– Это случилось весной, – Минаев смотрел куда-то вдаль, придаваясь воспоминаниям. – Каждый год в конце мая, моя семья собиралась в загородном доме, где я провел все детство. Я приехал позднее остальных. Поздравить старика с юбилеем. Все было нормально, пока…

Пальцы Минаева дрогнули, когда он взялся за кружку с кофе, и я поняла, как ему тяжело говорить о том, чтобы это не было.

Может из-за того что случилось тогда, сделало Минаева таким озлобленным. Нет, – говорили его глаза, – не поэтому.

– Дом сгорел дотла. – Минаев зарылся рукой в длинные волосы, его глаза не передавали той боли, что звучали в словах, и холодок страха пробежал по моей спине. – Лена находилась в доме, я едва успел ее спасти. Едва успел! Теперь вы понимаете, почему она молчала?

Я понимала. Девочка испытала непереносимый ужас.

Андрей Дмитриевич подался вперед, пригвоздив меня взглядом.

– Почему вы?! – почти с остервенением прорычал Минаев шепотом, – почему!!! Моя девочка боится даже дневного света, но вы… Со своей манерой и правильностью…

Он замолчал.

– Не знаю. Правда, не знаю, – покаянно прошептала я.

– Даю вам еще один шанс. Вы нужны Лене, значит, нужны мне.

Что означает: попробуйте натворить глупостей и уволю вас к чертовой матери.

– Так вы музыкант? – спросила я после долго молчания, хоть как-то сгладить напряжение.

Зеленые глаза стрельнули на меня недобрым взглядом.

– Бывший музыкант.

Какая разница.

– Большая, – удивил он меня ответом. Если он читает мои мысли…

– Не читаю, у тебя все написано на лбу, – Минаев хохотнул над моей физиономией, бросая на стол сто рублевую купюру, – пошли.

– А Лена в машине? – посмела спросить я.

– Нет, – и снова этот мужчина удивил. Придерживая для меня дверь, он ответил оскорбившись: – Я успел заехать домой и уложить ее в кроватку. Имейте совесть.

Что поделать. Никто его не обвиняет в излишней любви к дочери.

– Вы Андрей Минаев!

– Да. – Сухо ответил он.

От такой новости, я готова пуститься в пляс. Будучи школьницей, я скупала все плакаты с группой «Семь жизней», любуясь ими ночами. С тех пор столько воды утекло, что я не узнала бывшего фронтмена.

– Андрей Минаев!

– Может, прекратишь орать как на митинге и залезешь в чертову машину? – грозно приказал Минаев, явно недовольный моим восхищением. Пусть привыкает.

– Минаеееевввв!

Андрей Дмитриевич с силой захлопнул пассажирскую дверь, призывая меня замолчать. Я радовалась маленькой мести. Это ему за все издевательства. И невольно улыбнулась, радуясь нашему, хоть и короткому перемирию. По крайней мере он перестал кричать.

Утро следующего дня встретило меня ясной погодой. Теплые зимние лучи пробирались сквозь занавеску, согревая теплом. Расчесывая мокрые после душа короткие волосы, я услышала, шум мотора автомобиля. Похоже, Андрей Дмитриевич вновь лишает нас своего присутствия.

После вчерашнего разговора, Минаев, смиловавшись, разрешил гулять с малышкой. Только в окрестностях улицы и парка, и нигде больше, – было его ответом. Что ж уже что-то.

Нанося макияж, я разглядывала свое лицо, находя его довольно симпатичным. Огромные светло – голубые глаза на лице, напоминающем формой сердечко, пряди светло – русых волос и нежные алые губы. Я улыбнулась отражению.

Из одежды я выбрала голубое чудесно гармонирующее с цветом глаз, платье. Часы медленно приближались к восьми часам. Пора приниматься за работу.

Мы с Леной сидели в летнем саду, прогуливаясь в окрестностях особняка, когда услышала въезжающую на аллею машину. Я не ждала столь раннего по привычке Андрея Дмитриевича возвращения и потому удивилась. Остановившись у калитки, взяв на руки Лену, я увидела, как из дорогой неизвестной мне марки машины выходит мужчина. Я сразу поняла что это не Минаев. Незнакомец был уже в плечах, ростом ниже на несколько сантиметров и волосы были очень коротко подстрижены.

– О, привет малышка! – воскликнул незнакомец, завидев нашу компанию.

Он быстро приблизился к нам.

– Как я по тебе соскучился крошка, твой буйный папаша дома? – Девочка засмеялась на моих руках.

– Здравствуйте, – опередила я малютку. Та явно намеревалась выдать все тайны незнакомцу. Мужчина, одетый в кожаную куртку, посмотрел на меня.

– Извините, – сказал он, протягивая руку, – не заметил. Нет. Не обижайтесь и снова простите. Вы такая красивая и потерял дар речи. Черт. Еще раз извините.

– Меня зовут Тамара, – решила подать голос. Незнакомец был очень смущен. Я крепче прижала Лену к груди. – Я няня Лены и очень приятно.

Нахмурившись, мужчина убрал ладонь.

– Не вы ли та девица, что выводит нашего злючку из себя?

Девица?

– Выходит так. А вы…

Мужчина переминаясь с ноги на ногу, задорно улыбнулся. Если бы я не размышляла над планом убийства Минаева, то подумала, что он заигрывает со мной.

– Дмитрий Колчин бывший одноклассник певунчика, – объявил он таким тоном, каким обычно объявляют героев страны.

– Вы учились вместе? – спросила я, в надежде что-то узнать об Андрее Дмитриевиче. Дмитрий переводил взгляд с меня на Елену и обратно. На широком лбу проступила складка. Казалось, Дмитрий в чем-то пытается разобраться. Наверное, стоит говорить мне о Минаеве или нет.

– Скажем так, – подал он голос, – я бесил его до белого коления, но сейчас не разлей вода.

«Лучшие друзья», – читалось между строк, от чего стало грустно.

– Может, чаю?

Дмитрий улыбнулся мне той улыбкой, от которой многие бы девушки упали на колени, но я не обратила на нее внимание. И не испытывала трепета. Интересно, как улыбается Минаев? От подобной мысли стало страшно, и я ее загнала в самый дальний уголок мозга.

– Не откажусь и малышка уже спит.

И в самом деле.

– За последние дни, это ее любимое занятие.

В полном молчании мы направились к дому. Дмитрий держался на расстоянии, за что была ему благодарна. У дверей нас встретила Алевтина Сергеевна, стреляя недобрыми глазами. Отдав осторожно в ее руки малышку, Алевтина, молча, удалилась.

– Похоже, она вас ненавидит.

– Не виню ее за это, – пробормотала я.

Снимая пальто, Дмитрий любезно предложил помочь мне. Я немного удивлена его поведением. Дмитрий улыбнулся, но ничего не сказал.

Дорога в кухню прошла, по крайней мере, для меня без происшествий. Дмитрий пару раз запнулся о валявшийся хлам, разрезаясь увесистыми проклятиями.

– Извините, – пробубнила я так, словно в создавшемся бардаке виновата я.

Он ничего не ответил, не переставая поедать меня глазами.

Поставив перед ним чашку, Дмитрий вдохнул аромат чая. Куртку он так и не снял, а на мое предложение снять верхнюю одежду отмахнулся.

– Итак, Тамара. Откуда вы? – задал он мне вопрос, когда я устроилась на другой части стола, держа в руках чашку чая.

– Из Армавира, – осторожно ответила я.

– И что тебя привело сюда? Не пойми меня не правильно крошка, простое любопытство старика.

Мои руки затряслись. Сложив руки вместе, чтобы Дмитрий не заметил затмивший страх тело и разум, я ответила:

– Я осталась без родителей, родственников нет и чтобы не скучать от одиночества, решила попытать счастья здесь.

– Имеешь в виду, поиски «папочки»? – от меня не укрылся презрительный тон.

Я оскорбилась. Это, какого он обо мне мнения, раз я занимаюсь поисками «папочки»?

Дима видимо понял, что сболтнул лишнего, но меня понесло.

– Счастье не только подразумевает богатого мужа или «папочки». Счастье это такое место, где тебе хорошо, где твой истинный дом. Поскольку в Армавире делать больше нечего, я перебралась в Краснодар в поисках работы и своего места.

И заработать денег. Но это ему знать не обязательно.

Кажется, Дмитрий удовлетворен ответом. Его поза покинула напряжение, вернувшись в тот безмятежный вид ловеласа.

– Ты красивая, – вдруг произнес он, уперев руки в бока. – Андрей никогда не приводил в дом…