— Слышу, ладно, я пойду.

— Целую тебя.

Сергей вернулся в палату, медсестра посмотрела на него внимательно:

— Если устал, можешь прилечь, — она кивнула на вторую кровать, — или может тебе успокоительное дать?

Кровати были типично больничные на колесиках и с высокой боковушкой с одной стороны.

— Да, все нормально, спасибо, — Сергей подошел к своей кровати, лег на бок, чтобы видеть паренька.

Лицо парнишки было повернуто в другую сторону, поэтому Сергей видел только черные «рваные» пряди, прикрывающие шею и скулу.

— Раствор закончился, — сказала медсестра и отсоединила капельницу от руки паренька, — но рука, пока он в себя не пришел, пусть побудет привязанной.

Сережа встал с кровати и подошел поближе:

— А это что, останется? – показал он на иглу, торчащую из вены и закрепленную несколькими пластырями.

— Останется, это специальная игла, через нее сегодня еще сделаем вливание антибиотиков и болеутоляющего, а завтра опять поставим капельницу, чтобы вену не протыкать каждый раз. Я сейчас скажу, чтобы санитарка пришла, посидела возле него, вдруг его тошнить начнет. А ты смотри, чтобы он второй рукой лед не сбросил.

— Какой еще лед?

Женщина откинула простыню и показала пузырь со льдом, положенный на шов. Медсестра ушла, вместо нее подошла санитарка с тазиком, присела у кровати, пощупала лоб:

— Температура у мальца, но ничего—ничего, все нормально будет. А ты кто ему будешь?

Завязалась неспешная беседа, потому что Сергей отвечал с превеликой неохотой и паузами, подозревая, что все сказанное им станет достоянием всего хирургического отделения. Вдруг парнишка выгнулся и застонал. Санитарка проворно подставила тазик и придержала парня, пока его рвало. Сережа отвернулся.

— Я вынесу и сразу вернусь, — санитарка вышла, а Сергей склонился над парнем, заглядывая в его бледное лицо.

В этот момент затуманенные серые, с черными ободками вокруг радужки, глаза открылись и слабый голос прошелестел:

— Ангел… Это ангел, я умираю, мне так больно, за мной пришел ангел. Он отведет меня к маме.

Если бы Сережа не стоял так близко, то вряд ли бы что-то услышал. Его брови подпрыгнули к волосам, но не успел он ничего сказать, как парень закрыл глаза.

Вернулась санитарка и заметив позу Сергея заволновалась:

— Что там уже? Пришел в себя? Опять тошнит?

— Пришел на несколько секунд, а потом опять отключился. По-моему, он бредит.

— А что говорил?

— Что больно, умирает и что-то про ангелов. Может врача позвать?

Женщина снова пощупала лоб.

— Жар не сильный. Это просто наркоз выходит. А ангела я тоже вижу, — она улыбнулась.

Сергей аж зубами заскрежетал:

— И вы туда же.

— Тебе радоваться надо, гордиться собой, чего ты злишься?

Тут парнишка тоже «решил» принять участие в беседе, он открыл глаза и попытался столкнуть лед. Сергей схватил его за руку.

— Больно… уберите камень, мне тяжело, мне больно, — он стал крутить головой, увидел Сергея и сжал сильнее его руку, — ангел, убери камень, пожалуйста, мне больно.

Сережа посмотрел на санитарку:

— Видите? Ему врач нужен, позовите.

Та с сомнением посмотрела, но вышла, вернулась с давешней медсестрой. Медсестричка присела, посчитала пульс, послушала, что бредит парнишка, подняла простыню и убрала лед:

— Все в порядке, наркоз просто выходит. А как выйдет, вколем болеутоляющее и снотворное.

Она вышла, санитарка следом:

— Приглядывай за ним, чтоб он не повернулся.

«Отлично, я теперь буду ночь не спать, выполнять ваши обязанности». Но настоящей злости Сергей не чувствовал, все-таки сам захотел остаться, к тому же он, наконец, стал верить, что действительно все будет хорошо. Вытащил мобильный, пришлось все делать одной рукой, так как вторую парнишка так и не отпускал. Вызвал Эдика:

— Меня ночью не будет, завтра перезвоню, — и, не дав сказать ни слова, выключил телефон.

Парень часто дергался, нес свой бред про то, что стены качаются и какие идиоты наркоманы, что принимают наркотики, раз от них так плохо. Через пару часов зашла ночная медсестра, увидела, что Сергей держит паренька за руку, хотя было все наоборот. Сергей пытался несколько раз убрать свою руку, но тот начинал сразу всхлипывать и звать: « Ангел, где ты? Не бросай меня, я не могу без тебя». Медсестра же только улыбнулась и сказала, что надо сдвинуть кровати, а то ночь Сережа так не высидит. Она приготовила шприцы с лекарствами, и Сергей, чтоб не видеть этих «кошмаров», решил пока сходить в туалет. Когда вернулся, медсестра уже все закончила и отвязывала руку парню.

— А как же игла? – изумился Сергей.

— Она хорошо закреплена, мешать не будет, помоги мне его на бок повернуть.

— А можно?

— Нужно, — улыбнулась женщина.

Повернули парня на бок. Медсестра достала одеяла из шкафа ему и Сергею.

— Давай еще кровати сдвинем.

Сережа убрал стул и тумбочку на другую сторону кровати, все это время парнишка не переставал звать: « Ангел, где ты?»

Женщина только улыбалась, небось решила, что они парочка педиков, думал злобно Сережа, пока она накрывала одеялом парня и подкладывала ему под голову подушку.

— Я вам оставлю ночник, а ты, если что случится, нажимай эту кнопку, и я приду.

Она включила тусклый ночничок над кроватью раненого, выключила верхний свет и вышла. Сережа лег на свою кровать, укрылся и сквозь деревянные планки боковушки кровати протянул руку к парню, тот вцепился в нее и затих.

====== глава 4 ======

Действие болеутоляющего, как и снотворного закончилось, и утром Дима проснулся от страшной боли в животе. То, как он оказался в больнице, как и саму операцию, он не помнил. Но «своего ночного ангела» он помнил очень хорошо, как и то, как ему было плохо, когда выходил наркоз, а так же ту чушь, что он «нес» под его воздействием. Сейчас он тоже чувствовал себя ненамного лучше: шов болел, голова тоже, похоже температура была повышенная, и к тому же ужасно хотелось пить. Он видел рядом с изголовьем кнопку и понимал, что может в любой момент вызвать дежурную медсестру, но рядом спал «его ангел». И Дима крепче сжал его руку, любуясь его совершенной красотой. Он не мог сказать, что его интересуют мальчики, но и девочками он тоже особо не увлекался. На репетициях и конкурсах за двенадцать лет он насмотрелся и надержался ( за какие только девичьи части тела хвататься приходится, пока «отшлифуешь» поддержку ). Но никакого возбуждения он не испытывал. А Кристину – свою партнершу по танцам, вообще не выносил. Все, что его интересовало – это танцы и победа, как результат упорного труда, и Кристина здесь была незаменима. Она, так же как он, упорно тренировалась и готова была идти к победе по головам, а если бы это было безнаказанно, то и по трупам. Пару раз после победы в конкурсах, незнакомые девчонки, выловив его, когда все уже расходились, делали ему минет. Было приятно, но он даже имен не спрашивал, а бумажки с телефонами, которые ему совали в карманы, просто выбрасывал. О том, чтоб завести с кем-то романтические отношения, он никогда и не думал. Тем более, что до вчерашнего дня единственной его целью было – стать лучшим на фестивале в Словакии.

И вчера, откровения Вадима по поводу его однокурсника привели Диму в шок. Как же так? Его заботливый, самый лучший старший брат, за которым они с Катей были, как за каменной стеной и который просто создан для семьи, создан быть прекрасным мужем и заботливым отцом, влюбился в парня? Да не может такого быть! Дима сам не знал, зачем поперся к дому этого Сергея, чего он хотел добиться. Посмотреть на него, чтобы убедиться, что он не так хорош в жизни, как на фотографии? Или может набить ему морду? И зачем он кинулся на шум драки, он тоже не знал. Как и не понимал того, что заставило его, увидев блеснувший нож, закрыть собой незнакомого парня. А также, откуда ночью здесь появился этот самый Сергей и почему он лежит сейчас на кровати рядом и держит его, Диму, за руку.