Как-то спасало, что с Михаэлем дома или с Куртом на работе ему не приходилось скрывать свое состояние и что-то строить из себя. В душе он был рад, что парни в общих чертах знали, почему он такой смурной, не задавали лишних вопросов и просто поддерживали. Без этого было бы совсем хреново.

***

Двадцать третьего, вечером, после очередной проверки пустого почтового ящика и дневника Уильяма, куда тот больше ничего нового не написал, Тому внезапно захотелось поделиться наболевшим с Кэти. И он, недолго думая, позвонил, чувствуя, что созрел для разговора. Но Кэти оказалось на деловой встрече с возможными будущими заказчиками, и ей в данный момент было не до Тома. Бросив буквально пару слов и быстро пообещав перезвонить по возможности, девушка наивно предположила, что у него все хорошо, и попрощалась.

- Да... Как-то так, – он отключился, глядя на трубку. – Все у меня хорошо. Просто замечательно. От счастья прямо распирает.

Конечно, Том понимал, что Кэти не просто так отложила разговор, но все равно расстроился. Он так долго не мог настроиться и попытаться обсудить с ней все свои проблемы, наконец, собрался - и ничего не вышло.

«Ладно, позвонит завтра-послезавтра, какая разница? Не думаю, что к тому времени что-то изменится».

Том чувствовал, что злость на Билла за его слова почти прошла. Хотя он и пытался поддерживать ее искусственно, подкармливая и поддерживая мыслями о том, каким сухим был тон в письме, но даже если бы Том не понимал, что это защитная реакция Билла, там была одна фраза, за которую можно было простить и это:

«И не будешь искать пятый угол. Как я».

Было такое ощущение, что Билл написал ее неосознанно, она как будто прорывалась через все это ледяное спокойствие. Томас понимал, как Биллу плохо. И был благодарен за эти несколько слов, наплевав на все остальные.

Конечно же, ему хотелось написать еще. Казалось, что не все высказал из того, что нужно. Далеко не все. Хотелось писать о том, что чувствовал, о любви, которая не становилась слабее со временем...

Том почему-то думал, что так ему стало бы легче - высказать все, что на душе. И пусть бы Уильям этого не читал, пусть бы удалял, если сможет.

Но сейчас ему нужна была Кэти – и очень жаль, что не сложилось.

***

На следующий день Уильям уже не сомневался, что немец все же изучил его блог. Он просто поставил себя на место Тома и понял, что расшибся бы в лепешку, но узнал, ЧТО там написано про их отношения.

Перечитал все с самого начала, после того как обрушился сервер и ему пришлось начать блог с пустого места - все новое было связано исключительно с немцем.

«Блог имени Томаса Трюмпера».

Билл подумал, что это был знак судьбы. Как будто кто-то специально стер его жизнь до встречи с Томом, чтобы открыть для него новую страницу.

«Открыл и закрыл».

От этой мысли Билли зажмурился, чувствуя волны колючих мурашек по всему телу.

«Что дальше? Как дальше?»

Помня до мелочей все, что было связано с НИМ - от самой первой улыбки в баре, от которой что-то сжалось внутри, до потерянного взгляда, когда уходил из номера мотеля.

«Ты не сможешь без него! Сдайся, сдайся и вернись... Он там один, он ждет, он любит и хочет быть с тобой!»

Это скулила душа, а разум твердил другое: «Прощать, значить давать человеку шанс на очередную жестокую ошибку. Ну, ты же знаешь это? Знаешь! Хочешь разочароваться еще раз? Тебе это нужно? Помнишь – он натурал? Он не изменился, он просто был влюблен, а влюбленность рано или поздно проходит. И ты уверен, что это надолго?»

«Уверен!» - отвечало сердце.

«Беги от него подальше!» - вторил разум.

«Мне нужно время», - твердил Билли сам себе, пытаясь не поддаваться ни тому, ни другому.

Он не представлял, сколько времени ему понадобится, чтобы произошло одно из двух: либо отпустит, и он поймет, что вполне обойдется без этих отношений, либо без Тома он больше не сможет жить. Наверняка Билли знал лишь одно – ему не миновать выбора. А пока...

Пока оставалось ждать.

Им обоим.

***

- Слушай, успокойся, ладно? – Том отвернулся к окну. – Ничего со мной не случится за несколько дней.

- Я так не согласен! – Михаэль, сидя на стуле и сцепив пальцы в замок, закинул руки за голову, опираясь о стену спиной. – Я буду дергаться и психовать, как ты не понимаешь? Не по-людски тебя оставлять так!

- Ну, как «так»? Как? – Том оглянулся через плечо.

- Твою мать, Трюмпер! Ну, не должен человек в Рождество оставаться один, понимаешь? Это не пра-виль-но!

- А правильно будет идти с тобой и портить всем настроение своей кислой рожей? Правильно? Ты пойми, Мих! С кем я хочу быть сейчас – тот далеко. А остальных я видеть не горю желанием…

- Так и будешь у ноута торчать, да? – бессильно выдохнув, Михаэль смотрел на поникшие плечи друга.

- Может… Немного.

- Знаю я это «немного». Не вылезаешь из инета всю неделю.

- Со мной все нормально. Не парься, пройдет.

- В каком году? – Михаэль покачал головой, зная, что ответа не получит. – Хоть бы к родителям съездил, что ли?

- Порадовать отца тем, что убиваюсь по парню? – хмыкнул Том. – Не дождется. Позвоню завтра, поздравлю.

- Упрямый баран, – выругался Михаэль. – Тогда, хоть есть не забывай, ладно? Продуктов полно, я забил холодильник под завязку.

- Спасибо. Что бы я без тебя делал?

- И это... Если что – звони мне. Понял, я спрашиваю?

- Да, понял я... Вали уже, – Том, улыбнувшись, глянул на обеспокоенного друга. Приятно, что хоть кому-то не все равно. – Заботливый ты.

- Бля, я серьезно, Том! Короче, передумаешь - приезжай к нам. Или я могу остаться, в конце концов, мы бы вдвоем славно отметили. Помнишь, как в тот раз, когда мы напились, и ты как Санта Клаус пытался пролезть в каминную трубу?

Все-таки Михаэль был неподражаем. И, в то же время, у друга все это было совершенно искренне. Том знал – попроси он сейчас, чтобы Миха остался, и тот останется. Без возмущений.

***

Уильям был приятно удивлен, когда в Париже их группу поселили в «Либертель Элизэ Бассано» на Елисейских полях, недалеко от Триумфальной арки. До Эйфелевой башни при желании, можно было дойти пешком, не напрягаясь.

За день до Рождества, когда был свободный от экскурсий день, Ева, так и не соблазнившая своего, успевшего устать от подобного развлечения в других городах, бойфренда на шопинг, предложила Биллу отправиться вдвоем на авеню Монтень. Погулять по кварталу высокой моды, где расположены бутики всех известных кутюрье, ювелиров и парфюмеров, и где Уильям, большой любитель модных вещей, мечтал побывать еще с ранней юности. Еще совсем недавно от такой перспективы сладко закружилась бы голова, а сейчас он лишь натянуто улыбнулся, но, конечно, поехал - было бы верхом идиотизма с его стороны не воспользоваться таким случаем. И, в общем-то, он не пожалел. Хотя, все время, что они провели в магазинах, Билл, выбирая вещи и примеряя их мысленно или возле зеркала, ловил себя на том, что прикидывает: а понравилось бы это Тому или нет? Он гнал от себя эти мысли, но они возвращались вновь и вновь. Билл в очередной раз выругался, когда меряя перчатки, чуть великоватые ему в ладонях, подумал, что вот Томасу они были бы в самый раз. Он злился, почти скрежетал зубами, но толку от этого было чуть.

Покупая приглянувшуюся ему великолепную зажигалку Зиппо, (естественно, для себя, кого же еще - эта всего лишь третья по счету!), вместо того, чтобы просто положить в карман, зачем-то согласился оформить в подарочную коробочку, когда ему это предложил продавец.

«Дурдом! Что я творю?»

ЕГО не хватало.

И душе, и телу.

Поэтому все выливалось в такие, казалось бы, мелочи, которые были очень показательны, по сути.

Билл, не стесненный в средствах, выбрал себе великолепный черный пиджак и водолазку от Прада, и стильный серебряный перстень от Булгари, пока сестра искала подарки своему парню и домашним. Потом приобрел Еве парфюм от Диора, который она сама для себя подобрала. Сестра, сияя, чмокнула его в щеку, и после этого они уже вместе пошли купить что-то для его мамы. Уильям остался доволен, тем более что он собирался лететь в Англию сразу из конечной точки тура – Кельна. Их поездка, какой бы резиновой она ни казалась, медленно подходила к концу.