«Что делать дальше, и зачем теперь нужны эти бесполезные отвалы породы, когда результат так и не был достигнут?»

Если бы Петров попытался, то смог бы вспомнить Николаева. Они вместе участвовали в соревнованиях. В тех поединках им не удалось схлестнуться, но сегодня это бы многое изменило. Петров мог бы иначе смотреть на Алексея.

Эти три дня в полумраке камеры дали возможность выспаться. Кормили его три раза в день, но особенно там не разгуляешься. Привычного «толчка» в помещении не было, Алексея выводили несколько раз в общий туалет на другом этаже. Теперь он знал, что в здании даже не было своей столовой, еду приносил служащий в пакете из ближайшей забегаловки. Он порой использовал бумажную посуду китайского или другого заведения. Мусор требовали складывать в корзину во время выхода в туалет. Умываться он не мог, на его этаже санузла не было предусмотрено. Ему выдавали влажные салфетки. Самое мучительное было – отсутствие питьевой воды. Он еще подумал, как тут раньше сидели люди? Их ведь должны были чем-то поить. Вероятно, что в коридоре стоял бак с водой, к которому была привязана эмалированная кружка. Он часто представлял себе эту кружку, прикованную к баку. Потом представлял звуки, которые этот бак мог издавать. Короче, когда это стало навязчивой уже идеей, Алексею пришлось переключить своё внимание на другую тему. Служащий за дверью приносил ему иногда воду в стаканчике или кофе, но этого оказалось мало. На вопросы о воде, тот нёс всякую чушь, мол, не положено. Пластиковые бутылки запрещено передавать в камеру. Почему, так и не сказал. Вероятно, что боялись поджога. Алексей знал случаи, когда из пластика делали острые предметы, способствующие захвату заложника. Охранника он мог вырубить и без оружия, про себя он решил, что накажет его, если тот его будет продолжать держать без воды.

В кабинете следователя воды тоже не оказалось. Это какой-то способ воздействия на заключенного.

– Всё это ерунда. Я требую предоставить мне адвоката. Случай с могильщиком следователи разобрали по фактам, даже по минутам. Я появился, когда он уже истёк кровью. Все остальные случаи обвинения – нелепость. И почему мне до сих пор не дают сходить в душ, я уже скоро чесаться буду. Это, что, новый способ ведения допросов? Отсутствие питьевой воды в нужном количестве вызывает у меня недоумение. Почему мне не разрешают иметь воду в камере?

Игорь Александрович на минуту смутился. Но внутренне подобрался. И выложил новый аргумент. На столе теперь лежал ключ. Это был тот самый ключ, который детектив должен был передать немцу от Стража. Это был именно тот ключ, за которым пришлось возвращаться после концерта в комнату для гостей в чужой дом. Николаев не сомневался в этом. Ключ имел яркую верёвку, его ему подарила Зарина в индийском бутике. Он оставил его со всеми вещами у неё дома.

Там его встретил на свою беду охранник, и его пришлось ненадолго вырубить. Тот сам был виноват, стал махать бейсбольной битой и пропустил прямой удар в челюсть. Николаев забрал только этот ключ из стеклянной вазы с пуговицами.

Ушел, и считал, что никто его не видел. Он уже знал, где находится контейнер с головой его старой знакомой. И направился туда. Съёмное помещение, как и последняя квартира Стража, ничем не отличалась от обычной квартиры, «хрущёвки». Там, в зале под столом стоял этот импортный контейнер для охлаждения. Он был подключен в электрическую сеть, поэтому ничего с ним случиться не могло, работал как часы. Рядом лежала черная сумка для транспортировки. Когда Николаев взял его в руки, то понял, что контейнер пуст. Кто-то опередил его в этой гонке. Слишком долго он распутывал историю с пергаментом, слишком долго не мог добраться до этого объекта. Теперь этот ключ лежал перед ним как немой укор.

– Ну, так сами мне объясните, что это такое? Что, собственно, происходит? Я что-то не в курсе.

Петров открыл рот, желая что-то сказать, но потом до него дошло, что Николаев просто издевается, что ключ сам по себе не может быть доказательством его вины.

– Почему вы украли с места происшествия кассеты? Почему мы их обнаружили у вас в офисе? Это нарушение процессуального акта, как это было вам не знать, бывшему следователю?

– А кто вам сказал, что я их украл? Сотрудник кладбища сам выслал мне всё это, заранее. Так получилось, что его потом убили. Мне их прислали по почте, правда, квитанцию я потерял. Но это все ерунда, в почтовом отделении должна быть моя роспись, проверьте.

– Проверим. Проверим. Но почему вы скрыли этот факт от следствия?

– Никто не спрашивал, вот я и не подтвердил.

После третьей встречи со следователем Николаев потерял всякий интерес к происходящему. Он больше не разговаривал с Петровым. Подписывать бумаги он также отказался. Алексей задумался о голодовке в знак протеста.

Вечером охраннику тоже досталось, он получил по заслугам. Николаев вырубил его на пару часов в коридоре, самостоятельно проник в служебный душ, где вымылся. Вообще он прогулялся по пустому помещению, вывел из строя камеры наблюдения, стер все записи и уже хотел совсем уйти, но остался. Это происшествие очень напугало сторожа, тот стал всего решительно бояться. Его злость, впрочем, никакого вреда Алексею не принесла. А воду ему стали носить.

Потом появился адвокат. Странно, но это был совершенно другой, незнакомый Алексею юрист. Видимо, тот очень был решительно настроен, и Николаева сразу же отпустили. Петров перегнул палку, он следовал чужим указаниям, поэтому даже ни о чём не сожалел. Сверху, как и прежде, настаивали на результате.

На выходе детектива ждал неприметный автомобиль, «Volkswagen» серого цвета. За рулем сидела одна его знакомая. Иванова Тамара Олеговна. Они встретились однажды в его офисе, когда она пыталась прощупать линию его личной защиты своим самым экзотическим набором из острых предметов. С тех пор у них возникли тёплые, почти дружеские отношения. Они негласно переписывались, делились замечаниями по некоторым делам, помогали друг другу. Она была настоящим профессионалом, но очень крутой и жесткой, поэтому дальше их отношения не сложились. Алексей подозревал её в нетрадиционной сексуальной ориентации, но никогда это никак не подтверждалось.

– А говорят, что тебе везёт! Говорят, что ты выкарабкиваешься из всех передряг! Эх, ты, Николаев!

Потянулась к ручке, открыла дверь, приглашая подвезти. Он сел в салон на пассажирское кресло. Посыпались остальные её соленые шуточки.

Тут были и замечания о его внешности, о его запахе, о том, что машину после Николаева придётся сдавать в чистку. Потом она приблизилась к нему, вцепилась обеими руками в короткую шевелюру и крепко его поцеловала. Такая близость ошеломила Алексея, он чуть не задохнулся от неожиданности.

Она сказала, что благодарна за его поведение по отношению к ней. Так получилось, что Алексей спас эту женщину. В момент, когда Врата стали всасывать одного за другим людей, Николаев оттащил её в сторону. Этот факт она помнить не могла, но раз возникла такая ситуация, значит, ей кто-то сообщил. Вероятно, что в зале велось видеонаблюдение, но когда Алексей попытался заполучить записи, то обнаружил, что они уже куда-то пропали. Тот день был полон разных необъяснимых явлений и загадок. До сих пор неясно, кто теперь владеет старинным документом и новыми аудиозаписями. А появление бойца из триады было полной неожиданностью для многих. До этого момента никто не знал о новых интересах в городе этого восточного преступного спрута.

– Так что? Товарищ Николаев, тебе бутерброд с сыром или с колбасой?

Это считалось их личной шуткой. Тут следовало немного посмеяться, но «видок» у бывшего арестанта был ещё тот, не до смеха. Пришлось только развести руками в сторону.

Она отвезла его в центр города, сунула по пачке денег в руки и помахала из салона ручкой. Ей нужно было возвращаться в Москву.