«Все, поехали», – мелькнуло в голове совсем не к месту, и он осторожно двинулся навстречу Биллу.

Несколько следующих минут были непростыми для них обоих, когда Тома разрывало от ЕГО боли, от его белых костяшек на руках, вцепившихся в плед, раздувающихся тонких ноздрей, от закушенной почти до крови губы, откинутой головы, глухого стона и скатившейся по виску слезы… И так хотелось прекратить все это! Отпустить его колени, которые поддерживал, лечь рядом, и, прижав к себе, целовать, успокаивая. Но было еще и другое желание. Безумное желание обладать. Им. До головокружения, до боли в паху… Это было сильнее Тома. И еще он понимал, что это сумасшедшее, безудержное, дикое желание и для Билла было намного сильнее боли, которую он сейчас принимал.

Жажда секса. Жажда пойти до конца и почувствовать все то, что он может дать. Том знал – как бы сейчас Билли не было больно, он не остановит его. Не захочет. Не сможет.

И когда Том, сходивший с ума от этого невыносимо болезненного желания, наконец, вошел в застонавшего Билла полностью, то остановился, понимая, что это необходимо сейчас им обоим. Бережно отпустив его колени, Том склонился, вытер его мокрый лоб ладонью и смотрел в распахнутые глаза, в которых сейчас еще плескалась боль… И не понимал, как до сих пор сердце еще не разорвалось от такого накала смешавшихся между собой чувств.

– Все, малыш, все… Скоро больно не будет, – и склонился к жадным губам, когда рука Билла притянула его к себе.

– Я знаю… все хорошо… – дрожащий, хриплый шепот и ладони, оглаживающие напряженные плечи.

Не отрываясь от губ Билли, Том осторожно возобновил движение, он понимал, что поцелуем немного отвлекает его от боли, которой все равно не избежать. И он был прав – действуя наугад, интуитивно, он поступал так, как было нужно. Может, просто потому, что поразительно сильно чувствовал состояние своего любимого. И двигался, все явственнее понимая, что двигается он уже не один…

Когда это вдруг хлестнуло по мозгу, Тома чуть не разодрало от нахлынувших эмоций, ведь это уже означало, что его парню все это начало приносить не только боль. Это легкое движение Билла навстречу было реакцией тела на то, к чему они оба так стремились. Том оторвался от его губ, всматриваясь в подернутые дымкой все усиливающегося экстаза глаза, и невольно начал улыбаться, и видел, как его улыбку отзеркалили нежные искусанные от боли губы Билла. Самое сложное было позади.

Через несколько минут Том снова был на коленях между бедер Билла, и двигался в нем очень плавно, не позволяя себе потерять контроль, боясь сорваться на резкие и глубокие толчки.

Да, хотелось сильно, резко и глубоко. И это было очень естественное желание. Но сейчас для Билла это было бы слишком болезненно. Том это понимал, поэтому и сдерживался, как бы трудно ему ни было.

И уже давно не было сил смотреть друг на друга, они погрузились каждый вглубь себя, вглубь своих ощущений, накрывших плотным одеялом, отгораживающим от остального мира, и даже от собственного сознания на несколько невероятно сладких мгновений. Но даже сейчас по краю проходила мысль:

«С ним!!! Я с ним… Как же долго я хотел!»

Билли, изнемогающий от невероятно сильных новых ощущений, от спазматических всплесков наслаждения во всем теле, парализующих его мозг и беспрекословно подчиняющих его чужой воле, отвечал движением бедер навстречу, выгибался и стонал, метался, раскидывая по подушке волосы, иногда касался своего возбужденного члена, сжимая и снова отпуская.

Он чувствовал все сильнее разгорающийся огонь внутри себя, расходящийся восхитительными волнами от паха по всему телу, грозящий сжечь его. Но не было сил и возможности ему сопротивляться, хотелось еще и еще…

Хотелось сводящего с ума кайфа. Что и получил сполна чуть позже…

Том кончил первым. Закусив губу, он глухо застонал, захлебываясь накрывшим его экстазом, хотя просто хотелось взвыть…

А потом, продолжая двигаться, чувствуя глупую улыбку, снова появляющуюся на своих губах, открыл глаза, несколько раз моргнув, возвращаясь в реальность. Реальность же сейчас была волнующе-необыкновенной – под ним изнемогало великолепное тело его любовника, тонувшее в море кайфа и адреналина, залившее его сознание до последней клеточки. Это было самое прекрасное, что видел Том в своей жизни. Ничего более сногсшибательного, чем это худой, обнаженный, сексуальный парень, представить было невозможно: эти разметавшиеся по белизне простыни черные волосы, прилипшие к мокрому лбу пряди, пульсирующие вены на блестящей от пота шее… Тонкие сильные пальцы, впивающиеся и в собственные колени, и в колени и руки Тома, оставляющие на них отметины… И этот хриплый шепот и глухой стон… Разве можно было отвести от этого взгляд? Разве не захочется после этого дарить ему любовь снова и снова? Сердце било по вискам. Никогда Том не чувствовал себя счастливее.

Билла выгнуло, когда рука Тома легла на его член. Это было последней каплей, после которой его накрыл оргазм, неудержимо бьющий по венам кипящей кровью и незнакомым до этого ощущением полной принадлежности своему партнеру. Билл вскрикнул, вцепившись в руку Тома и со стоном, сильно вздрагивая, кончил себе на живот.

А потом, без сил разжал пальцы и замер, пытаясь просто дышать, медленно приходя в себя…

Том, снял презерватив, вытер живот не сопротивляющегося, обессиленного Билла и осторожно лег рядом, прикоснувшись губами к острой скуле, положив руку на грудь, которую сразу же накрыли пальцы Билла.

Он улыбался, глядя на парня, который только что получил то, о чем так долго мечтал, чего так долго добивался от него, Тома…

– Я знал… – прошептал Билл через несколько секунд, и Том открыл глаза. – Что будет именно так. С тобой… Я знал… И не ошибся.

Том прижался лбом к прохладному плечу.

– Я тоже не ошибся. Я как знал, что потеряю с тобой голову. И не только ее...

И не видел Том блаженную улыбку, коснувшуюся губ Уильяма.

«Мой… Теперь – ты мой!»

***

Сейчас, после того как все закончилось, им обоим казалось, что иссякла вся энергия, которая бурлила в них до этого.

Будто выключили рубильник.

Но, на самом деле, просто отпустило нервы, которые были натянуты до предела все эти трудные дни, полные предчувствий, неизвестности и мучительного ожидания. Но все уже позади – боль, страх, неуверенность. Наступили блаженный покой и расслабление.

Билл чувствовал горячее тело Тома, прижавшееся к нему, и тихонько гладил его пальцы, лежащие на груди. Это было невероятное чувство удовлетворения, накрывшее их обоих после сумасшедшего секса.

Они смогли подарить друг другу этот первый раз и не пожалеть об этом. И, наверное, сейчас было самое важное, что нет разочарования. Билл рассеянно думал о том, что он даже как-то не боялся, что такое может случиться после первого секса. Разочароваться в Томе? А разве такое возможно? Но сейчас он понимал, что не боялся даже того, что Тому может… не понравиться?

«Он же натурал до мозга костей. Был натурал. Да весь вышел», - Билл улыбался, понимая, насколько эгоистичны его мысли. Зная, что перекроил жизнь человеку по своему желанию. Изменил его. Но еще понимал, что если бы Том сам этого не захотел, ничего бы не произошло. А значит – все правильно. Все так, как и должно было случиться. С ними. И слушая постепенно успокаивающееся дыхание любимого, ласкающее теплом его висок, Билли был счастлив.

Почему-то пришла мысль, что даже во всей этой нервотрепке, тянущейся не одну неделю, он, Уильям Эштон Картрайт, внешне оставался самим собой - уверенным в себе, гордым, знающим себе цену. Несмотря на то, что почти останавливалось сердце вдали от Тома, несмотря на то, что он влюбился, как мало кому это дано в жизни, несмотря на те слезы от невыносимой тоски… Несмотря ни на что.

«Мой бог… Кого я пытаюсь обмануть? Я независимый? От него?»

Но он смог сделать то, что изначально казалось невозможным – теперь Том с ним. И не просто с ним, он – ЕГО. А еще, и это было самым важным – он нужен Тому. Действительно нужен. И не только как партнер.