Макс попала в море разряженных Семьян. Позади нее, демонстрируя местерское знание боевых искусств, Алек расправился с парой культистов. С другой стороны Мол позаботился о трех охранниках в полном снаряжении, выстрелы раскидали их как кегли.

Но вскоре оба бойца откликнулись на ее вызов и Макс повела их к главному входу в больницу.

Ход схватки переломился в пользу трансгенов. Те Семьяне, которые еще не лежали бесформенными кучами на земле, бросались бежать, несколько напрявлялись прямиком в лес, остальные огибали здание в надежде либо попасть внутрь, либо добраться до стоянки, но в любом случае преследователи их настигали.

Макс, Мол и Алек добрались до короткой лестницы и беспрепятственно проникли внутрь здания. При всех лихорадочности и суматошности событий снаружи, внутри убежище казалось пустынным. Сначала они попали в помещение которое раньше было рецепцией и залом ожидания с большим лифтом, но вдоль стен не стояло стульев, и окошко для медсестры было свободно. Так что сейчас это был просто большой холл, рассчесенный попалам длинным коридором.

Среди голосов можно было расслышать крики заключенных, хотя они доносились не с этого этажа, казалось, что они проникают сквозь стены. Эффект был призрачным и тревожным, но этот этаж был административным, здесь располагались крошечные офисы с компьютерами, столами, стульями и шкафами, какие можно встретить в любом заведении подобного типа. Мысль о том, что обитатели этих офисов являются культистами с татуировками на лицах, расхаживающими в развевающихся балахонах и распевающими ритуальные песни, казалась абсурдной…

Здание было старым и серьезно нуждалось в ремонте, но было опрятным, на этажах не было ни пыли, ни паутины, стены и потолки были чистыми, по всему помещению разносился хвойный запах чистящих средств.

Осторожно передвигаясь вперед, Макс подала знак разделиться. Алек и Мол разошлись в боковые ответвления коридора, а сама направилась в центральный.

Макс нашла пожарную лестницу и начала подниматься.

На втором этаже была тюрьма – крики о помощи шли оттуда. Вокруг не было ни охранников, ни разряженных Семьян – никого кроме пленников. Она подумала что узниками Конклава могут быть обычные люди, которые подвернулись под руку Семьянам, или предатели из их числа, возможно даже трансгены вперемешку с психически нездоровыми пащиентами, которые обеспечивали прикрытие.

На третьем этаже она нашла еще одну небольшую рецепцию, но не такую казенную – обшитую панелями, с удобными стулями и журналами на столиках, и окошком (естественно пустым) для медсестры.

Она прошла сквозь двери в короткий коридор со смотровыми кабинетами и другими офисами. Здесь витал больничный запах, от которого у Макс зачесался нос, но это свидетельствовало о том, что здесь находится что-то вроде клиники. Эта часть здания казалась ей фасадом, разработанным, чтобы одурачить государственных инспекторов и те семьи, которые действительно передавали (невольно) своих любимых заботе культа змеи.

В конце коридора находилась металлическая дверь без окон и без ручки. На ней был только слот для карты. Жирные красные буквы на двери гласили:

НЕ ВХОДИТЬ

Отлично, конечно же кто-то мог сюда войти, подумала она. Какой смысл делать в здании помещение, куда не может попасть никто?

Поэтому она выбила дверь. Она была массивной и получилось только со второй попытки, но дверь рухнула на обсидиановый пол.

Макс быстро осмотрела комнату – большое круглое помещение, увенчанное большим стеклянным куполом, который превращал звездное небо в потолок. Освещение было неярким, а от вдоль стен были расположены мониторы. Дюжины кресел напротив них сейчас пустовали. Примерно на трети мониторов были картинки с камер охраны – они показывали обитателей тюрьмы, улицу, лестницы, коридоры, холл внизу и, конечно, приемную, из которой она сюда проникла.

На остальных мониторах были картинки со спутников со всех частей света, на каждой большими красными буквами подписано ее расположение и местное время. Макс увидела Чикаго, Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Майами, Сиэтл, Торонто, Москву, Лондон, Лиссабон, Сидней и много других. На экранах были изображения самых людных мест в каждом городе. Камера в Чикаго была установлена на Мичиган Авеню около Водонапорной Башни, в Нью-Йорке, естественно, – на Таймс Сквер, где Сочельник превращался в канун нового года, и люди с зажженными свечами в руках смотрели в небо в ожидании прибытия кометы.

А в центе комнаты, на позвышающейся платформе располагалось массивное черное кресло, странно похожее на человеческую руку, поддерживающую сидящего в нем человека. В подлокотники были вмонтированы средства управления. Настоящее кресло Капитана Кирка в видении Сальвадора Дали. На этом троне с откинутым капюшоном восседал сереброволосый Маттиас.

Все это заняло у Макс мгновение, прежде чем на нее рыча набросилась фигура, жрица с церемональным кинжалом в одной руке и колмплектом длинных ногтей на другой. Закутанная в балахон жрица была стройной и красивой, или могла бы быть красивой, если бы все ее лицо не было покрыто оккультными татуировками. Она прыгнула на Макс, обхватила ее одной рукой, а другую занесла для удара.

Но прежде чем лезвие опустилось, Макс перехватила руку, переломила ее как прутик и отшвырнула женщину прочь. Жрица, даже не смотря на то, что была из Семьян, весила легче перышка.

С бесполезно болтающейся рукой, жрица снова бросилась на Макс снизу, снова готовя нож для удара. Макс нырнула ей за спину, схватила за балахон и толкнула женщину головой вперед на один из мониторов. Вокруг полетели осколки стекла и запахло паленым.

– Мониторить Лондон это слишком, – сказала Макс Маттиасу, пока тело жриы продолжало сотрясаться в конвульсиях. Века селекции не смогли преодолеть смертельную силу электрического тока.

Маттиас повернулся к Макс. Он не казался заинтересованным, и, конечно же, ее ни сколько не расстроила смерть жрицы.

– В предимпульсную эпоху – обратился к Макс Маттиас густым голосом со странными успокаивающими нотками, – такая демонстрация твоих мутантских способностей могла бы впечатлить. Сейчас… когда с минуты на минут начнется Пришествие, такая ребяческая демонстрация с твоей стороны, 452… вызывает ностальгию.

Она пока держалась на расстоянии от него, поскольку не имела не малейшего понятия, для чего нужны эти кнопки в подлокотниках кресла.

Она услышала что-то сзади и обернулась. Это были Алек и Мол, следующий за ним.

– Ух ты, – присвистнул Алек, – у парня тут домашний развлекательный центр.

Он посмотрел на дымящееся тело жрицы, торчащее из лондонского монитора и заметил:

– Знаешь, это опасно сидеть слишком близко к экрану.

Мол огляделся вокруг и сказал:

– Ну и что это за персонаж? Здание чисто от змеиных засранцев, не считая этого парня. Ну и обитателей второго этажа.

Маттиасу, казалось, было с ними скучно. Он заметил:

– Пришествие неизбежно. Ваши попытки… Маленькие, жалкие потуги, крохотная лодочка, надеющаяся оседлать тайфун.

Внимательно слушая, Алек смотрел на потолок.

– Вот это небо…

Маттиас указал на мониторы. В своем балахоне он был похож на указующий перст смерти.

– Мы несемся через ночь, и вам не остановить нас, – сказал он.

На мониторах было изображение с парковки, где одетые в хламиды Семьяне отчаянно рассаживали по машинам.

– Где они держат ключи от машин в этом жутком одеянии? – поинтересовался Алек.

Макс стрельнула в него взглядом.

– Просто интересно, – сказал Алек.

– Некоторые из наших братьев пали сегодня, – продолжал Маттиас. – Но те, кто остался разъедутся по миру и будут распространять слово… и наше семя… и обычные людишки иссохнут как несорванные фрукты на дереве.

Алек спросил для поддержания беседы:

– И через несколько минут, когда биотоксин ударит… Как долго он действует?