Платформа подлетела к бывшему экспедиционному лагерю, претерпевшему поразительные изменения. Впрочем, старый купол и домик биолаборатории стояли на месте, но теперь они попросту терялись среди скопления сборных ангаров и жилых модулей. На окружающих памятный холм позициях самоходных ракетометов и зенитных орудий мокло под мелким дождем боевое охранение. Одна из зениток лениво повела стволом, после чего Динга стал спешно диктовать в микрофон свои позывные. Ракетолет с ревом опустился на выжженную площадку. Конусы прошли на бреющем полете и, набрав высоту, исчезли среди низких облаков.
– Не любят варвары, когда над головою тучи, – пояснил Динга, помогая Вин выйти из кабины. – В Котловину их теперь силком не затянешь, натосковались по чистому небу.
* * *
Вин спешно и, явно формально, допросил особист, попросив составить подробный отчет, после чего ее оставили в покое. Динга умчался по своим делам, а Баг счел за благо держаться подальше. Такое безразличие окружающих могло только радовать, однако постепенно возникло беспокойство – не забыли бы покормить; идти искать здесь столовую совсем не хотелось. К счастью зашел командир барон Лукс, прихвативший с собой большой термос с кофе и упаковку бутербродов.
Пока Вин через набитый рот делилась воспоминаниями обо всем случившемся с ней на Земле, Лугс с отстраненным видом крошил пальцами кусочки хлеба. Уязвленная таким невниманием, Вин с вызовом спросила:
– Наверное, Вы считаете, что я несу ерунду обо всех этих оборотнях, тагорянях, леонидянях… Вы и в землян‑то не верили еще пару недель назад.
Лугс досадливо стряхнул крошки с рук:
– Знаете, почему я раньше всегда возражал против разговоров об инопланетянах? Потому, что видел в «конусниках» вид новой религии, веру во всемогущих пришельцев, которые прилетят и разом решат все наши проблемы, так что ничего не надо будет делать самим. И вот эта сказка оказалась правдой! Нам не нужно теперь запускать ракеты, строить планетолеты – седьможуки сами доставят нас в космос со всем необходимым…
– В Вас говорит простая досада! – Вин не была настроена скрывать отвратительное настроение. – Думали стать первым человеком на другой планете, а теперь тут целый город.
– Из Вашего рассказа я понял одно, самое важное, – барон вытянул ноги, тут же упершись ими в стену. – В этой Вселенной на каждого найдется тот, кто выше его настолько, насколько божество выше простого смертного. Мы были богами для меднокожих варваров, для нас богами являлись земляне, а для тех – Метагомы. Но чтобы с тобой считались, надо уметь что‑то делать самим, не быть простой игрушкой в руках богов. Земляне затеяли войну с Метагомами, варвары приручили конусов. А мы?
– Что мы? – нахмурилась Вин.
– Нас приняли всерьез только потому, что мы сами вышли в Космос, летаем от планеты к планете. Если сейчас мы позволим землянам всё делать за себя, то станем для них такой же игрушкой, какой были пантиане в этой котловине. Завтра я увожу «Заггуту» к Гиганде. Пусть для этого понадобится полгода, но я завершу свой полет сам, без всех этих земных штучек.
– Если не земляне, не их, как Вы сказали, штучки, то через тридцать лет Гига взорвется! – вскинулась Вин.
– И нам тридцать лет сидеть, сложа руки? Спокойно ждать, пока земляне спасают наше солнце? – Лугс выпрямился, почти достав головой до потолка. – К тому же, по Вашим словам, сами земляне не очень‑то верят в успех своей затеи.
– Что же, – Вин иронично улыбнулась. – Нам остается только молиться. Брат Ригг, кажется, считает это самым действенным.
– Каждый должен делать то, что должен. Монах – молится, летчик – летать! – Лугс повернулся к выходу, но задержался на пороге, чтобы закончить. – КСАГ одобрил мое предложение об астрофизической экспедиции. Следующим рейсом «Заггута» полетит к Пирре. Надо подобраться поближе к Гиге, чтобы понять, как влиять на процессы внутри звезды. У нас хороший стимул быстро научиться этому!
* * *
– Нет, я совершенно не понимаю! – несмотря на обиженный тон в речи Динги проскальзывали возбужденно‑радостные нотки. – В конце концов, «Заггуту» можно отправить и в автоматическом режиме! И зачем терять месяцы, когда как раз сейчас выстраиваются основы нового устройства мира! Лично я через неделю должен присутствовать на конференции Лиги девяти материков.
– Да, Лугс, извини, – раздался виноватый голос Хэнга. – Я тоже должен присутствовать на этой конференции. Меня назначили к вам послом. Я внес полетные планы в бортовую машину «Заггуты». Вы уже вышли из стартового окна, поэтому два модуля придется отстыковать, чтобы набрать нужное ускорение. Но и экипаж у вас будет меньше.
Комариное зудение в наушниках начинало надоедать, а Вин хотелось на последок спокойно попрощаться с Айгоном. Она отключила связь и стала смотреть на замерзшее озеро Девы Тысячи Сердец, стараясь навсегда удержать в памяти красоту этого места. Динга и Хэнг еще что‑то говорили, открывая в разнобой рты за остеклением шлемов, потом пожали на прощание крест накрест руки и пошли к своему глайдеру. Вин подождала еще минуту и полезла по лестнице вслед за командиром в люк «Тары».
Оставалось расположиться в показавшейся страшно тесной кабине, проверить как закреплены контейнеры с образцами, приободрить Варру, устроенную в амортизирующем боксе, и терпеливо ждать.
Вин покосилась на насупленного Бага, занимавшего соседнее кресло:
– Не думала, что ты оставишь здесь свою новую подругу… Мирри.
Бортмеханик неопределенно пожал плечами в стягивающих их ремнях:
– Мы интересно провели с ней пару дней, а потом она сказала, что мне надо учиться, учиться и еще раз учиться. Будто я ее чем‑то обидел…
– Бедная девушка, – произнесла Вин со лживым сочувствием. Баг солидарно засопел.
– Внимание, корабль занимает стартовое положение, – объявил командир.
Где‑то внизу заурчали моторы, и кабина, будто в аттракционе, стала заваливаться назад, возносясь на поднимающейся из раскрытого корпуса «Тары» ракете. Лежа на спине, Вин увидела внизу удаляющийся глайдер и полуразобранный «Дикобраз», замерший на обледеневшей гальке памятником экспедиции. Кабина корабля стала потихоньку раскачиваться на высоком основании ракеты, но Вин не успела по настоящему испугаться – снизу довольно чувствительно поддали двигатели первой ступени.
На грудь навалилась душная тяжесть ускорения. Кабина тряслась, будто погремушка в руках дитя‑великана. Это было совсем не похоже на недавние плавные антигравитационные взлеты на кораблях землян. Вин успела подумать, что, может быть, следовало последовать примеру Динги и быстренько добраться на Гиганду попутным «призраком». Потом вдруг настала удивительная легкость. Неужели уже орбита? Но в следующий миг с жестким рывком заработала вторая ступень и все предыдущие ощущения померкли по сравнению с этим.
Сознание милосердно покинуло ее. Придя в себя, она обнаружила перед собой висящий в воздухе тюбик помады, непостижимым образом выскользнувший из застегнутого кармана комбинезона, находящегося, к тому же, внутри скафандра. В одном из иллюминаторов мерцало искорками звезд черное небо, в другом – проплывала морщинистая поверхность только что покинутой ими планеты. Барон Лугс выводил «Тару», вернее, оставшуюся от гордого ракетоплана взлетную капсулу, на курс сближения с «Заггутой». Впереди была стыковка и многомесячный полет в крошечных отсеках планетолета. Зато с нею рядом будет Баг, и уж больше она не даст никому его у себя увести!
Капсула поднималась на более высокую орбиту. Вин будто чувствовала за тонкими стенками холодное дыхание по настоящему Открытого Пространства. Ей вдруг вспомнилось то, как брат Ригг рассказывал ей о существующем на Земле учении ноофилистов, которые считают Вселенную вместилищем ментальных отображений всех живших в ней мыслящих личностей. Показавшаяся тогда наивной и смешной теория здесь воспринималась совсем по другому. Может, духовный кризис землян случился именно оттого, что они стали прыгать, а не летать в Космосе, потеряли чувство причастности к величию Мироздания, которое могло оставить равнодушным разве что Метагома, потонувшего в черной Вселенной своих размышлениях.
