Яркий солнечный свет врывался в кабинет заведующего ЛОР-отделением клиники Седарс-Синай (The Cedars-Sinai Sinus Center) Майкла Гудмэна и ложился на пол правильными квадратами – на окне была установлена мощная решетка.

– Ты никуда не пойдёшь! Никаких «ресторанов с подругами»! По ресторанам будешь ходить только со мной! – говорил он резко в телефонную трубку, но при этом улыбался и его лицо буквально излучало дружелюбие.

– Что за средневековый подход! – доносился в ответ женский голос из трубки. – Современная женщина должна иметь права и свободы!

– Да, Адель, «современная женщина должна»…

– Майкл, милый, ну, наконец, ты меня отпускаешь?

– Ты не дослушала, я хотел сказать, что современная женщина должна иметь права и свободы, а моя жена нет! И да, я отпускаю тебя, я не запрещаю тебе искать нездоровых страстей, но когда ты вернёшься домой, замки будут сменены.

– Сексист, шовинист, неандерталец!

– Я забочусь о твоей безопасности, знаешь, что бывает, когда девушка ходит одна по заведениям?!

– Ты заботишься о том, как бы посильнее меня унизить! – с этими словами Адель прервала телефонный разговор.

Майкл, габаритный 35-летний мужчина, лысоватый, с добродушным круглым лицом, некоторое время смотрел на примолкшую телефонную трубку, затем набил СМС: «Дорогая, я очень за тебя волнуюсь, потому что сильно тебя люблю. Если бы не любил, то позволял бы шляться где угодно, мне было бы всё равно. Обнимаю, целую».

Отправив сообщение, Майкл улыбнулся. Когда он не подавлял жену, то излучал бесконфликтность, сытость и довольство.

Зазвонил городской телефон – медсестра Марта, выполнявшая обязанности секретаря, напомнила, что через десять минут придёт очередной пациент на консультацию. Майкл озадаченно посмотрел на часы:

– Разве у меня на это время есть запись?

– Так точно, господин Горелик записан на 13–00.

– Черт, я опять без обеда! – сокрушенно сказал Майкл.

Марта услужливо предложила:

– Я схожу в бистро – что вам принести?

– Бистро это не то, совсем не то… ну ладно, принеси мне…

И он стал диктовать свои гастрономические пожелания.

В 13–00 он принял пациента, и, отпустив его в 13–45, пообедал на скорую руку доставленными из бистро рыбными бургерами, а в начале третьего входил в операционную. Подготовленный пациент лежал на операционном столе. Майкл поприветствовал операционную бригаду, и, подойдя к Джамалу Хамиди, кудрявому херувиму-анестезиологу, сказал вполголоса, так, чтобы никто не услышал:

– Снова приходили из Управления наркоконтроля.

– Да у меня всё в порядке!

– Да, конечно… Последнее предупреждение: если ещё раз выявится недостача по наркотикам, я отойду в сторону и предоставлю тебе возможность защищаться самому, – Майкл показал, что умывает руки, точно таким же движением, как минуту назад в предоперационной, где он ополаскивал руки в дезинфицирующем растворе.

Он подал знак ассистенту, началась операция – аттико-антротомия, пациенту с хроническим нагноением с прогрессирующим кариесом необходимо было вскрыть сосцевидный отросток и аттик и элиминировать гнойный очаг.

После операции Майкл вернулся в свой кабинет, и, фыркнув: «Фуу, запарился», снял хирургический костюм; и переодевшись, накинув бежевую замшевую куртку, вышел на улицу. Не пройдя и пятидесяти шагов, он встретился с Артуром Уомаком, заместителем директора клиники. Замдиректора, кряжистый пятидесятилетний мужчина, из-за эффектных мешков под глазами напоминавший усталого породистого пса с непростой судьбой, неожиданно вышел из чёрного Мерседеса, помахал рукой сидевшему за рулём мужчине, директору компании – поставщика медицинского оборудования, и, увидев Майкла, широко улыбнулся. Для начала Артур Уомак потерзал ухоженную руку Майкла своей стальной клешнёй, потом они завели обычный приятельский трёп. Артур говорил со стальным акцентом, слегка надтреснутым голосом, но при этом очень уверенно и напористо:

– …когда-то мой отец получал $100, и на это семья должна была жить неделю, – сказал он, провожая взглядом машину фирмача, от которого только что получил пухлый конверт. – А сейчас я тихо попиваю винишко на своей вилле в престижном районе и наслаждаюсь обществом длинноногих красоток. Как тебе такие перипетии, а?!

Майкл усмехнулся: что верно то верно – замдиректора постоянно находится в компании хихикающих девушек, явно ведомых не только платоническими намерениями.

Пообщавшись с Артуром, Майкл дошёл до цветочного магазина, где купил пышный букет роз. Выйдя от цветочника, на мгновение остановился, чтобы полюбоваться розами. Мимо носа пронёсся запах мексиканской еды, где-то сзади заголосил ребёнок в коляске, из сумки проходившего мимо пешехода пискнул айпэд, в вышине прокричала чайка. А прямо перед Майклом совершенно неожиданно материализовалась Клара Юргенс, брутальная женщина с короткой стрижкой, легенда и проклятие медицинских кругов Лос-Анджелеса. Ещё несколько лет назад она была больше известна как вдова погибшего в ДТП владельца компании по изготовлению железных решёток, дверей и прочих металлоконструкций (дело которого она продолжает, правда, не так успешно, как он), но за шесть лет, прошедших с момента его гибели, она обзавелась своей собственной репутацией, – репутацией склонной к сутяжничеству пациентки, которая постоянно на что-то жалуется. И не собирается прекращать это занятие, мнится, она будет сутяжничать, пока существует свет.

Изменилась она и внешне – если раньше Майкл находил её достаточно привлекательной, то теперь она погрузнела и превратилась в мужиковатую вамп с диковатым застывшим взглядом и низким «готическим» голосом. Вдова Юргенс точно сошла с резной гравюры, сохранив каким-то чудом одновременно и её неподвижность, и её особенную деревянную неприветливость.

Увидев её, Майкл невольно вздрогнул:

– Вы не к нам заходили, миссис Юргенс?

– Нет, я иду из неврологии.

– То есть уши больше вас не беспокоят?

– Нет, спасибо, вы меня полностью исцелили.

Майкл немного отошёл от лёгкого шока и заговорил своим профессионально-задушевным голосом:

– Прекрасно! Буду рад встретить вас снова, но за пределами больничной территории.

Её мертвенно-безразличное и далёкое выражение лица изменилось, в глазах появился некоторый интерес.

– Всё же, я бы хотела проконсультироваться у ЛОР-врача.

Он невольно поморщился.

– Да, конечно, лучшее лечение – это профилактика! Приходите, вы знаете, как меня найти.

– О, пустяки! У вас, как у заведующего, полным полно более серьёзных пациентов. Я обращусь в обычном порядке к дежурному доктору, – она говорила голосом очень ровным, невыразительным, без резкого изменения интонаций.

Майкл мысленно перекрестился:

– У нас очень отзывчивый персонал, вас примут с должным вниманием.

– Ой, вы знаете, прошлой ночью у меня кололо и стреляло в правом ухе. Что-то царапало, скреблось, мне даже показалось…

Майкл с силой сжал букет. Следующие десять минут он терпеливо выслушивал жалобы миссис Юргенс, которые она извлекала из памяти, как старый хлам из чулана.

«Что она выкинет в этот раз?» – мрачно гадал Майкл.

И по окончанию беседы оказалось, что рядовой врач ЛОР-отделения не обладает должным уровнем компетенции, чтобы разобраться в таком серьёзном клиническом случае. Не выдавая своих чувств, Майкл сказал:

– Я приму вас, давайте договоримся ближе к концу недели… а лучше в начале следующей, сейчас у меня аврал, с завтрашнего дня операции следуют одна за другой… – он осмотрел её правое ухо, пощупал региональные лимфоузлы, убедился, что чисто внешне всё в порядке. – Знаете, я бы рекомендовал обратиться к дежурному врачу в любое удобное время, вы пройдёте обследование, результаты которого сразу же будут мне известны, после чего мы созвонимся, и определимся, как нам поступить.

На этом они расстались. Майкл направился в своё отделение, вдова Юргенс – к бордовому пикапу Dodge Ram, грозный экстерьер которого гармонировал с образом хозяйки.