— Так в чем же дело? — насмешливо промолвил Круглей. — Отдайся теперь в руки князя. Всеслав Данилович с годами не так горяч стал. Выслушает, если сказать что есть.

— Х-хе, — ухмыльнулся Пырей. — Зубы заговариваешь? Думаешь, отдохнешь и отбиться сумеешь? Или… — он покосился на пару охранников, которые хоть и уложили к тому времени одного из разбойников, но и сами уже еле на ногах держались. — Не-е, слуги не помогут. А более тут никого нет. Разве что архангел с небес спустится. Да только нет пути купцу в Ирей. Скорее уж дьявол рыло свое кажет, дабы путь в ад твоей душе указать. Молись, Круглей. Так и быть, авось зачтется мне моя доброта.

Кино и немцы!..

Не, ну что за фигня с этими последними монологами плохого героя. Еще в юсовских боевиках достали. Идет чел убивать, по пути кладет горы трупов, а потом начинает оправдываться и рассказывать, какой он весь белый и пушистый. Обвиняя во всех грехах семью, школу и первую девушку, которая предпочла друга. Достали эти штампы. Ну ладно на людях, а в лесу кому это надо? Но если уж режиссер так хочет, сыграем роль рояля в кустах.

Не дожидаясь продолжения, я шагнул на полянку, аккурат за спиной Пырея, и хрястнул его по голове дубиной. Соизмеряя силу удара. Хватит с меня прежнего опыта. Пусть сами разбираются, кому и за что срок мотать. Хотел еще улыбнуться ободряюще спасенному купцу, но тот вытаращил глаза, побагровел, засипел и свалился под воз, явно без сознания.

Оглянулся на остальных, но и разбойники, и уцелевшие охранники с зазорной прытью дружно бросились наутек. Да что ж такое-то, ё-моё?! В первый раз меня за чудище лесное приняли, а теперь в чем дело? Побриться забыл? Ладно, учтем уроки прошлого и займемся спасением главного персонажа. Удастся к нему в доверие втереться, остальное само приложится.

Я опустился на корточки рядом с купцом, намереваясь привести его в чувство народным способом. В смысле — похлопав по щекам. Уже и руку протянул, как вспомнил, что в истории были эпохи, когда подобная фамильярность считалась самым большим оскорблением, а нанесенная обида смывалась только кровью наглеца.

Фу, даже вспотел!.. Только этого мне не хватало.

Аккуратно взял Круглея за плечи и чуть-чуть встряхнул.

Помогло. Купец открыл глаза и уставился куда-то мне за спину.

— Я в аду? — поинтересовался негромко. — Неужто и впрямь ничего лучшего не заслужил?

Вообще-то мне доводилось встречать версию о том, что Земля является адом какой-то иной, более благополучной цивилизации. То ли тюрьмой, то ли колонией по типу Австралии. Но вряд ли купец ждал от меня такого ответа. Да и понимал я его с трудом, не так, как Мару. Из чего следовало, что и Круглей мои слова тоже может истолковать превратно. Поэтому я промолчал, а в ответ на заданный вопрос всего лишь отрицательно помотал головой.

Смешно. Я-то давно позабыл о шкуре, наброшенной на спину, а как оказалось, именно с нее и не сводил глаз полуживой купец. Вернее, с медвежьей морды, устроившейся на левом плече.

Представив себе со стороны эту картинку, я искренне посочувствовал бедняге Круглею. Еще бы!.. Очнувшись, увидеть перед собой монстра, у которого на плечах одна голова человеческая, а вторая — медвежья. А особенно, как я понял, впечатлили его стеклянные глаза. Потому как сама звериная шкура не могла быть купцу в диковину, пусть и непривычного окраса.

Я улыбнулся, насмешливо щелкнул медвежью башку по носу, а потом небрежно забросил скалящуюся пасть за спину.

— О как… — облегченно вздохнул купец. — А я уж было подумал…

Я еще раз улыбнулся.

— Молчишь-то чего? Немой? — мимоходом поинтересовался Круглей, пытаясь встать на ноги. Пришлось помочь.

— Говорить… плохо.

— Издалека, стало быть, — прибавилось осмысленности во взгляде купца. — То-то я гляжу, чудной ты… и шкура — тоже. Но все равно спасибо тебе, добрый молодец. В долгу не останусь. На том слово купеческое имеешь.

Видимо, он все еще не пришел в себя, поскольку огляделся и в недоумении спросил:

— А где людишки-то мои? Неужели все полегли?

Я хотел было объяснить, что сам видел, но обошлось без меня.

Кусты на опушке затрещали, и из лесу выбрались два уцелевших обозника.

— Жив, хозяин? — заторопились к купцу.

— Где вас черти… — Круглей зыркнул на меня и поперхнулся, — …носили?

— Так когда он, — воин постарше, кряжистый, хмурый и горбоносый тоже кивнул на меня, — уложил атамана, оставшиеся разбойники наутек бросились. Ну и мы с Кузьмой следом… чтоб добить, значит.

— Ну и?..

— А то, — приосанился воин. — Ни один не ушел. Не поозоруют более, лиходеи.

— Это хорошо… — перекрестился Круглей. — Не зря кровь пролилась. Гляньте, может, из наших воев кто живой еще…

— Татей добить, или на спрос возьмем? — уточнил младший обозник.

Парень был румянолиц, ровно девица, с серьгой в мочке левого уха. Темный от пота русый чуб выбился из-под мисюрки и прилип ко лбу.

— Атамана свяжите. Если не подох, с него и спросим. А остальных, — купец провел ребром ладони по горлу. — Только сперва ранеными займитесь.

— Знамо дело, — кивнул старший обозник. — Не впервой. Кузьма, ты атамана вяжи, да покрепче, не жалей. А я подранками займусь.

— Хорошо, дядька Озар. Как скажешь.

Видно было, что парень привык выполнять приказы старшего воина. И корился он ему не по принуждению, а с уважением.

Тем временем купец вытащил из воза небольшую, литра на три-четыре, тыкву. Тряхнул ее над ухом, прислушиваясь к чему-то, одному ему ведомому, и удовлетворенно кивнул.

— То, что надо…

Круглей вытащил зубами неприметный чоп, сплюнул его наземь, словно демонстрируя, что он больше не понадобится, а потом протянул емкость мне.

— Испей, друг. Клянусь бородой, такого медку ты еще не пробовал. Лучше и на княжеском столе нет.

Ну, положим, купец себе льстил. Не знаю, что нынче подают князьям, но я хоть и спортсмен, а имел возможность много чего продегустировать. И из заморских вин тоже. Так вот, лучше напитка, чем вишневая наливка, которую делала бабушка Галя, нет и быть ничего не может. Впрочем, медок тоже оказался вполне на уровне. Хотя я сейчас предпочел бы ему ковш охлажденного квасу. Но, как говорится, дареному коню…

— Чье здоровье пить прикажешь? — поинтересовался купец, когда я вернул ему изрядно полегчавшую тыкву.

— Степан… я.

— Здрав будь, Степан… — произнес Круглей и смачно приложился к горлышку. Потом крякнул, отер усы и протянул посудину дядьке Озару.

Тот вроде совсем другим делом был занят и рядом не стоял, даже в другую сторону глядел, а подоспел вовремя. Опыт…

— Жизнью я тебе обязан, парень. Денег не предлагаю, не принято это у нас. Но если у твоего народа иной обычай, говори прямо. Я за ценой не постою!..

— Нет… — мотнул я головой, от чего та слегка закружилась.

Ого, а медок-то коварен. Но остатки разума еще успели шепнуть, что денег брать в любом случае не стоит. И не потому, что не в них счастье, а потому, что заслуга моя минимальная. Значит, много не дадут. К тому же после этого расчет будет окончен. Мне же, для успешного внедрения и легализации в этом мире, куда больше нужны явки и пароли.

— Как скажешь… — купец глянул на старшего обозника. — Что у нас?

— Семерых насмерть забили, — проворчал тот. — Пятеро дышат. Щек не жилец уже, а остальные ничего, оклемаются потихоньку. Васята, может, к обеду встанет. А те — поваляются пару деньков. Кроме Гридни. У него нога сломана.

— Худо, старшой…

— Чего ж хорошего, хозяин, — встрял в разговор Кузьма. — Телег шесть, а нас всего — трое. И пути впереди целая седмица. Может, дикой с нами пойдет? Все легче будет…

— Мужа этого славного — Степаном зовут, — нахмурил брови купец и продемонстрировал парню кулак. — Говори о нем уважительно. Кабы он вовремя не подоспел, нас всех, может, и на свете уже не было б.

— Прощения просим, — без тени насмешки поклонился мне Кузьма. — Думал, он не понимает.