Закончив с полом, Том принял душ, потом покурил на кухне, чувствуя, все нарастающую внутреннюю дрожь. В его кровати - любимый парень, а он все не мог решиться войти туда, как девочка, ей богу!

Позвонил Курту, спросонья не сразу понявшему, что Том от него хочет, договорился про утро и только после этого пошел в комнату, заботливо прихватив бутылку минералки для Билла и упаковку таблеток.

Сердце замерло только от одного взгляда на свернувшуюся под одеялом фигуру. Том по себе знал, что отходняк - дело вообще малоприятное. Но Билли, вроде бы, спал, и это было хорошо.

***

* Конечно

** Я лишь хотел сказать тебе, что…

*** Я должен идти.

**** Возвращайся, Том…

Осторожно собрал диски с пола, стараясь не шуметь, засунул их подальше на полку. Потом сел в кресло и минут десять, не отрываясь, смотрел на ровно дышащего Уильяма, на его черные волосы, еще влажные, разметавшиеся по подушке. В душе у Тома был полный бардак.

Он все сильнее привязывался к Биллу.

Он любил его все больше.

И это его одновременно и радовало, и пугало.

Желание быть рядом, касаться его, скручивало внутренности, и он все-таки решил, что хорош издеваться над собой, и так напряжение не отпускало, Михаэль был прав - Том заметно нервничал. А еще это желание! Он не знал, как с ним заснуть. Но выбора не было, время уже позднее, а провести остаток ночи в кресле Тому не улыбалось. Значит, надо было хоть попытаться…

Он снял джинсы, выключил свет и очень осторожно, стараясь не потревожить Билли, улегся на самый краешек. Совсем на краешек. И замер, прислушиваясь к его дыханию. Ничего не изменилось, Билли не шелохнулся.

Уставившись в затылок Билли, выделяющийся даже в темноте на белой подушке, Том сглотнул, выдохнул и чуть придвинулся. Сердце билось в ребра, до одури хотелось прижаться к спине того, кто так спокойно лежал рядом, не подозревая о его мучениях.

«Да что же это такое? Ну, нельзя же! Сейчас разбужу - и пиздец, понесется. Я же знаю его…»

Чувствительно тянуло внизу живота, но Том понимал, что сейчас ему не поможет, даже если он пойдет и отдрочит - все вернется на круги своя, как только они снова окажутся рядом в постели. Взяв себя в руки, Том положил ладонь на постель между ними и тихонько начал подвигать ее к Биллу.

Еще, еще немного, а сердце билось все сильнее. Пальцы коснулись кожи Билла, и Том застыл, закусив губу. Пара секунд, и он нежно положил ладонь на теплое бедро, улыбнулся вымученно, давя в себе стон.

«И хочется и колется», - это выражение, как никогда, подходило к тому, что творилось с Томом.

И вдруг он даже дышать перестал, прислушиваясь к своим ощущениям. Да, он не ошибся - Билли пробивала едва заметная дрожь.

Если бы не это, Том бы точно не стал делать того, что сделал дальше. Но знать, что беднягу трясет от холода, и лежать рядом бревном, спокойно посапывая? Это было совсем нереально.

«Замерз, что ли? Или просто колотит?»

Том тихонько, все еще надеясь не разбудить его (с такими мыслями Тому было легче успокоить свою совесть), придвинулся вплотную и, прижавшись всем телом к его спине и осторожно обняв, снова замер. Несколько секунд ничего не происходило, лишь сердце Тома билось уже не только в его ребра, но и в спину Картрайта.

А потом на руку Тома легли прохладные пальцы и сжали ее.

«Пипец!» - пронеслось в мозгу, и Том еще сильнее прижал свою ладонь, а тонкие пальцы погладили руку, взлохмаченная черноволосая голова развернулась, пытаясь рассмотреть того, кто так тепло и нежно прижимался сзади.

- Ты так долго, что я уже протрезветь успел и почти уснул, - хриплый шепот и попытавшееся развернуться тело.

- Тшшш, не дергайся! Спи, малыш… Ты уже спал, я не хотел тебя будить. Мне показалось, что ты дрожал, и я тебя обнял, чтобы согреть. Как ты?

- Тооом, нееет… Я нормально уже… и я не спал. Ждал тебя… Том, давай?

Том сглотнул, понимая, что сам не в состоянии отказаться от секса, но…

- Билли, у меня сосед за стенкой, а у нас тихо не получится. Прикинь, если он услышит?

Билли развернулся, и так близко оказалось его лицо. Рука легла на шею Тома, чуть сжимая и лаская.

- Томми, я клянусь, все тихо будет! Ты же не будешь, так громко стонать, как у меня дома…

Том улыбнулся и коснулся губами кончика носа Билли.

- Малыш, у меня даже смазки нет.

- А мы и так обойдемся, подручными средствами, - усмехнулся Билл и, сняв с себя руку Тома, потянул ее вверх, а потом просто взял и облизал его пальцы, и тот только охнуть успел.

- Билли, ты понимаешь, что ты творишь? Или все еще алкоголь из башки не выветрился?

А Билл, вместо ответа, впился в его губы, провел пирсом между ними, чуть застонав, а у Тома все быстрее ехала от желания крыша, и все сводило внутри сладкой судорогой.

- Вот это то, что надо. Я тебе не только пальцы оближу, Том… Давай, не ломайся, - шепот, кромсающий своим откровенным бесстыдством мозг, во влажные, до боли чувствительные губы, а потом дерзкие пальцы легли на его возбужденный член, уверенно сжав, и Том вздрогнул, рвано выдохнул, не сдержавшись.

- Ха, мальчик мой, и ты еще пытаешься мне тут сказки рассказывать? С таким стояком? Не глупи, милый! Я тоже хочу тебя… Тооомми, мы будем очень осмо… осмотрительны. Никто не услышит,– Билл поскуливал, касаясь губ Тома. – Не издевайся уже…

А руки Билла уже ласкали Томкину поясницу, вдавливаясь пальцами в позвонки, и почему-то начало не хватать воздуха. В комнате было практически ничего не видно, шторы задернуты, и только едва просматривалась тонкая полоска света под дверью. Том физически чувствовал, как его обволакивает эта теплая темнота и тишина, в которой даже еле слышный шепот казался оглушительным.

Сбивчивые касания. На ощупь, закрыв глаза, жмурясь от волн удовольствия…

- Все, не могу больше! Террорист ты сексуальный. Иди ко мне…

- О, даааа! Я знал, что ты не устоишь… Не сможешь…

- Заткнись…

И такие нежные губы, горячий бесцеремонный язык, все так же заставляющий стонать и от острой нежности, и от штанги в нем, все так же рушащей крышу раз за разом, и оттого, что можешь позволить себе целовать это существо, занявшее собой все твое сознание, все мысли. Укравшее все твои чувства, эмоции. Они теперь – его. Жажда быть с НИМ. Жажда его любить. И невероятная жажда знать, что ты не один от нее страдаешь.

- Давай, повернись спиной. Вот так… Умница… Мой…

И в следующие полчаса постель принимала натиск двух влюбленных тел, которым важно было быть как можно ближе друг к другу - вжиматься до ощущения, что врастаешь в него каждой клеточкой, чувствовать горячую кожу, взмокающую от желания, от плещущегося в крови горячего адреналина. Ко всему прочему, примешивалось чувство экстрима, потому, что оба ясно осознавали, что один стон, один вскрик - и о том, что сейчас происходит в их комнате, будут знать не только они. А еще они впервые делали это без смазки, и это поначалу было болезненно даже для Тома, что уж говорить о Билле…

Том даже хотел остановиться, но Билли был настойчив.

- Том, мать твою! Глубже… ну! Даааа…

И именно поэтому приходилось сдерживаться самому, кусать губы до крови, но еще приходилось останавливать и Картрайта, бесконечно шепча ему, упрашивая, приказывая, умоляя: «Тише, малыш… тише…тише».

А когда Том понял, что его мальчик уже не в состоянии сдерживать себя, просто накрыл его рот ладонью, хрипло прошептав, чтобы делал что угодно - кусал, грыз - лишь бы не кричал.

И Билли вцепился в ладонь любовника от души. Хоть и постанывал при этом, но это было уже не так громко.

А Том практически не ощущал боли. Все чувства были сейчас сконцентрированы внизу живота, где назревало напряжение такой взрывной силы, что оно перекрывало собой все остальные ощущения. И когда он почувствовал, как по его руке стекает сперма вздрагивающего у него в объятиях Билла, то дал себе возможность сбросить всю сексуальную неудовлетворенность, которая накопилось в нем за их четыре дня врозь.