидуальной защите. Осталось дело только за воплощением. Воплощалось все в моделях, модели были зрелыми и работоспособными.
Собственно завод начал строиться с последнего четвертого здания, причем, стройка шла сумбурно, с планами, рисованными на ходу. Так и просилась картинка Ленина возле шалаша, с тезисами на коленке. Не срасталась картинка по причине того, что не хотел размыкаться круг. Надо было строить то, что должно было строить все остальное. И приходилось его лепить практически вручную.
Бригада виртуальных скульпторов ваяла 3Д модели, тут же эти примитивы критиковались и браковались.
Стройка шла с хвоста. Осваивался большой и длинный сарай корпуса N4. Во-первых, выяснилось, что 3 миллиарда, это шутка на мелкие расходы. Тем более, что живыми деньгами было чуть больше полутора, поскольку общество инвалидов вложилось натурой. Предполагалась большое потребление электричества. Протащили силовой кабель от ближайшей подстанции, не сами, по договору с энергоконторой, с огромным промышленным счетчиком, который начал мотать так, что счетчик в такси - отдыхает. И что? При расчетных плановых нагрузках, контрагенты не могли удержать необходимое нам потребление. А деньги за электричество платились не шуточные.
В результате этого полудетского творчества на первом этаже здания N4 родилась силовая энергостанция. Тупо пришлось строить ТЭЦ на газе, хоть и не хотелось. Это дыра в бюджете на миллиард. Часть этих денег вернулось обществу инвалидов, поскольку все что можно мы уже способны были ваять в их цехах и лабораториях. В первую очередь, это генераторы и управляющие модули. Генераторы проходили как усовершенствованные агрегаты Николы Тесла, но с кардинальными поправками в потрохах инопланетной мысли и доступными нам технологиями. Динамки получились экономичные и высокой производительности, но делались впервые и вручную. Это все заняло весь первый этаж здания, гудело, тряслось, выпускало копоть в общую трубу и жрало газ в неимоверных количествах. Хорошо то, что энергопотребление оптимально регулировалось.
Под большую идею полностью задействовали второй этаж корпуса. Тут поместился электронный термический цех крупногабаритных деталей. Вот это был действительно инновационный цех. Такого в стране, да и в мире нет. Здорово потратились на под стать размерам цеха 3Д принтер, но оно того стоило. И даже не на сам агрегат, создавался прецедент применения 3Д принтера для серьезной продукции. Фигня, что денег нет, операторы на нем ваяли все как боги, он позволял лепить детали до объема 360 кубометров, длиной до 30 метров, шириной до 6 метров. Ручное управление и набор программ не ограничивали практически ни в чем. Обкатай идею на электронной модели и ваяй. Появился образец, кладешь в ящик рядом образец, подвешиваешь в магнитном поле, щекочешь лазерными лучами до полного удовлетворения компьютера, - и готова электронная копия, которую используешь по необходимости. Каталог образцов уже шел на десятки тысяч. Закрывался вопрос по всем нашим бедам.
Что такое изделие в нашем понимании? То, что мы ваяли, поскольку это не назовешь строительством, поскольку выглядело внутри квазиживым организмом, а снаружи сооружением, которое делает внутри что-то непонятное. Выглядело это как рождение. Процессы в утробе 3Д станка контролировались множеством сенсоров с обратной связью, дублированных, где можно в несколько раз. Однажды созданный образец ремонту не подлежал. Во-первых - он лепился из продуктов травы, с ручной проводкой световодов и укладкой сенсоров. После высыхания и кристаллизации это изделие становилось неубиваемым. Во-вторых, это все-таки было похоже на процесс вынашивания младенца, поскольку каждый проводок, каждый сенсор сразу включался в программу, тестировался на обратную связь и проверялся на электронной модели. И это все оживало на глазах. Единственно, что нас удручало, станок с такой начинкой мог делать только одно выпускаемое изделие за цикл, что было энергозатратным. Хотя по существу это минизавод по производству одного, но полностью готового изделия. Чуть-чуть рассредоточился народ из лабораторий общества инвалидов. На новую игрушку перешло больше десятка специалистов. Начали новый набор стажеров, но кончились деньги. В принципе уже можно было работать и на имеющихся площадях. Лаборатории общества и новый цех уже способны выровнять рентабельность завода. Но выход на полную мощность становился проблематичным. Мы старались в своих планах и что бы не расширять список посвященных Воеводин взял кредит еще на три миллиарда. Нам нужно было сдвинуть с места процесс и двигаться дальше.
