- Ты английский шпион, Уильям? - Выдохнул Том, удивляясь, что еще способен шутить, хотя практически и дышать-то не может.

- У шпионов нет татуировок, Том. Им не разрешается, - тихо ответил Билл, и Тому так захотелось обо что-нибудь опереться. Он понял, о чем будет разговор.

У Тома промелькнула нелепая мысль: «Не быть тебе шпионом, Трюмпер».

- Я должен тебе рассказать... - Билл опустил голову, выдохнул. – Пообещай Том, что ты хотя бы попытаешься меня понять, - Том смотрел на него и почти физически ощущал напряжение, исходившее от Билла, хотелось подойти и сжать пальцами тонкое плечо. Успокоить, ободрить, дать понять, что все хорошо. Но он мог только смотреть и бояться. Неизвестно чего…

- Я обещаю, Билл.

- Спасибо, - Билл кивнул, и левая рука коснулась цепочки на груди, бессознательно теребя ее. Вспомнив, что он позирует, положил руку на место. - Я не мог сказать тебе всего сразу, когда ты увидел татуировку. Я подумал… Я не знал, как ты отнесешься.

Билл говорил медленно, но уверенно, понимая, что теперь нужно идти только вперед.

- Эти буквы… Я сказал правду. Это инициалы имен. "W" - Уильям. А "R"... - Билл чуть помолчал. - Это действительно от имени человека, которого я любил. - Билл кивнул. - Но это не девушка, Том.

Билл опустил голову на секунду. Не в силах смотреть Тому в глаза. Так страшно было увидеть в них…

«Пожалуйста… Пойми меня, Том!»

Тому показалось, что в мозгу что-то щелкнуло. А потом он почувствовал резкую боль в правой руке, держащей карандаш. Он треснул в руке у Тома, вонзившись острым краем в ладонь.

Билл, почти теряя сознание от волнения, смотрел на то, как Том разжимает ладонь, и сломанный карандаш бесшумно падает на палас, и почти сразу Том, зашипев и тряхнув рукой, приседает за ним, кладет половинки на полочку подрамника и берет новый. И все это молча, с беспристрастным выражением лица, только чуть бледнее, чем обычно. И снова начинает рисовать.

Снова. Начинает. Рисовать.

Билл прекрасно понял, что произошло - для Тома это было шоком. А еще понял, что если сейчас Том что-нибудь не скажет - ну хоть что-нибудь - то не сможет он дальше и звука из себя выдавить.

Воздуха не хватало, он не мог вдохнуть его полной грудью.

- Как его имя? - спокойный вопрос, безумно нужный Биллу.

«Конец света все-таки откладывается».

- Рауль, - ответил Билл и вытер испарину, выступившую над верхней губой.

«РАУЛЬ!» - вспыхнуло в мозгу у Тома, и перед глазами всплыл светловолосый парень с фотографии.

«Это он? Неужели?»

- Рауль... - почти прошептал он. – Я видел его.

- Видел? Ты… не мог. О чем ты?

Том медленно положил карандаш и опустился на краешек кресла, стоящего рядом с ним, упершись локтями в колени, решив, что с такой слабостью во всем теле ему лучше присесть.

- Я когда ночевал у тебя… Книги смотрел, а там альбом стоял... Прости, я не должен был без разрешения… Я думаю, что не ошибся. Это он? Там надпись была на фотке: «Я и Рауль», и год. Не помню… Вы там вдвоем.

Билл медленно кивнул.

- Да. Он мой сводный брат.

Том опустил голову, глядя на свои переплетенные пальцы. Такой бури в своей душе он еще не чувствовал никогда.

- Не знаю почему, но я когда увидел его… - Том начал говорить и остановился. Потом добавил, - ты же говорил, что ты не… - и снова закончить сил не нашлось. – Ты мне врал?

- Не врал.

Что угодно Том был готов услышать сейчас в оправдание.

Но это тихое: «Не врал», заставило внутренне вздрогнуть.

Он ничего не понимал.

Том уже просто боялся сойти с ума.

- У меня не было секса с ним, Том. Мы просто… Он так и не пошел со мной до конца, – Билл замолчал на несколько секунд. – А потом мне и не нужен был никто, кроме него.

- Но… Ты любил его? - растеряно произнес Том. - Эта татуировка…

- Я любил его. Я, Том. - Билл отвел взгляд. – Верил ему, сходил с ума… А оказался не нужен. И татуировка эта по глупости. Мне пятнадцать лет было, когда я ее набил. Придурок малолетний…

Том не мог оторвать взгляда от Билла. От его тонких пальцев сжавших колено. И так больно ныло сердце.

- Я говорил правду, Том. При всем том, что могло быть у меня с Раулем, если бы он этого захотел - я не врал тебе. Не было у меня с парнями ничего. Никогда.

Том чувствовал, что, несмотря на всю сложность ситуации - стало легче. И даже почти отступила слабость. Он встал, вернулся к мольберту.

- Спасибо, Билл, – кивнул, улыбнувшись, и пастель коснулась поверхности листа.

Билли был обескуражен этой невозмутимостью Тома.

– Значит, вчера ты был с девушкой?

Билл смотрел на Тома, и до него медленно доходило, что он ничуть не ошибся, не поверив его внешнему спокойствию.

«Том вчера так и не понял!»

- Конечно… - Билли был растерян, в красках представив себе, как Том предполагал все это время, что у него могут быть не только девушки.

- Ты думал, что я был с парнем вчера, Том? И, вообще… все это время, ты подозревал, что я…

Том немного помолчал, но для Билла это было бесконечно и мучительно.

- Я верил тому, что ты сказал тогда, Билл. Что ты не гей…

- Но… тогда почему… Думал ТАК? Если верил, Том?

- Не знаю. Я… мне… вообще трудно объяснить все… Но знаешь, наверное, это не важно, - Том был не в силах больше рисовать. Рука теперь дрожала, и он просто оперся о подрамник.

«Действуй, Билли, действуй! Ты же видишь - он почти сдался…»

- Можно, я посмотрю, что получается, Том? - тихонько спросил он и, не дождавшись ответа, поднялся и подошел к Тому. Встал немного позади, почти касаясь его плеча своим.

Набросок был великолепен. Даже в этих еще не очень четких линиях Билл узнавал свои черты.

- Ты очень талантлив, Том. Это очевидно.

Том едва кивнул, оставаясь неподвижным. А Билл перевел взгляд с рисунка на затылок Тома. На светлые волосы, которые так хотелось взъерошить пальцами, на красивую, открытую, сильную шею. И сжимал пальцы за спиной, сдерживая себя.

А Том стоял, ни жив, ни мертв, глядя перед собой, и ничего не видя, чувствуя этот взгляд, тепло и тонкий запах парфюма, исходящий от Билли.

- Скажи мне, Том, - почти прошептал Билл. – То, что я тебе рассказал… Что ты думаешь теперь? Обо мне, о нас… Не расхотелось быть мне другом?

«Другом? Что ты сейчас делаешь Билли? Что ты творишь?» - Том стиснул зубы и сдержался, чтобы не втянуть сквозь них воздух.

- Я бы не бросил тебя на месте Рауля… - хрипло сказал он, и Билл зажмурился.

«Говори, Том… Говори…»

Том вдохнул всей грудью и медленно поднял голову вверх. Он боялся, что его сейчас разнесет от бушующих в груди эмоций.

Эта близость тел, когда даже не касаясь, они чувствовали такие сильные эмоции, исходящие друг от друга, сводила с ума, кружила голову. Казалось, еще немного - и рухнешь на колени от слабости. Или кончатся силы держать себя в руках, и тогда прижмешься к нему всем телом, может быть, разревешься от бессилия, а может быть, начнешь шептать, что с ума сходишь, шептать, что любишь, что хочешь больше жизни, при этом впиваясь пальцами в кожу, вжимаясь лицом в шею… Умирая и воскресая с каждым произнесенным тобой словом, с каждым гулким ударом сердца в груди друга. С абсолютной невозможностью жить дальше, если он так и останется всего лишь другом. То, что может произойти дальше, изменит жизнь. Навсегда изменит…

- А на своем месте, Том… не на его? - почти простонал Билл.

И, качнувшись, прижался к плечу Тома, опуская голову, касаясь волосами его открытой шеи, с безумным ритмом разрывающегося от любви сердца.

- Билл… - выдохнул Том, держась из последних сил, стискивая подрамник, и ясно видел перед собой ту черту, переступив которую, возврата уже не будет. Это прижавшееся к нему тело высокого стройного парня сводило его с ума, скручивало его нервы в морские узлы и распутать их не представлялось возможным.

- Пожалуйста, скажи мне, - снова шепот, и робкие пальцы легли Тому на руку.