– Я должен наверстать кое-что по работе, но после полудня найду для тебя немного времени.
– Договорились. – Оуэн вручил ему скоросшиватель. – Мама заглянула к Басту, – продолжил он, имея в виду мебельный магазин на этой же улице. – Вот то, что ей нужно, с габаритами под размер комнаты. Она хочет, чтобы ты подготовил эскизы.
– Я же сделал последнюю пачку эскизов прямо перед поездкой к Дрю! С какой скоростью она совершает покупки?
– Завтра она встречается с тетей Кароли. Нужно определиться с обивкой, поэтому ей не терпится выяснить, насколько удачен ее выбор. Это ведь ты взял отпуск, рассчитывая на перепих, – напомнил младшему брату Оуэн.
– И обломался, – вставил Райдер.
– Заткнись, Рай. – Бекетт сунул скоросшиватель под мышку. – Пожалуй, пора браться за дело.
– Не хочешь подняться, посмотреть?
– Я уже все видел.
– В три часа ночи? – фыркнул Оуэн.
– Угу, именно. Мне понравилось.
Один из рабочих просунул голову в дверь:
– Привет, Бек. Рай, у облицовщика в пятом номере есть вопрос.
– Поднимусь через минуту. – Райдер вытащил из планшета с клипсой листок бумаги, исписанный от руки, и передал его Оуэну. – Материалы. Заказывай, не мешкай. Я хочу, чтобы каркас парадного крыльца был поскорее готов.
– Сделаем. Я тебе еще нужен с утра? – осведомился Оуэн.
– Сам как думаешь? Нам всего-то и надо, что прибить пару миллионов штакетин, уложить милю-другую утеплителя, да еще ждет терраса на втором этаже.
– Ладно, закажу материалы и сразу надеваю плотницкий пояс.
– Я еще загляну сюда перед тем, как отправлюсь в мебельный магазин, – пообещал Бекетт и вышел, мечтая расстрелять братьев из гвоздезабивного пистолета.
* * *
Дома он сунул кружку в кофемашину, проверил уровень воды и кофейных зерен. Пока машина перемалывала зерна, Бекетт просмотрел письма, сложенные Оуэном на кухонной стойке. «Он еще и напоминалки оставил, – покачал головой младший брат, – ишь ты, посчитал, сколько раз ему пришлось поливать цветы!» Вообще-то Бекетт не просил Оуэна (или кого-либо другого) брать на себя эти маленькие обязанности в его отсутствие и все же не удивился, обнаружив, что они выполнены. Что бы ни случилось – спустило колесо или грянул ядерный апокалипсис, – на Оуэна можно положиться.
Бекетт выбросил почтовый мусор в корзину, забрал с собой письма, требующие ответа, кружку кофе и направился в кабинет.
Ему нравилась эта комната, дизайн которой он спроектировал лично, когда семейство Монтгомери несколько лет назад приобрело здание в собственность. Старинный письменный стол – Бекетт нашел его на блошином рынке и заново отполировал – стоял у окна, выходившего на Центральную улицу. Сидя за ним, Бекетт мог сколько угодно смотреть на отель.
Он имел собственный участок за городом и план по постройке дома. Бекетт едва приступил к разработке проекта и с удовольствием уделял бы ему время, но на пути постоянно вставали другие задачи. Впрочем, никакой спешки нет. Его вполне устраивает и этот «скворечник» на Центральной улице, над «Вестой». К тому же здесь есть дополнительное преимущество: чтобы слегка перекусить посреди рабочего дня, достаточно позвонить в пиццерию, а если желаешь основательной еды и компании – спускаешься вниз, и все.
Отсюда рукой подать до банка, парикмахерской и заведения Кроуфорда, если захотелось съесть бургер или горячий завтрак. Книжный магазин и почта тоже совсем рядом. Бекетт знаком со всеми местными жителями и торговцами, с ритмом жизни Бунсборо. Нет, решительно, торопиться некуда.
Он перевел взгляд на скоросшиватель, который дал ему Оуэн, и почувствовал искушение заняться вопросом немедленно, посмотреть, что придумали мама и тетушка. Но прямо сейчас его ждали другие дела.
Целый час Бекетт занимался оплатой счетов, вносил поправки в другие проекты, отвечал на электронные письма, скопившиеся за время его поездки в Ричмонд. Сверился с рабочим графиком Райдера. Оуэн настоял на еженедельной рассылке каждому из них обновленной копии графика, хотя все и так постоянно виделись или разговаривали по телефону. Почти все работы шли с соблюдением сроков – учитывая масштабы проекта, это определенно можно было считать чудом.
Наконец архитектор обратил взор на толстую белую папку с файлами, заполненную отдельными листами, компьютерными распечатками, схемами – по всем помещениям отдельно – отопления и кондиционирования воздуха, систем пожаротушения, расположения каждой ванны, унитаза, раковины, вентилей, электропроводки, перечнями бытовых приборов, а также фотографиями утвержденных образцов плитки, выбранной мебели и предметов интерьера. Скоро эта папка распухнет еще больше, так что стоит не откладывая посмотреть, на чем остановила выбор мама.
Бекетт открыл скоросшиватель, разложил перед собой листы. Комнаты, для которых приобретался тот или иной предмет мебели, были помечены инициалами. Райдер и его рабочие до сих пор для удобства пользовались цифровыми обозначениями стандартных номеров и люксов, однако Бекетт знал, что аббревиатура «Дж. & Р.» – ей соответствует люкс на втором этаже в конце коридора, один из двух с отдельным входом и камином, – расшифровывается как «Джейн и Рочестер».
Идея матери – кстати, первоклассная, по мнению Бекетта, – заключалась в том, чтобы назвать все номера в гостинице в честь знаменитых влюбленных пар из литературных произведений со счастливым концом. Она уже дала имена всем комнатам, за исключением люкса, окна которого выходили на фасад: его мама окрестила пентхаусом.
Бекетт внимательно рассмотрел кровать, которую планировала купить мама, и решил, что деревянный полог чудесно вписался бы в стиль Торнфилд-холла[3]. Он широко улыбнулся, разглядывая изогнутую тахту. По замыслу мамы, пухлый диванчик должен стоять в изножье кровати. Она выбрала и комод с зеркалом, хотя в качестве альтернативы предлагала секретер с ящиками для белья. Пожалуй, второй вариант более интересен, более оригинален, решил Бекетт.
С чем мама действительно определилась, так это с кроватью для «Уэстли и Баттеркап»[4], второго люкса с торца здания. Тут не ошибешься: через весь лист огромными буквами написано «ОНО САМОЕ!!!». Бекетт просмотрел остальные листы («Да, мама потрудилась!») и повернулся к компьютеру.
Следующие два часа он просидел в проектировочной программе – чертил, подгонял, размещал под различными углами. Время от времени Бекетт открывал белую папку – освежал в памяти обстановку ванной комнаты либо сверялся со схемами проводки электричества и укладки кабелей под плазменные ТВ-панели в каждой спальне.
Закончив, он отправил матери (и в копии братьям) электронное письмо с результатами своей работы с указанием габаритов всей мебели, какой только можно «нафаршировать» гостиничный номер, вплоть до тумбочек и стульев.
Бекетт почувствовал, что пора отдохнуть и выпить кофе, а еще лучше – капучино со льдом. Чем не повод сходить в книжный с говорящим названием «Переверни страницу» и заказать чашечку? Кофе в книжном магазине подают отличный. Заодно и ноги размять можно, пройтись по Центральной улице.
Он предпочел игнорировать тот факт, что дорогая кофемашина, которой он обзавелся, тоже готовит капучино и что в холодильнике есть лед. Зато напомнил себе, что надо бы побриться, ведь ходить с трехдевной щетиной в такую жару просто невозможно.
Бекетт вышел из дома, зашагал по Центральной улице, остановился у салона красоты Шерри, чтобы переброситься парой слов с парикмахером Диком, пока у того короткий перерыв.
– Ну, как идет строительство? – поинтересовался Дик.
– Обшиваем стены гипсокартоном, – сообщил Бекетт.
– А-а, я как раз помогал с разгрузкой.
– Придется включить тебя в платежную ведомость.
Дик широко ухмыльнулся, мотнул головой в сторону гостиницы:
– Мне нравится наблюдать за ее возрождением.
– Мне тоже. Ладно, еще увидимся. – Бекетт двинулся дальше.