На воде было прохладно, и Тия обняла руками озябшие плечи. Кругом стояла тишина, такая глубокая, что в ней без следа тонули любые звуки. Мир был наполнен ею, как воздухом. Шум воды и шелест прибрежных трав казался частью таинственного безмолвия природы.

Вскоре впереди возникла преграда, которую соорудила упрямая река. Тамит пытался избежать столкновения с плавучим островом, образованным колючим кустарником, и попал в сети густейших стеблей высоченного папируса.

Он яростно сражался с рекой, но Нил победил: шест хрустнул и сломался, а лодка угодила в плен. Было слышно, как шуршат потревоженные обитатели ночных зарослей, и Тамит стиснул зубы: по ночам берега Нила кишели многоножками и пауками. В темном воздухе вились кровососущие насекомые, от которых беглецы не успевали отмахиваться.

Лодку пришлось бросить; юноша и девушка с трудом выбрались на сушу. Они долго брели по пояс в воде, с трудом отрывая ноги от липкого дна. Наконец обессилевшие, мокрые, с головы до ног перепачканные илом, исцарапанные и искусанные, Тамит и Тия упали на землю и долго лежали, пытаясь прийти в себя.

Спустя какое-то время беглецы решили поискать дорогу. Шли очень медленно, потому что не знали местности, а в придачу опасались ядовитых насекомых и диких зверей. Тамит и Тия не разговаривали, только крепко держались за руки.

Утро застало юношу и девушку на безлюдной равнине. Несмотря на ранний час, солнце нещадно палило. Безжизненные пески были совсем рядом, от них веяло жаром, как от огромной печи. Тия испуганно вздрагивала при мысли о жестоких кочевниках, способных напасть на любого, кто нарушит границу, проведенную божественной рукой и разделившую землю на две половины: Черную, дающую жизнь, и Красную, несущую смерть.

Воспаленная, покрытая волдырями кожа Тии чесалась и болела, царапины кровоточили. Томимые жаждой беглецы еще ночью выпили всю воду, которую припас Тамит, а утром съели и хлеб. У юных путешественников не было ни чистой одежды, ни каких-либо вещей, ни денег, тем не менее они упорно шли вперед. Их страшила только разлука.

– К тебе плохо относились в тюрьме? Били? – спросила Тия.

– Нет. Твой отец говорил, что не желает мне зла. Он просто хотел, чтобы я оставил тебя в покое. Он не понимает, что это так же невозможно, как перестать дышать, – ответил Тамит. Потом спросил: – Зачем ты понадобилась этому мужчине? Почему он ни с того ни с сего решил на тебе жениться? Ведь вы почти незнакомы!

Тия в отчаянии помотала головой.

– Не знаю. Они как будто сговорились с отцом о том, чтобы сделать меня несчастной.

Юноша сжал ее руку.

– Ты будешь счастлива, будешь, запомни! – И быстро произнес: – Мой отец признался, что я вовсе не его сын. Он нашел меня в лодке, которая застряла в тростниках. При мне не было ничего, кроме того украшения, которое я отдал тебе. Шеду сказал, что моя судьба должна измениться. Мне тоже так кажется. Я думаю, нам надо отправиться туда, куда тебя хотел отвезти архитектор: в Фивы.

Тия ахнула.

– Я не взяла с собой пектораль!

– Это не имеет значения. Человеческая жизнь не зависит от куска золота.

– Моя любовь тоже не зависит от золота, – сказала девушка. – Я хочу, чтобы ты запомнил: я буду тебя любить. Любить и ждать. Всегда.

Тамит нахмурился.

– Ты говоришь так, будто нам предстоит долгая разлука!

Тия не успела ответить: ее лицо побелело, а глаза закатились. Юноша вовремя подхватил девушку, но не смог привести ее в чувство. Ему пришлось вернуться на берег Нила. Увидев небольшую деревушку, Тамит обратился за помощью к ее жителям. Тию уложили в одной из хижин, а когда она пришла в себя, напоили водой и чуть позже молоком. Сердобольная крестьянка смазала ее царапины какой-то мазью и даже переодела девушку в чистое платье.

– Я хотела умереть, – прошептала Тия Тамиту, который сидел рядом. – Последовать за Харуей. Ты пришел и снова меня спас.

Юноша содрогнулся.

– Никогда не пытайся сделать такое, слышишь! Если бы ты умерла, я бы тоже не встретил следующий день!

Тамит вышел к воде. Он решил попросить у кого-нибудь из крестьян лодку и, как только Тие станет немного легче, отправиться в путь. Он и верил и не верил в успех задуманного. Их бегство напоминало детскую игру. Но в детстве рано или поздно игре приходил конец, и они становились теми, кем были на самом деле: дочерью писца и жителем болот, бедняком, изгоем.

Нил переливался всеми оттенками голубого цвета. В небе кружили многочисленные птицы и проплывали огромные белые облака, на вид такие мягкие и пушистые, что на них хотелось лечь и безмятежно смотреть вниз, на суетливую землю. Тамит смежил веки. Сквозь ресницы мир выглядел сине-зеленым, а еще золотым. Юноше казалось, что это цвет счастья.

Когда он вновь открыл глаза, ощущение счастья растаяло, потому что к берегу приближалось быстроходное судно. На нем было два рулевых весла, большой парус и не менее двадцати гребцов. На носу стоял надсмотрщик с хлыстом в руках, рядом с ним – незнакомый Тамиту мужчина, знатный и богатый на вид, и отец Тии, писец Анхор.

Очевидно, они приставали к берегу везде, где только можно было пристать, и расспрашивали жителей окрестных деревень о двух беглецах.

Юноша бросился назад. Тия лежала в хижине. Увидев Тамита, она протянула к нему руки, и в ее жесте было столько наивности, доверия и нежности, что у него сжалось сердце. Они были нужны один другому не только потому, что любили друг друга, а еще потому, что только вместе, вдвоем обретали силы для противостояния чужому и враждебному миру.

Тамит напрасно умолял крестьян не выдавать его и Тию, просил людей, которые привыкли падать на землю перед каждым, кто показывал им палку.

На сей раз никто не стал церемониться с юношей. Девушку вырвали из рук Тамита, а его самого свалили с ног мощными, безжалостными ударами, поставили на колени и заставили согнуть спину и плечи.

Юноша оторвал взгляд от пыли и посмотрел в лица своих мучителей.

Губы Анхора были крепко сжаты, в глазах затаилось отчаяние. Писец был сломлен пережитым унижением и выглядел постаревшим лет на десять. Второй мужчина, муж Тии, держался иначе: спокойно, не без легкой насмешки. Он разглядывал Тамита с явным интересом. Судя по всему, архитектор Мериб ожидал увидеть перед собой другого человека.

– Ты знаешь, что я могу сделать с тобой за то, что ты похитил мою жену? – холодно произнес он. – Отдать приказ убить тебя без суда!

– Прошу вас, отпустите Тамита! – воскликнула Тия, которую Анхор крепко держал за руку.

– Чтобы он вновь попытался тебя украсть?

– Нет, – прошептала девушка, – он не станет этого делать.

Красноречивый взгляд юноши послужил достойным возражением. Мериб поморщился и сказал:

– Я не злой. Но злопамятный. И я умею обижаться. Ты клялась быть моей и в тот же день изменила своей клятве. Отныне я не могу тебе доверять.

– Я обещаю быть хорошей женой, – промолвила Тия, глотая слезы. – Только не лишай его жизни!

– Тия! – негодующе вскричал юноша. Во взоре его золотистых глаз сверкнула боль.

Мериб улыбнулся, но Тие не понравилось выражение его лица.

– Боги жестоки. Истинное великодушие способны проявлять только люди. Я хочу, чтобы ты осознала, насколько я милосерден, потому я отпущу твоего дружка. Однако если ты нарушишь свое обещание, я достану этого парня из-под земли и убью, – веско произнес он.

Архитектор кивнул слугам. Они швырнули Тамита в пыль. Юноша поднялся и бросился к Тие. Его лицо исказилось, глаза сверкали.

Тамита ударили палкой. Девушка громко вскрикнула, у нее вырвался вопль:

– Пожалуйста, уходи!

– Убирайся! – прошипел Мериб. – Иначе я передумаю!

Тия взглянула на мужа. С его лица слетела маска невозмутимости, он выглядел уязвленным и злым.

Тамит остался стоять на дороге, опустив руки и сжав кулаки. Совсем недавно его лицо было радостным, открытым. Теперь его лик напоминал Тие папирус, с которого стерли волшебные письме на. Ей не хотелось запоминать юношу таким, и потому, оглянувшись в последний раз, она постаралась улыбнуться. Губы Тамита дрогнули, но он не сумел ответить на ее улыбку.