Подкрепляя слова жестами, десятник выпалил скороговоркой:
– Поднимут лодки – две бомбы наверх, вслепую, атака на лодки. Две бомбы – сходу в заброс. Держат руками – сбив, подперли – барьер, огонь сверху или в перекат. – И, увидев, как обе лодки враз оторвались от песка, качнулись вверх, становясь вертикально на один борт, взревел: – Пошли!!!
Два дружинника, на которых указал Михась в первой части команды, уже успевшие достать из подсумков ручные бомбы с хитрым механическим запалом, бросили их, не глядя, себе за спину, на обрыв, примерно туда, где находилась вторая засада. Вряд ли взрывы повредят неприятелю, но прикроют леших от прицельного огня во время броска.
На обрыве грохотнуло, в уши ударила тугая волна. Все пятеро дружинников бросились к лодкам, двое швырнули на ходу бомбы за этот своеобразный барьер, за которым сейчас укрывались враги. Позади поставленных на бок лодок взметнулись два фонтана песка. С разбегу бойцы ударили подошвами согнутых в коленях ног в днища лодок. Если бы укрывшиеся за лодками, просто подпирали их руками или плечом, то они все равно повалились бы на землю, тем более что некоторых могло контузить или ранить взрывами. Но, очевидно, прятавшиеся за лодками люди успели подпереть их веслами или шестами, чтобы затем воспользоваться этим укрытием и вести из-за него прицельный огонь. Сбив не удался, но лешие, толкнувшись ногами от лодок, как от барьера, взлетели над ними и обрушились на врагов сверху.
Из-за взметнувшейся от взрыва тучи песка было плохо видно, сколько противников находится за лодками, кто из них жив, кто мертв и кого следует валить в первую очередь. Михась не стал палить сверху в прыжке, как намеревался сделать это первоначально, а приземлился за спинами оборонявшихся, кувыркнулся через плечо, и, выйдя из кувырка с разворотом назад в положение для стрельбы с колена, направил пистоли на врага. Противников было не меньше дюжины, по шесть человек за каждой лодкой. Но трое уже лежали неподвижно на песке, еще трое или четверо, судя по их позам, были ранены взрывами бомб. Михась выпалил одновременно с обеих рук в неприятелей, казавшихся невредимыми, и начавшими разворачиваться ему навстречу. С такого расстояния не промазал бы и малыш-первогодок. Бросив пистоли, Михась выхватил нож, рванул вперед на сближение с еще одним противником. Но тот уже медленно оседал на землю. По-видимому, кто-то из бойцов попал в него выстрелом сверху. Повернув голову влево-вправо, Михась увидел, что его дружинники уже завалили всех, кто держался на ногах и теперь добивают их. Переведя любимый чухонский нож из прямого хвата в обратку, Михась сноровисто прикончил тех, кто мог внезапно подняться в неподходящий момент и выстрелить в спину. Добивание – совершенно необходимый элемент боевой схватки с равным или превосходящим по численности противником. Конечно, в балладах менестрелей благородные рыцари так не поступали. Но Михась и его бойцы не были рыцарями из баллад, они были профессиональными воинами, добросовестно и умело защищавшими свою Родину. Конечно, если позволяли обстоятельства, они брали пленных в конце боя, но сейчас до конца боя было еще далеко. Михась обвел взглядом свое маленькое войско и убедился, что все бойцы целы и невредимы.
– Залечь, осмотреться, перезарядить оружие! – скомандовал десятник.
Теперь лодки, за которыми намеревались укрыться враги, служили защитой самим лешим. Степа сидел под обрывом с пищалью наизготовку и тоже был вне досягаемости для выстрелов сверху, поэтому Михась за него не волновался.
Михась на мгновенье высунул голову из-за лодки, бросил короткий взгляд в том направлении, где, вероятно, расположился неприятель. На фоне черных обгорелых бревен и закопченных печей тут же появилось крохотное характерное облачко дыма. Михась буквально упал на песок, и через мгновение в борт лодки, точно в то место, над которым он только что поднимал голову, ударила пуля. Очевидно, что ружье было дальнобойным и мощным, поскольку пуля пробила дощатое днище и, мелодично свистнув над вжавшимся всем телом в песок Михасем, подняла довольно высокий фонтанчик в трех саженях позади него.
«Ловкие, гады! – с невольным уважением к противнику подумал Михась. – На кого ж это мы нарвались?».
Ранее, в горячке скоротечной схватки, дружиннику было недосуг детально рассматривать своих врагов. Он стрелял и бил ножом по силуэтам. Сейчас, чуть повернув голову вправо, Михась бросил взгляд на лежавшие рядом трупы. Их обмундирование было неприметного серого цвета, а на груди красовался синий бархатный треугольный щит с серебряным шитьем. Шитье изображало вставшего на задние лапы волка с человеческой головой.
«Вот оно что! – зло усмехнулся про себя Михась. – Давненько не виделись. Ну, со свиданьицем!»
Чуть приподнявшись, он жестами привлек внимание своих бойцов к поверженным противникам. Бойцы покивали головами: они тоже поняли, с кем имеют дело.
Вторая пуля ударила в днище лодки совсем рядом с первой, вновь просвистев над головой лежавшего на песке Михася. Очевидно, противник предположил, что дружинники решат воспользоваться образовавшимся первым отверстием, чтобы вести сквозь него наблюдение.
«Не дождетесь! – мысленно ответил врагу Михась. – Но и нам тут разлеживаться недосуг и ждать, пока вы под прикрытием столь метких стрелков на головы сверху свалитесь!»
– По моей команде толкаем вперед лодки, чтобы отвлечь на них внимание, а сами уходим в стороны. Два-три переката, и бегом к обрыву. – шепотом приказал Михась, – Ты, Тема, подставляешь мне руки, – он жестом показал ближайшему бойцу, что следует сделать. – Я сходу взлетаю наверх, бросаю бомбу. Я успел засечь, где их позиция. Вы – сразу за мной, палим навскидку, далее действуем по обстановке.
Михась сделал короткую паузу, взглянул на бойцов. Те кивками подтвердили, что приказ понят.
– Готовы? Толкаем лодки на счет «три».
Раз… Два… Три!!!
Лодки качнулись вперед, упали с бортов на днища. Лешие, обегая их с боков, помчались к обрыву, петляя из стороны в сторону, совершая через два-три шага стремительные перекаты с резкой сменой траектории движения и выходом в высокую стойку. Термин «качание маятника» войдет в широкий обиход лишь через четыреста лет, с легкой руки писателя-смершевца Богомолова. Но один из основных элементов «маятника» – боевой кувырок с опорой на предплечье, а не на ладони, в которых было зажато оружие – холодное или огнестрельное – использовался умелыми подготовленными бойцами испокон веку.
С обрыва гремели мушкеты, свистели пули. Как и опасался Михась, противник сам пошел в атаку под прикрытием нескольких стрелков с дальнобойными ружьями, оставшихся на прежних позициях. Но их атака все же запоздала. Вервольфы даже не успели достигнуть кромки прибрежного обрыва и, увидев неожиданный встречный бросок дружинников, слегка замешкались, остановились и принялись палить с колена или лежа. Начался встречный бой, в котором обе стороны оказались в равном положении. Теперь все решали меткость стрельбы и способность уклоняться от ответных выстрелов.
Михась на выходе из первого же кувырка выстрелил по ближайшему противнику, перекатился вновь, выстрелил во второго. Кажется, попал оба раза. Он бросил пистоли, и, не прекращая движения, расстегнул подсумок, выхватил ручную бомбу, рванул кольцо. Выдернулась тонкая бечевка, раскрутилось колесико в запальном устройстве, высекло искры из кремня, зажгло фитиль. Михась размахнулся, и, прыгнув головой вперед, швырнул дымящуюся бомбу на обрыв. «Получай, вервольф, гранату!».
Взрыв взметнул тучу то ли земли, то ли пепла, на секунду закрывшую обзор.
– Тема! – крикнул Михась своему бойцу, давая понять, что хоть обстановка и изменилась, предыдущий приказ остается в силе.
Тот в два прыжка достиг обрыва, бросил ружье, подставил сомкнутые в замок руки. Михась мельком взглянул на Степана. Тот по-прежнему прятался под обрывом, но уже привставал, проделывая какие-то манипуляции со своим самопалом. Михась с разбегу оперся стопой в подставленные ладони, без труда вскочил на невысокий обрыв, сжимая в руке готовый к бою нож.
