— Я буду жаловаться Дхоу, такая дерзость неслыханна.

— В противном случае, — громко и четко, выделяя слова, внушал Ярослав, — мы немедленно вас перережем. Не лазя в долгий ящик, он поднял руку, командуя:

— К бою! — прикрывавшие линию бойцов, лучники отступили в стороны, открыв фронт, полностью готовых воинов. Поднялись щиты, опустились копья, затрещали взводимые арбалеты.

Когда все стихло:

— Десятник?! Ваше слово?!

Видя себя в окружении и не готовыми к смерти, стражники не на шутку опешили. Пытавшийся покинуть неудобное место чернявый землевладелец был остановлен и вынужден присоединиться к стражникам. Дамы — телохранители, вынув из‑за спин парные сабли–хельме, прикрыли его собой. Медленно осознав нависшую реальную угрозу, десятник вынул из ножен меч, бросил под ноги Ярославу:

— Подчиняюсь, наватаро, только суда вам все равно не избежать.

Мы от суда не отказываемся, лишь бы был справедливым, — успокоил его Олег.

Стражники выпустили Молчуна, который с радостью и резвостью оленя перебежал к свом.

— Убрать оружие, — скомандовал Ярослав, люди подняли копья, опустили щиты на землю, арбалетчики закинули свои механизмы на плечи.

— Десять шагов назад! — продолжал Ярослав, а воины, выполняя команду, попятились.

— Кругом!.. Шагом марш! — строй воинов отступил почти к самому трактиру на краю рынка.

— На месте! Стой!.. Кругом! Вольно!

— Отходим к лагерю, — приказал спешащий за отрядом Олег.

Ярослав последовал приказу:

— Взво…од! — воины встрепенулись. — На ле…е — во! Шаго…ом — арш!

На рынке все еще толпилось множество зевак и посетителей таверны, в надежде на продолжение представления, но кульминация зрелища в виде драки так и не состоялась. Разочарованные зрители с сожалением покидали действо. В свою очередь отряд землян уходил в лагерь, Ярославу требовалось не отставать. На ходу окликнул хозяина трактира, что из любопытства покинул заведение, оставив посетителей на расторопных слуг.

— Апий! Немедля всех кто идет с нами, гони в лагерь, уходим.

Сообразительный трактирщик быстро понял всю щекотливость положения:

— Оповещу семью и всех, кто идет. Не беспокойтесь, наватаро, мы не подведем.

Лагерь очнулся от беспечной дремы, засуетились люди, готовя к выходу упряжки, но не прошло и двадцати минут, как перед закрытыми забралами и щитами повозок явилась группа вооруженных стражников с недвусмысленными намерениями не дать переселенцам покинуть пригород. Отряд со щитами, копьями и луками на расстоянии полета стрелы занял единственный проезд, ведущий прочь из Агерона. Количество воинов не могло служить гарантией нахождения землян в городе, но желание осложнять отношения с властями города отсутствовало. Резни не хотела ни та, ни другая сторона. Потому, десятники наемников вели себя сдержанно, стараясь по мере сил образумить чужаков. Вначале прибыла делегация из пяти воинов, во главе с архистратигом города и передала предложение мирно рассудить сложившуюся ситуацию. На что Олег резонно ответил:

— Наши действия адекватны, вздорности обвинения (неизвестно, поняли аборигены смысл сказанного?), но при условии справедливого отношения к нашим интересам, возможны любые переговоры.

Договорились вынести спор на суд Дхоу Гилеи, верховного арбитра Агерона. Через своих представителей, уверявшего переселенцев в беспристрастности. Ярослав порывался принять участие в судилище, но Олег категорически отказался:

— Твоя резкость и невоздержанность могут сыграть плохую службу, оставайся в лагере и подготовь людей, пусть в любую минуту будут готовы к походу, — а сам в сопровождении четверых лучников убыл на встречу.

Медленно тянулись часы ожидания. Исполнив приказ, здесь собрались все имевшие отношение к экспедиции, не только земляне, но и те из местных, кто решился присоединиться к переселенцам. Все отлучки в город пресечены, а люди вооружены и подготовлены к любому исходу противостояния. Аборигены, что до сих пор вольно располагались, где придется как вокруг лагеря, так и в городе, размещены внутри импровизированных стен. Лагерь превратился в маленькую крепость, напряженно ожидая развития событий. По словам Банулы Наростяшно, поддержанного Хвеберкусами, положение, действительно, сложилось щекотливое. Законы о воровстве в Агероне строги, и поддерживаются властями неумолимо, скидки на иноземное происхождение или привилегии никогда не практиковались. На вопрос Ярослава:

— Суд может потребовать смерти Молчуна?

Банула безоговорочно согласился:

— Если дхоу Олег не убедит, стратеги города, в чьей власти казни, могут потребовать выдачи преступника или потребуют казнить самим.

— Мы откажемся! — жестко возразил позицию Ярослав, — уверен, Олег никогда не пойдет на выдачу своего человека. Как поведут себя Гилеи в этой ситуации?

Вопрос заставил задуматься.

— Гилеи не решаться на нападение, — уверенно определился Тымиш, — наемников в Агероне немного, а ваши люди, дхоу, хорошо вооружены и во мнении народа непобедимы. Гилеи не решаться! Но и просто так не отступят, это уронит их честь.

«Значит, будут давить на нервы, — думал Ярослав, — пока не сочтут себя в выигрыше».

Вернулся Олег, мрачнее тучи:

— Нашла коса на камень. Не хотят Гилеи отпустить нас с миром, и деньги не берет торгаш, надеясь, верно, получить с нас больше, о чести будто бы хитрец печется, а я уверен, сам подстроил тяжбу.

— Молчун из тех людей, что не возмут копейки, — поддержал Ярослав, — не можем выдать, не потеряв уважение своих людей. Коль выдадим, то не отмоемся до самой смерти, любой прохожий пальцем станет тыкать, вон, мол, идет, который продал Молчуна из трусости перед дикарями.

— Я понимаю, но тягаться с Агероном нам не по силам, триста наемников только в городе, что разве настаивать на божьем суде.

— И что с того, боишься, проиграем поединок?

— Ты выдел телохранителей?!

Ярослав кивнул:

— Считаешь, нам опасны две бабенки, что ходят с мечами за спиной, как клоуны из балагана.

Олег вздохнул, и грустные глаза его сочувственно взглянули на заносчивого друга.

— Меодийки действительно опасны. Парные хельме разят без промаха, а женская натура не помеха силе. На западе, в монастырях и горных селах воспитывают лучших наемников Трона. Искусство меча достигло там значительных успехов и возведено в ранг культа. Меодийцы поклоняются Хельме, считают своим божеством и приносят жертвы. Среди наших людей нет способных противостоять телохранителям, кроме троих: тебя, меня и Шестопера.

— Он ранен!

— Да, Шестопер серьезно ранен и не может участвовать в схватке, остаемся только мы, но если проиграем, что станет с людьми?

— Станислав, Шестопер, Петрович, Силыч — справятся!

— Ой, сомневаюсь, — не согласился Олег, — из четверых только Станислав во всех отношениях может заменить нас, остальные лишь отчасти. Шестопер тот, вообще, наемник, и все, что происходит вокруг, не его дело. Нам обязательно надо победить, во что бы то ни стало.

Ярослав молчал.

«Отступить — проиграть, и вступить в бой с малой надеждой на победу рискованно вдвойне».

Но Олег ждал немедленного ответа:

— Решай быстрее, пора давать ответ Гилеям.

Выбора не оставалось, отказаться — выступить против Олега и рискнуть всеми людьми в схватке с превосходящим противником. Ярослав верил, в бою против наемников переселенцы победят и уйдут из Агерона. Но какой ценой? В то же время поединок может обезглавить землян, что чревато непредсказуемыми последствиями. Он не боялся смерти, он боялся гибели доверенных людей, в обоих случаях, при поражении судьба переселенцев будет не завидна. Одни погибнут, других продадут в рабство. Относясь совершенно отрицательно к подобной форме решения судебных споров, вынужден согласиться:

— Хорошо, уговорил!

— Вот и ладно! — Олег заторопился вернуться в город и уже с седла бросил, — готовься к бою, поединок состоится немедленно по решению суда. У тебя есть час–полтора.