Его небесно-голубые глаза с вызовом блеснули. Положив руки ей на плечи, он заключил ее в объятие, которого она так жаждала всего несколько минут назад.

Поначалу она оказывала ему сопротивление – хотя бы из одного только упрямства, но когда он прошептал ей на ухо: «В таких делах при совместном непротивлении сторон и радости бывает больше», она не выдержала и рассмеялась. Его французский акцент сводил ее с ума, а от взгляда голубых глаз сладко ныло сердце.

Когда он наконец поцеловал ее в щеку и она ощутила прикосновение его губ и теплое дыхание у себя на коже, то совершенно растаяла и прижалась к нему в надежде, что это мгновение никогда не кончится.

– А теперь, – прошептал он ей на ухо, – отправляйся в постель на своих двоих, если не хочешь, чтобы я отволок тебя в спальню силой.

Элли попыталась было обидеться, но у нее ничего не получилось, поскольку все у нее внутри сделалось мягким и податливым, словно воск.

– Как скажешь, – бросила она, быстро поворачиваясь на каблуках, чтобы он не заметил, какой эффект произвели на нее его объятия, слова и искрящийся взгляд.

Но он, разумеется, прекрасно об этом знал.

– Сладких тебе снов! – с добродушным смехом крикнул он ей вслед.

Она помчалась вверх по ступеням, собрав всю силу воли, чтобы не оглянуться.

На следующий день Элли проснулась в шесть утра, но чувствовала себя полной сил и энергии. Казалось, адреналин, который вчерашний вечер впрыснул ей в вены, все еще кипел у нее в крови. Открыв гардероб, она некоторое время задавалась вопросом, как лучше одеться для тяжелой работы, и остановила свой выбор на спортивных трикотажных брюках и белой футболке с эмблемой Киммерии на груди.

Зачесав волосы назад и скрепив их на затылке заколкой, она прихватила письмо о «задержании», начертанное рукой мистера Желязны, и бодрой рысью сбежала по лестнице на цокольный этаж.

В животе у нее урчало, но для завтрака было еще слишком рано. Тем не менее она решила забежать в столовую – на всякий случай. Там, как она и предполагала, не оказалось ни единой живой души. Но при всем том один стол был накрыт, и на нем стояло большое металлическое блюдо с крышкой, под которой она обнаружила горячие сандвичи с яичницей и беконом. Рядом с блюдом помещалось ведерко со льдом и несколькими бутылками питьевой воды.

Элли не без колебания подошла к столу, задаваясь вопросом, как истолковать подобное явление.

Должно быть, это приготовлено для нас, «арестантов», подумала она. В противном случае, к чему все это?

Взяв со стола сандвич и бутылку воды, она огляделась, но, не обнаружив никого из обслуживающего персонала, кого можно было поблагодарить за угощение, выпалила свое «спасибо» в воздух.

Жуя на ходу сандвич, она пересекла тихий безлюдный холл, открыла главную дверь и сбежала вниз по ступеням парадной лестницы. Утренний воздух был чист и свеж, даже, пожалуй слишком свеж, а когда она подняла голову к небу, то обнаружила, что небо затянуто облаками. Мокрая от росы трава хлестала ее по голым лодыжкам, когда она пересекала лужайку, направляясь к тому месту, где начиналась тропа, ведшая к часовне.

Неожиданно ей пришло в голову, что побыть короткое время в полном одиночестве на территории школы очень даже неплохо.

«Но для этого надо слишком рано вставать, так что гулять здесь каждое утро я бы не стала».

По пути к часовне она прокручивала в голове события предыдущего вечера и раздумывала, как рассказать обо всем этом Изабелле, не выставив себя перед ней слишком пугливой или истеричной. По некотором размышлении пришла к выводу, что это не такой уж простой вопрос, как кажется.

Аллея кончилась, начался лес. Элли зябко поежилась. Здесь оказалось куда прохладнее, чем в школьном дворе. Прямая, как стрела, тропинка тянулась между соснами и зарослями колючего кустарника. Похожие на перья листья папоротника нежно гладили ее по щиколоткам, но она почти не чувствовала этих прикосновений, погруженная в воспоминания о вчерашнем приключении.

Минут через десять тропинка привела ее к низкой каменной стене, вдоль которой она прошла около пятидесяти футов, пока не достигла ворот, позволявших попасть на церковный двор, оказавшийся на удивление просторным и обильно заросшим травой. В центре двора стояла старинная каменная часовня, у дверей которой прохаживалась кучка учеников со скучающими выражениями на лицах. Элли с облегчением перевела дух, заметив, что рабочая одежда «арестантов» почти не отличается от ее собственной. Не заметив среди собравшихся знакомых лиц, Элли решила держаться чуть в стороне от группы и оперлась спиной о толстый ствол могучего раскидистого тиса. Впрочем, она не успела оценить все удобства этого положения, поскольку дверь часовни распахнулась и в дверном проеме появился силуэт женщины, одетой в темные брюки из плотной льняной материи и простую белую блузку, напоминавшую мужскую рубашку с воротничком на пуговичках. Длинные темные волосы женщины были собраны на затылке и завязаны небрежным свободным узлом. В руке она держала металлический пюпитр с прикрепленным к нему листком бумаги.

– Прошу передать мне все записки от преподавателей.

Ребята по очереди подходили к ней и протягивали записки, которые она брала без каких-либо комментариев. Но когда Элли протянула ей записку Желязны, женщина попросила ее задержаться.

– По-моему, тебя зовут Элли. – Она говорила ровным приятным голосом, как если бы беседовала с ней за чашкой чая. – Я слышала о тебе много хорошего от Изабеллы. Меня зовут Элоиза Дерлет, и по своей основной специальности я библиотекарь. Думаю, тебе стоит заглянуть ко мне в самое ближайшее время. Изабелла оставила для тебя несколько книг, с которыми, по ее мнению, тебе следует ознакомиться.

Одарив Элли лучезарной улыбкой, Элоиза отвернулась от нее и продолжила сбор записок. Когда их число совпало с количеством фамилий у нее на листке, она обратилась к «арестантам»:

– Знаю, вам хочется поскорее узнать, какой работой предстоит сегодня заниматься. Поэтому я не стану испытывать ваше терпение и сразу перейду к делу. Прошу всех следовать за мной.

Наказанные ученики, галдя, нестройной группой потянулись за библиотекаршей. Элли пристроилась в конец группы, стараясь выглядеть гордой и независимой и держать спину прямо.

Элоиза повела их в обход часовни к сараю, находившемуся в дальнем конце двора. Эта часть двора очень понравилась Элли. Там находилось маленькое старинное кладбище с покосившимися надгробиями, поврежденными временем и непогодой. Между ними зеленела травка и росли толстые деревья, а у стены стояла освещенная солнцем, почти развалившаяся садовая скамейка. У сарая школьников поджидал мужчина в черной, похожей на форменную, одежде, какую носил обслуживающий персонал Киммерии.

– Сегодня вы будете убирать церковный двор, – сказала Элоиза. – Мистер Эллисон раздаст вам необходимый инвентарь и даст задание на утро. Желаю удачи!

Продолжая лучезарно улыбаться, Элоиза быстрым шагом пересекла вымощенный булыжником двор и исчезла за воротами церковной ограды. Элли же присоединилась к прочим «арестантам», вставшим в очередь за инструментами, которые начал выдавать мистер Эллисон.

– Я собираюсь разделить вас на группы, – произнес мистер Эллисон приятным, хорошо поставленным баритоном, вручая своим подопечным орудия труда. Элли поразили габариты этого человека. Он был настоящим гигантом, с широченными плечами и мускулистыми руками и ногами. Это потому, предположила Элли, что он всю жизнь работал на воздухе. Кожа мистера Эллисона загорела почти до цвета кофе, а вел он себя доброжелательно и спокойно.

– Те, кому я выдал садовые секаторы, – продолжал мистер Эллисон, указывая на двух парней, вооруженных этими весьма шумными инструментами, – будут подстригать ветви деревьев. А эти, – тут он ткнул толстым указательным пальцем в двух мальчиков и девочку, получивших газонокосилки, – будут стричь траву по всему участку.

Элли стояла в очереди последней. Когда она подошла, мистер Эллисон вежливо поклонился ей и сказал: