Наступивший 1918 год принёс новый поворот в судьбу теперь уже бывшего царедворца. После того как на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В. А. Карелина от 15 января 1918 года Гофмаршальская Часть оказалась упразднена, Князь В. А. Долгоруков был уволен со службы…
Однако это обстоятельство нисколько не повлияло на дальнейшее отношение «Вали» к Августейшей Семье, к которой он был привязан всей душой. При этом особую любовь Князь В. А. Долгоруков питал к Государю, в котором видел не только бывшего Самодержца, но и своего личного друга. А посему он, как никто другой из Его ближайшего окружения, сочувствовал всей душой своему Государю в горе, постигшем не только Его, но вместе с ним и всю Россию.
Будь на то Господня Воля, Князь В. А. Долгоруков, вероятнее всего, без тени сомнения отдал бы за Него жизнь в честном и открытом поединке. Но тогда ему – блестящему вельможе – приходилось вести этот поединок с самим собой. Ибо своё смирение он постигал не годами с азов, а как бы сразу перешагнул границу в другой, новый и жестокий, мир, в течение какого-то месяца навсегда отделивший его смерчем революционных событий от того, привычного, который ещё вчера казался таким прочным и незыблемым.
Незадолго до того, как покинуть Тобольск (6/19 марта 1918 г.), он вновь писал Матери:
«Дорогая Мама, Семья чувствует себя хорошо. Они занимаются тем, что пилят дрова во дворе. Она (Государыня. – Ю. Ж.) выходит очень мало, так как не выносит холода. У маленького Алексея время от времени болит нога. Это наступает и проходит. Он очень мил, но, по-моему, честолюбив и властен как его Мать.
Семья очень сплочённая и дружная. Досаждает солдатский комитет. То приказали разрушить горку, сделанную для нас во дворе. То запрещают ходить в церковь. Еда сведена к минимуму. Ни кофе, ни масла. Полфунта сахара в месяц. На завтрак суп и одно блюдо. На обед два блюда (без супа).
22 апреля в Тобольск с отрядом уфимских красногвардейцев прибыл Чрезвычайный Комиссар ВЦИК В. В. Яковлев, который имел при себе мандат за подписью В. И. Ленина и Ф. Э. Дзержинского, предоставляющий право вывоза Царской Семьи только в ему одному известное место. А так как Наследник Цесаревич был в это время болен (пытаясь съехать с лестницы, он накануне сильно ушиб ногу), то В. В. Яковлев решил взять с собою только Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, которых должны были сопровождать некоторые из слуг, в числе коих был, конечно же, и верный «Валя».
Согласившись сопровождать своего Государя из Тобольска в неизвестность,[68] Князь В. А. Долгоруков решил взять с собой «для надёжности» в дорогу коробку с оружием – двумя дуэльными пистолетами.[69] Впоследствии именно эти старинные пистолеты (кстати говоря, переданные потом С. Е. Чуцкаевым[70] в музей Уральского Общества Любителей Естествознания) и наличие принадлежавшей Царской Семье крупной суммы денег в 80 тысяч рублей[71] послужат формальной причиной для его ареста и заточения в тюрьму. А пока каким-либо уговорам и предостережениям, что эти деньги и пусть даже старинное оружие могут быть поняты большевиками не иначе как «вещественными доказательствами существующего монархического заговора», он не внял.
По прибытии в Екатеринбург 30 (17) апреля 1918 года и доставке Царской Семьи и прибывших вместе с ней слуг к дому Ипатьева, Князю В. А. Долгорукову объявили, что он будет помещён в тюрьму.
Спустя годы, на проходившем 1 февраля 1934 года «Совещании Старых Большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале», присутствующий на нём бывший Уральский Областной Комиссар жилищ А. Н. Жилинский довольно живо описал эту сцену:
«Подходит вторая машина, в которой Боткин и князь… Первый выходит князь и хочет, чтобы его обыскали. Филипп[72] говорит: “Вы отойдите налево”. – Почему? “Вы поедете в другое караульное помещение”. – В какое? “В тюрьму” – прямо режет Филипп».[73]
Немногим более подробно описывает причины ареста Князя В. А. Долгорукова бывший член Исполкома Уральского Областного Совета П. М. Быков в своей книге «Последние дни Романовых»:
«Приехавшего с Романовыми Долгорукова, ввиду подозрительного его поведения, решено было арестовать и заключить в тюрьму. Произведённым у него обыском обнаружена была значительная сумма денег, главным образом мелочью, 2 карты Сибири с обозначением водных путей и какими-то специальными пометками.[74] Сбивчивые показания Долгорукова не оставляли сомнения в том, что у него была определённая цель организовать побег Романовых из Тобольска».[75]
В настоящее время в Государственном архиве Российской Федерации и Российском государственном архиве современной политической истории хранятся некоторые документы, проливающие свет на дальнейшую судьбу Князя В. А. Долгорукова.
Первый из них – Постановление от 30 апреля 1918 года за подписью Председателя Президиума Исполкома Уральского Областного Совета А. Г. Белобородова, в котором дословно говорится следующее:
«30 апреля.
1918 года апреля 30 дня я, Председатель Уральского Обл. [астного] Исп. [олнительного] К-[омите]та Сов. [ета] Раб. [очих], Кр. [естьянских] и Солд. [атских] Депутатов, ПОСТАНОВИЛ:
В целях охраны Общественной безопасности арестовать Василия Александровича ДОЛГОРУКОВА (бывш. князя), сопровождавшего бывшего царя из Тобольска.
Копию настоящего удостоверения препроводить комиссару Юстиции г. Екатеринбурга, настоящее постановление препроводить в место заключения, где объявить его под расписку гр. Долгорукову.
Председатель Уральского Областного Исполнительного Комитета.[76]
Будучи помещённым в тюрьму, Князь В. А. Долгоруков сразу же выразил свой протест по поводу имевшего места произвола местных властей. А так как в предъявленном ему постановлении об его аресте стояла лишь занимаемая лицом должность без какой-либо подписи, Князь В. А. Долгоруков был вынужден написать своё прошение на имя абстрактного «Облсовета»:
«Председателю Областного Совета.
Сего числа, прибыв в Екатеринбург, меня арестовали и посадили в тюрьму № 2.
Ввиду того, что мне не предъявили никакого обвинения, я прошу меня освободить и дать возможность поехать к больной матери в Петроград.
Василий Долгоруковтюрьма № 2».
[77]Сейчас мы не можем доподлинно сказать, что послужило причиной столь запоздалого уведомления Князя о мотивах его ареста: царившая на местах волокита в любом её проявлении или же просто желание властей пощекотать нервы «бывшему сатрапу»… Так это было или же нет, но только то самое злосчастное Постановление Президиума Исполкома Уральского Облсовета от 30 апреля 1918 года было предъявлено Князю В. А. Долгорукову лишь 3 мая. Иначе бы он знал, по какой такой причине он был арестован и изолирован от общества.
У заключённого в тюрьму «верного Вали», как у лица, содержащегося под арестом, были изъяты личные вещи в виде «чемодана жёлто-коричневого», «сундука плоского с платьем и бельём» и шляпной картонки, которую лицо, составлявшее опись изъятого, назвал… «круглым ящиком со шляпами».
В этот же день Князь В. А. Долгорукий написал письмо в Петроград своему отчиму П. К. Бенкендорфу:
«Вторник 30 апреля.
Дорогой мой Павел!
Сегодня приехал в Екатеринбург, после ужасной утомительной дороги в тарантайке 270 вер [ст]. Ехали 2 дня, и я очень разбит. Нас очень торопили, не знаю почему. Но это ещё ничего. Приехав сюда, меня без всякого допроса и обвинения арестовали и посадили в тюрьму. Сижу, и не знаю, за что арестовали. Я написал заявление в Областной Совет, прося меня освободить и разрешить выехать к больной маме в Петроград. Всею душой надеюсь скоро вас повидать и обнять. Бедную маму не пугай моим арестом, она стара и надо её беречь. Скажи ей только, что Бог даст, я её скоро увижу.
Душевно Вас обнимаю. Христос Воскресе.
