— Я слышала, Билл работает над выведением новой породы скота…

Пит с любопытством взглянул на Карлу. Откуда той известно об увлечении хозяина и почему это ее интересует?

— Да, так оно и есть, — ответил конюх. — И это стоит ему многих бессонных ночей и немалых денег.

Неожиданно Карла почувствовала, что ее голову стало припекать, а к горлу подступила тошнота. Похоже на тепловой удар, решила она. Но спрятаться куда-то в тень ей не позволило врожденное чувство ответственности. Девочки еще не вернулись с прогулки, и она не уйдет до тех пор, пока не убедится, что с ними ничего не случилось.

Карла огляделась по сторонам, но нигде не обнаружила даже пятачка тени. Как бы она ни отворачивалась от солнца, его лучи продолжали безжалостно терзать ее. Облизнув пересохшие губы, Карла закрыла глаза и тут же ощутила, как жара своими раскаленными иголочками проникает даже сквозь опущенные веки. И зачем только бог наградил ее столь нежной кожей?

Если бы перед поездкой в Штаты у нее нашлась пара недель, чтобы привыкнуть к летней температуре, возможно, все и обошлось бы. Но вылететь из дождливого, холодного Лондона и через несколько часов оказаться под палящим солнцем Техаса… Да, столь резкая смена климатических условий сделала ее вдвойне уязвимой для нестерпимого зноя.

Карла пару раз моргнула, а затем подбадривающе улыбнулась Питу, заметив, с каким беспокойством тот поглядывает на нее.

— Я, конечно, извиняюсь за такое предложение, но почему бы вам не зайти хотя бы в свободное стойло? Вам нужно немедленно спрятаться от солнца. Вам может напечь голову — ведь вы еще не привыкли к нашей жаре.

Он приглашающе махнул рукой, и Карла послушно последовала за конюхом через двор к конюшне. Как только она вошла в помещение, ее сразу окружила со всех сторон приятная прохлада. Теперь она была вне досягаемости солнечных лучей, но у нее возникло опасение, что они уже сделали коварное дело.

За свою жизнь Карла неоднократно становилась добычей раскаленного небесного светила, и каждый раз проклинала нежную, чувствительную кожу. Ничего бы не случилось, прикрой она чем-нибудь голову, но ей было просто невдомек, что на улице бывает так жарко.

Карла присела на колченогий табурет, который принес ей Пит, и с минуту наблюдала, как он старался подавить в себе ощущение неловкости, вызванное, по всей вероятности, неприглядностью предложенного ей помещения. Когда конюх все-таки решился спросить, не чувствует ли она себя здесь стесненно, Карла заверила, что ей здесь даже нравится.

— Тогда я пойду займусь делами, — сказал Пит. — Мне не хочется прослыть бездельником…

— Да, уж если Билл заметит что-то неладное, спуску не жди, — кивнула Карла. — Полагаю, ваш хозяин не отличается снисходительностью.

Она мгновенно прикусила язык, но было уже поздно. По тому, как Пит нахмурился, Карла поняла, что конюху не нравилось, когда его хозяина критиковали.

— Когда надо, мистер Даррелл может проявить твердость, — сдержанно произнес он. — Но в целом это человек справедливый… очень справедливый. Чего нельзя сказать о большинстве людей. На ранчо его очень даже уважают, и не без причин. Он хорошо платит людям и следит, чтобы у всех было все в порядке с медицинским страхованием. В прошлом году я проболел целый месяц, но все равно зарплату получил полностью…

Полчаса спустя голова Карлы по-прежнему кружилась, в висках стучало. Ее бросало то в жар, то в холод. Все эти симптомы были ей хорошо знакомы — типичный тепловой удар!

Карле оставалось лишь одно: запастись терпением и постараться пережить недомогание. В конце концов, она сама была во всем виновата. Но разве можно было предположить, что на нее так подействует техасское солнце? Ведь она пробыла на солнцепеке не больше получаса, а результат не замедлил сказаться.

Услышав стук копыт, Карла с трудом поднялась и вышла из конюшни, чтобы встретить девочек и помочь им слезть с пони. Все ее тело противилось любому движению, а в глазах потемнело, едва она покинула благодатную прохладу.

Однако это не помешало ей с умилением взирать на то, как маленькие наездницы, ловко спрыгнув на землю, привели в порядок седла и благодарно погладили пони, прежде чем передать их Питу.

Они все трое направились было к дому, как вдруг Энни воскликнула:

— Смотрите, к нам идет дядя Билл!

Обернувшись, Карла увидела мужчину, стремительно шагавшего в их сторону. Из-под его сапог взвивались облачка красноватой пыли.

Поравнявшись с ними, Билл снял с головы ковбойскую шляпу, вытер рукавом пот с лица и сказал, обращаясь к Питу:

— Ну и жарища сегодня.

— Дядя Билл, Карле нужна шляпа от солнца, — произнесла Энни, когда Билл повернулся к племянницам.

— А нам надо купить платья для вечеринки у Хэлсонов, — добавила Мэри. — Не мог бы ты свозить нас завтра в Сан-Антонио? Мы бы походили по магазинам…

— Только не завтра. Может быть, послезавтра.

Губы обеих девочек импульсивно шевельнулись — они хотели что-то сказать, но тут же осеклись и разочарованно взглянули на Карлу.

— Не расстраивайтесь, — утешающе произнесла она. — Завтра вы покажете мне какие-нибудь интересные места на ранчо. Договорились?

Теперь, когда на конюшенном дворе появился Билл, атмосфера неожиданно накалилась. Карла постаралась обойти его так же осторожно, как напуганная кобыла обходит змею, но она совсем забыла про солнце. Яркие лучи ослепили ее, голова вновь закружилась, а в следующую секунду резкая боль пронзила виски.

До Карлы как в тумане донеслись перепуганные детские голоса. Затем все поплыло перед глазами, мысли спутались, ощущение времени пропало. Ей представилось, будто она опять маленькая девочка и упала в обморок от теплового удара на поле, где работал отец. Удар случился потому, что она не послушалась мать и сбросила с головы шляпу. Отец тогда поднял ее на руки, прикрыл своим телом от палящих лучей солнца… И вот теперь Карла вновь ощутила такую же силу в руках, которые удержали ее от падения, и инстинктивно прижалась всем телом к человеку, ища у него помощи и защиты…

Она с трудом осознавала, что ее куда-то понесли, потом повезли, еле помнила, как открылась дверь, и на нее пахнул живительный, прохладный воздух кондиционера. Вокруг зазвучали незнакомые голоса, а потом из груди, к которой была прижата ее голова, вырвалось нечто нечленораздельное, похожее на рычание.

Карла вздрогнула от неожиданности и испуганно уставилась на склонившегося над ней мужчину. В то же мгновение раздался резкий голос, заставивший ее вернуться из далекого прошлого в жестокое настоящее:

— Все нормально. А теперь можете прекратить эту игру. Перед вами нет никакой аудитории. Чего вы стараетесь добиться? Чтобы все вам сочувствовали, как сочувствовал мой дед? Нет, со мной этот номер не пройдет, дорогая, я еще не превратился в старика, которого можно в два счета обвести вокруг пальца.

Итак, Билл подхватил ее, когда она почти потеряла сознание, а теперь обвинял в том, что вся сцена с обмороком была разыграна ею специально.

Гнев, обуявший Карлу, вывел ее из оцепенения. И хотя голова продолжала кружиться, она собралась с силами, отстранила поддерживающие ее руки и, глядя обидчику в глаза, произнесла:

— Если вы действительно думаете, что я преднамеренно пыталась соблазнить вашего деда… что мы были любовниками… тогда вы плохо разбираетесь в женщинах.

— То есть вы хотите кое-чему научить меня? Не так ли, моя милая? — Он резко выпрямился. — Не питайте иллюзий на сей счет! Меня не прельщают женщины, которыми уже пользовались другие мужчины!

Карла едва не задохнулась от ярости. Да как он смел, предположить, будто она специально пыталась привлечь к себе его внимание! Между тем Билл развернулся и вышел из комнаты. А всего каких-то пять минут назад он держал ее на руках! Лучше умереть, чем вот так, помимо его воли, оказаться в объятиях Билла, думала Карла… Она забылась и только как бы краем сознания ощущала мускулистое тело мужчины, сильные руки, которые обнимали ее… И еще томление, необыкновенное, сладостное томление, которого она не испытывала прежде ни разу в жизни…