– Это я. Мне бы хотелось узнать, как продвигается следствие по делу о наезде на Марину Клюеву.

Я сел на стул, что стоял перед столом, и вопросительно посмотрел на Кличко, который буравил меня неприятным взглядом. В общем, смотрел, как на досадливую помеху.

– Ведется следствие, мы пока не смогли выйти на угонщиков, хотя есть некоторые наметки.

– Какие? – спокойно спросил я, глядя прямо в глаза следователю.

– Я не могу разглашать эту информацию в интересах следствия.

– Машина была вскрыта или ее завели родными ключами? – чувствуя поднимающееся бешенство, так же спокойно спросил я.

Следователь отвел взгляд и ответил:

– Взломали.

«Врет», – понял я.

Дальше общаться со следователем смысла не было, поэтому я перегнулся через стол и нанес ему удар указательным пальцем в точку под подбородком.

Того парализовало, единственное, что он мог делать, это крутить глазами, с проявившимся страхом наблюдая за мной.

– Где папка с делом?

Следователь, понятное дело, ответить не мог, но невольно стрельнул глазами в сторону полуоткрытого сейфа, в замочной скважине которого торчала связка ключей. Достав из кармана тонкие кожаные перчатки, я надел их и, открыв сейф, убрал в сторону кобуру с пистолетом – по форме там был ТТ, – после чего стал перебирать папки. Нужная мне была самой нижней.

– Интересно, а почему это дело поручили именно тебе? Прокурорские следаки не должны расследовать такие дела, если, конечно, там нет умысла смертоубийства… Хотя можешь не отвечать, наверняка Романов твой большой друг, а то и еще один работодатель. Небось, уже получил плюшки от этого дела? А? Чего молчишь? Совесть мучает? – насмешливым голосом спросил я.

Не дождавшись ответа от парализованного следака, с папкой в руках я вернулся на свое место и под злым взглядом следователя, видимо, тот немного пришел в себя, начал изучать все, что там было. Через двадцать минут я откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на следака.

– Подчистил? Тут нет ряда бумаг. Обманул про замок, ведь машину открыли и завели родными ключами… Но это ладно, где справка от экспертов по дактилоскопии? Почему в отчетах оперов значатся четверо свидетелей, а приложены опросы только двух?.. – я пощелкал пальцами в задумчивости. После чего убрал папку на место, вернул все, как было, и, встав так, чтобы Кличко меня видел, сказал: – Передай тому, кого покрываешь: узнаю, что это дело его рук – брюхо вспорю. Запомнил? Чувствительность вернется часа через два, тогда и сможешь двигаться. Все, пока.

Выйдя, я прикрыл дверь, снова повесил на место табличку и, снимая на ходу перчатки, направился к выходу.

– Уже все? – поинтересовался дежурный милиционер.

– Да, – улыбнулся я. – Прояснил некоторые вопросы.

Адрес, где живет Михаил Юрьевич Терентьев, бывший партизан и фронтовик, дошедший до Берлина, я узнал из материалов расследования уголовного дела по факту гибели Марины Клюевой. Честно говоря, не хотелось бы давить на фронтовика, я их очень уважал, но если потребуется, то старику придется плохо. Жалеть я его не собирался, Марина была родней и ближе, а старика я вообще не знал.

Выйдя из прокуратуры, я поймал попутку. Тут мне повезло, мимо проезжал мотоциклист и довез до нужной улицы. Похлопав его по плечу, поблагодарил мотоциклиста – довез тот бесплатно, это было в порядке вещей, – на малом ходу спрыгнул и стал крутить головой в поисках номеров домов.

Наконец определившись, я пошел вниз по улице. Семнадцатый по счету справа оказался нужным, более того, у закрытого деревянного гаража стояла черная Газ-21, та самая, даже номера совпадали. Капот уже заменили и покрасили. Как и правое крыло, но номера были те же, что значились в деле.

Присев на скамейку в тени дерева соседнего дома, я стал осматриваться, чувствуя, что нахожусь на виду у местных жителей. Это нервировало. Улица была почти пустая, только стайка детишек метрах в двухстах катали обруч палкой, а так только я привлекал внимание, и мне это очень не нравилось. Но другого места для наблюдения видно не было. Глухие заборы да частные дома. Делая вид, что отдыхаю в тени после пешей прогулки и жгучего солнца, вытер платком лицо, поглядывая на нужный мне дом. Это была изба-пятистенок, с пристройками для скотины и гаражом.

Долго сидеть не следовало, и я направился дальше вниз по улице, прикидывая, как достать свидетеля и не засветиться.

Однако судьба сама повернула рулетку. Время было вечернее. Заметив, что открылись створки ворот гаража, я увидел, как вышел худой и жилистый пожилой мужчина с удочками и самодельным спиннингом в руках и стал грузить снасти в машину.

«На вечерний клев», – понял я.

Через минуту черная «Волга» с гордым седоком проехала мимо и свернула на ближайшем перекрестке. Сам Терентьев жил в частном секторе на окраине Харькова, поэтому быстро выехал из города и попылил по проселочной дороге куда-то в сторону одной из проток.

Я закрутил головой, пытаясь поймать попутку. Однако улицы были пустынны, только наверху был виден разгружавшийся грузовик. Машину искать не потребовалось: я заметил прислоненный к забору велосипед у калитки одного из домов и, приватизировав транспортное средство, последовал за рыбаком, стараясь не упустить его из виду, но того выдавал поднятый шлейф пыли.

Буквально через три километра шлейф спал, и я понял, что рыбак приехал на место. Приблизившись, спрятал велосипед в кустах и спокойно, не скрываясь подошел к рыбаку. Машина стояла прямо на малоезженой дороге, что вела к воде, – там был вытоптанный рыбаками пятачок. Именно на нем и находился Терентьев. Удобное место, со всех сторон закрывают высокие кусты.

– Здравствуйте, – поздоровался я, подходя ближе. – Прекрасный день, не так ли?

– Да. Хороший денек, только солнце уж больно жарит, – охотно откликнулся пожилой мужчина.

– Красивая у вас машина. Редкая, – проведя по капоту, сказал я.

– Это да, но мне тут просто повезло.

– Дядь Миш, вы, я смотрю, капот меняли и правое крыло? Неплохо сделано, сразу и не заметно, что машина побывала в ремонте, – было видно, что Терентьев насторожился и, обернувшись, начал пристально разглядывать меня. – Кому вы давали ключи три месяца назад?

– Ты кто, парень?

– Помните, наверное, что на вашей машине сбили женщину, которая шла в детский сад забрать дочек? Так это моя женщина и мои дочки. Я проверил и убедился, что алиби у вас есть, однако я теперь более чем уверен, что вы сами дали ключи убийце. В этом и заключается вопрос: кому вы их дали? – я был сама честность.

– Слушай, парень, шел бы ты отсюда. Не лезь в это дело, лучше уезжай.

– Дядь Миш, не так давно, фактически на прошлой неделе, один человек сделал мне неприятность. Знаете, как я ему ответил? Взял камень и стал дробить ему кости, начав с пальцев ног. Когда дошел до костей таза, тот умер от болевого шока. А ведь он только оскорбил меня, сообщив, что имел половую связь в извращенной форме с моей матерью. А теперь представьте, что я сделаю с вами и с тем, кто лишил моих детей матери, когда найду. Просто скажите, кто это, и забудьте о нашей встрече.

– Что будет в ином случае? – хмуро спросил Терентьев. Удочки лежали у его ног, он был напряжен, и что важно – одна рука была спрятана за спиной. Более чем уверен, что он держал там нож. Скорее всего, складной.

– Я все равно узнаю имя. Но после этого мне придется вас ликвидировать. Поверьте, я сам боевой офицер-орденоносец, мой отец фронтовик, его друзья тоже. Я безмерно уважаю воевавших с фашизмом, но если надо, с печалью в сердце, но я вас убью. Я постараюсь это сделать безболезненно и как несчастный случай. Вырублю, усажу вас в машину вместе с вещами. Как будто вы только приехали. И столкну машину в воду. Судя по течению, глубина там порядочная. Несчастный случай во всей красе.

– И ты сможешь это сделать? – было видно, что Терентьев удивлен.

– Раньше делал, почему сейчас не могу? – снова проявил я честность. Попробуй – проверь.