Скорее на автомате, чем осознанно, Билли, поднявшись, поставил колено между его бедер, и внезапно ударяло по мозгам понимание того, как естественно Том раздвинул ноги, давая место его колену, как будто делал это сотни раз. Билли сглотнул, остановившись, окидывая взглядом обнаженное тело под собой, в такой соблазнительной позе, что темнело в глазах от фантазий.
«О, мой бог!»
И мечущиеся обрывки мысли, картинки, вспыхивающие в сознании, которые невозможно выкинуть из головы.
«А если? О, черт… Ну, а вдруг? Я же просто ласкаю… Пока. А потом? Позволит целовать? Это - да, я чувствую… А если языком? Убьет? Я хочу… Я ТАК ХОЧУ… ЕГО…»
Испарина на спине от дерзкого, острого желания обладать, которое раньше в нем прорывалось мыслями, стиснутыми в кулак пальцами, побелевшими скулами. Фантазия, в которой Уильям даже себе не признавался.
Сейчас он, стараясь не думать дальше, чем на секунду вперед, ни на что не рассчитывать, просто продолжал ласкать Тома, губами, языком, пальцами, своим телом. Спускался все ниже, с силой оглаживая бедра ладонями, видя, как Том комкает простыни, слыша его тихий, заглушенный подушкой стон, и улыбался, понимая, как его любовник сейчас беззащитен. Билли целовал ямочки на пояснице, вылизывал, засасывая кожу, чуть прикусывая, и сходил с ума от этого. А потом целовал ягодицы, сжимая, тиская, чуть разводя в стороны, и стонал сам от начинающего скручивать его внутренности в тугой узел жестокого вожделения. И уже мало себя сдерживая, провел горячим языком посередине, чувствуя, как Том вздрогнул, рефлекторно сжимаясь, а потом снова расслабился, зарываясь лицом в подушку, и Билли понял, что ему дают добро, даже сгорая от смущения.
И Билли молчаливым жестом поблагодарил Тома, проведя ладонью по его спине, чувствуя, как сильно бьется у того сердце под лопаткой. Продолжая целовать ягодицы, чувствительно прикусывая и зализывая, вырывая у Тома шипение от боли, смешивающейся с кайфом.
Чувствуя, как он открыт, Картрайт решился пойти дальше, и когда Том почувствовал горячую влагу, скользящую от копчика вниз, между ягодиц, он замер на пару секунд, а потом вцепился пальцами в руку Билли, когда дерзкий упругий язык прошелся по сжатым мышцам.
«Все хорошо, мой мальчик… Позволь, я хочу… Тебе понравится!»
Том замер, разрешая ТАК себя ласкать.
Он сходил с ума от желания и от смущения.
Спустя какое-то время Том ощутил, что в нем все сильнее разгорается огонь и начинает его сжигать изнутри. Зажатость и неловкость исчезли сразу же, как только появился этот невероятный жар, а вместе с ним и яркие спазматические вспышки кайфа, парализующие его мозг, подчиняющие его тело чужой воле беспрекословно. Это могло бы испугать, если бы все это происходило не с Биллом, хотя, это априори не могло произойти ни с кем другим. А Биллу, он доверял как себе самому.
И он ЛЮБИЛ его, в конце концов…
Том знал, что не может и не хочет сопротивляться этому огню, зажженному в нем темноволосым англичанином. А язык все ласкал, проникая глубже, потому, что Том расслаблялся. Почувствовав это, Билли не стал больше сдерживать себя и, поднявшись вверх, целуя и покусывая Тому шею, он гладил его внизу мокрыми пальцами, а когда осторожно, но настойчиво раздвинул ими тугие мышцы и вошел внутрь, Тому показалось, что ток проскочил по его позвоночнику, иглой вонзаясь прямо в мозг. Нет, это не боль… Просто это было то, чего он не позволил бы никому и никогда.
Но сейчас это не казалось чем-то недопустимым, наоборот, Том понял, что этого проникновения он хотел с самого начала, как только Билл коснулся его там.
Судорожный вздох, мелкая дрожь и теплые губы возле уха горячо шепчут:
- Тшшшш… Все окей, расслабься…
Нет, Билли даже сейчас не имел в виду ничего идущего дальше интимной ласки, он просто знал, что это тоже приносит наслаждение, и очень хотел, чтобы Том его почувствовал.
Том, напряженный как струна этими новыми ощущениями и невероятной силы возбуждением, с которым его собственный член упирался в постель, кусая губы и сжимая веки до вспыхивающих звездочек под ними, тихо застонал. Движение пальцев возобновилось, и через минуту Том почти захлебнулся в волне резкого нахлынувшего удовольствия, когда Билли, чуть поменяв положение, коснулся какой-то точки внутри него, и электрический импульс, который разошелся по телу Тома, вдруг превратился в сильнейший разряд удовольствия…
Вожделение буквально сводило яйца. Хотелось орать и материться. На каждое движение Билла, сопровождающееся прерывистым дыханием, срывавшимся с его губ и обжигающим шею, Том отвечал стоном. Мозг отказывался воспринимать что-либо, кроме захлестывающих его волн кайфа. Впрочем, с Биллом происходило то же самое. Он не мог поверить, что Том, похоже, собирался отдаться ему, не верил, но, видя сходившее с ума от томления тело под собой, не знал, что и делать.
А времени на размышления уже не было. Члены дымились у обоих, и надо было на что-то решаться. И Билл решился, понимая, что попытка - не пытка, ведь можно просто спросить напрямик.
«Ну, не убьет же он меня, в конце концов?»
И он прижался вздрагивающими губами к уху Тома:
- Томми… Я правильно понял?
И Том, шумно выдохнув, уткнувшись лбом в подушку, невнятно буркнул что-то утвердительное.
- Оh, God! - вырвалось у Билла. – Океy…
За дальнейшим Билли наблюдал, словно со стороны. Взял тюбик и дрожащими пальцами открутил крышку, выдавив на пальцы прохладный гель, ловя себя на том, что почти не дышит. Он не верил, что все это наяву. Но когда, сглотнув, провел пальцами между ягодиц Тома, и тот, зашипев как от боли, не зажался, а наоборот, двинулся навстречу пальцам – Билл чуть не задохнулся.
Пальцы вошли сразу, на всю длину, настолько Том был расслаблен, и настолько он хотел снова их почувствовать в себе.
Еще минута подготовки, не столько физической, сколько моральной, и Билл, чувствуя, что Том почти на грани, уверенно раздвинув его бедра еще шире, сжав челюсти так, что казалось, трескается эмаль на зубах, приставил член и пытался осторожно войти.
Все, произошедшее в следующие несколько секунд, осталось очень смазанным в памяти Уильяма. Мгновением позже, он осознал, что сам оказался лежащим на животе, крепко прижатым к постели телом любимого.
- Что… - выдох, и резкий, перехвативший горло страх, когда до его раскрошенного мозга, наконец, с задержкой дошло то, что случилось за секунду до этого:
Негромкий вскрик Тома, его вздрогнувшее тело, рычание, глухой стон и движение прочь, когда, вывернувшись всем телом, Том рукой захватил шею Билли, и через секунду тот оказался в том же положении, что и Том до этого – лицом в подушку, придавленный бедрами к постели.
«Твою мать! Что я сделал не так? Слишком резко? Чеееееерт…»
- Том… Томми! – Билл, вцепившись в подушку нервно дрожащими пальцами, безуспешно пытался повернуться, желая что-то услышать от Тома. Его молчание было сейчас невыносимо. Хотя, он говорил языком тела. Билл почувствовал, как Том хрипло дышит, упирается в него напряженным членом, грубо целуя плечи, прикусывая зубами. Руки Тома стискивали его талию, опускаясь все ниже к бедрам.
Все это чувствовал Билл. А что случилось с Томом за минуту до этого?
Все оказалось просто, как дважды два. Наркотик сыграл с ним злую шутку, обострив все ощущения до предела и дав его сознанию иллюзию свободы. Том оказался не готов к тому, чтобы его телом овладели. Никто. Даже Билл. Да, он балдел от своего парня, от его рук и языка. Но как только он почувствовал вторжение более явное, чем пара пальцев - это хлестнуло по его мозгу не только болью, но и ярко вспыхнувшим осознанием, насколько ЭТО для него неприемлемо.
Пелена желания отдаться слетела так же быстро, как до этого накрыла. Но осталось другое, не менее сильное - взять. И сейчас Том брал. Страстно, сильно, уверенно.
Билли выгнулся со стоном, когда Том вошел в него сразу и на полную. И замер, целуя взмокшую спину, и для Уильяма это было как просьба о прощении за сумасшедший порыв. Он улыбался, сжав увлажнившиеся веки, и вовсе не от боли, а просто его разносило от смешанных чувств. Комкая подушку, он, почти не дыша, принимал поцелуи, которыми сейчас Том покрывал его плечи. Сумасшедшая страсть, с которой Том буквально вбивался в его тело, растворила остатки страха, что он сам мог причинить ему боль или неправильно понял его желание. Горячий коктейль из адреналина, желания принадлежать, любви и потребности отдаваться каждой клеточкой своего тела пьянил сознание.
