Электромотор легко нес плот по течению. Петляющая река не давала точно определить направление движения, а гирокомпас остался на «Дикобразе». Однако вдали уже явственно проступали обрезанные тучами горные склоны. Очевидно, что они возвращались к краю котловины, но немного с другой стороны. Перед каждым поворотом Динга заблаговременно останавливался, чтобы внимательно осмотреть в бинокль новый изгиб реки. Его предусмотрительность, в конце концов, была вознаграждена. Остановившись у начала очередной речной петли, они заметили вдалеке тонкую струйку дыма, поднимающуюся из прибрежных зарослей.
Лодку спрятали под корягой, после чего стали пробираться к стойбищу, где явно наличествовали признаки жизни. Сквозь чащобу уже можно было рассмотреть приземистые неуклюжие шалаши, не похожие на идеальные постройки, виденные в пустом поселении. Между хижинами бродили или сидели на земле меднокожие мужчины и женщины, одетые в шкуры мехом наружу. Тут же бегало множество совершенно голых детей.
– Да, – Вин говорила в микрофон шепотом, будто их могли услышать. – Опять оказался прав брат Ригг, айгонцы вполне соответствуют принципу образа и подобия. Только кожа у них красная…
– А у меня голубая, – заметил вскользь островитянин, смутив замолчавшую биолога.
Динга переключил наушники на внешний микрофон и неподвижно застыв на несколько минут. У Вин кончилось терпение, она сжала руку превратившегося в слух бортинженера. Тот вздрогнул и открыл глаза.
– Самое интересное, что я их понимаю. Они говорят на пантианском, наречии варваров с севера Запроливья.
– Вы шутите?! Я готова к тому, что гуманоиды Айгона похожи и даже подобны людям Гиганды, но не могут же быть идентичными два языка на двух разных планетах! Да, и откуда Вы знаете этот, как его, пантианский?
– Знаю я его совершенно случайно, – с расстановкой говорил Динга, спешно продумывая про себя складывавшуюся ситуацию. – Дело в том, что на флоте всегда есть необходимость в оперативной шифрованной радиосвязи. Имеющаяся аппаратура для этого плохо подходит. Имперцы вышли из положения, посадив радистами выходцев как раз вот из этого редкого народа – пантиан. Они спокойно могли говорить в эфире по‑своему, все равно их никто другой не понимает. Ну, а у нас про это узнали и организовали срочные курсы пантианского языка. Я их прошел лет восемь назад, но у меня хорошая память.
– Так может, это действительно имперцы ведут шифрованные переговоры?
– И обсуждают между собой последнюю охоту?
– Ну и как же, тогда, по‑Вашему, дикие пантиане оказались вперед нас на Айгоне?
– Я должен над этим подумать.
– Что же, думаете, никто Вам не мешает! – Вин забрала у него бинокль и отвернулась в сторону стойбища. Было заметно, что она никак не может приспособиться смотреть через окуляры, прижатые к остеклению шлема.
Да, надо было идти сюда одному, чтобы потом спокойно над всем этим поразмышлять. События развивались действительно самым неожиданным образом. Но Динга чувствовал, что их можно и должно обратить себе на пользу. Сердце в груди забилось с удвоенной силой от предчувствия озарения. Ну, конечно же!
– Ну, конечно же! – рассмеялся Динга и неловко обнял спутницу сзади за ранец скафандра. – Конечно же!
Вин оглянулась и смотрела на островитянина восторженными глазами, словно ожидая от него очередного чуда.
– Понимаете, тут опять возможно только два варианта, – уже привычно начал Динга вступление. – Первый – мы каким‑то образом переместились, сами не заметив этого, из Котловины Багира на Айгоне в полярную область Гиганды. Фантасты писали о возможности такого мгновенного подпространственного переноса, но я должен этот вариант отвергнуть.
– Почему? – Вин уже озиралась вокруг, будто спрашивая: к черту подробности, на какой я планете?
– Я, честно говоря, сам засомневался, особенно когда пропала связь с «Заггутой». Однако же мы не ловим и ни одной гигандийской радиостанции, а, главное, тут нет магнитного поля!
– Хорошо, хорошо, я поняла…
– Значит, остается второй вариант. Первобытные пантиане сумели переместиться на Айгон, где, как мы убедились, в Котловине Багира существуют вполне привычные для них природные условия.
– Переместились через подпространственный туннель?
– У меня другая гипотеза.
Динга постарался возможно кратко поведать об умирающем конусе, виденном им по дороге к котловине.
– Почему же Вы не рассказали этого раньше?
– Чтобы барон обвинил меня в пустых выдумках! Нет, этот брат‑храбрец верит только в то, что может пощупать.
– Сама не могу поверить! Конусы – живые существа! Выходит, на Айгоне две эволюционных линии. Кроме обычных животных и растений здесь есть создания, питающиеся энергией, способные к космическим полетам. А, может, они разумные?
– Думаю, нет. К счастью для нас! Конусы – существа космоса, они живут в нем, приземляясь на планеты, как птицы на деревья. На Гиганде их тоже видели. Вспомните легенды про птицу Сиу. Может, на Айгоне у них что‑то вроде гнездовья или места, куда они прилетают умирать.
– Это всё потрясающе интересно, но я так и не поняла, какая связь между конусами и пантианами.
– А как, по‑Вашему, первобытное племя оказалось способно к межпланетной миграции?
– На конусах? Но это невозможно! Даже мы не представляем, как они летают…
– Строители первого плота не знали, почему дерево плавает. И те, кто приручил первых лошадей и верблюдов, не заканчивали Ветеринарную академию. Так вот и пантиане: видят – конусы летают, как‑то они их приручили, как‑то научились перемещаться на них через космос и вот, пожалуйста, добрались до Айгона за столетия раньше наших планетолетов. Наверное, и нам придется скоро переходить с ракет на конусы. А научат нас этому вон те пантиане.
Динга встал и решительно направился в сторону стойбища:
– Не будем откладывать визит вежливости!
Через несколько шагов он отстегнул замок и откинул забрало. Лицо обожгло влажной ледяной прелостью. Где‑то рядом чирикала птица.
– Вы с ума сошли! – прожурчал в наушниках как‑то сразу отдалившийся голос Вин.
– Как бы я с ними разговаривал через стекло? – отозвался островитянин. – Попытайтесь отслеживать происходящее. Если что – пробирайтесь в лагерь, отсидитесь там, пока не вернется «Котенок».
Динга сам удивлялся безрассудству своего поступка. Однако слишком много было на кону, чтобы терять впустую время. К тому же, как и раньше, он чувствовал за собой могучую волю Судьбы, ведущей его к успеху. Как иначе представить столь удивительное везение. Найти людей, способных управлять летающими конусами, и, к тому же, знать их язык! Вот ведь, выходит, не зря корпел он когда‑то над замысловатой пантианской грамматикой.
Пробираясь по лесу, где самые высокие деревья доходили только до плеч, островитянин вспоминал, что знает о пантианах. Меднокожие варвары были исконными жителями северного материка, который они сами называли Пантой, а жители Метрополии – Запроливьем. Имперский маршал Тоц в свое время очистил Запроливье от варваров до самого Красного Северного хребта. Обособление завоеванных Тоцом земель дало уцелевшим за Северным хребтом меднокожим пару столетий спокойной жизни, пока Империя вновь не пришла в Запроливье, распространив свою власть уже до самых полярных льдов. Ныне меднокожие превратились в ничтожную группу, тихо вымирающую в резервациях. Имперские этнографы писали о загадочном исчезновении основной части пантиан еще до Большой войны. Их стойбища якобы необъяснимым образом вдруг опустели. Алайские ученые не верили этому, обвиняя Империю в попытке скрыть факт геноцида. А вот теперь выясняется, что имперцы не врали, пантиане действительно могли разом исчезнуть, упорхнуть на Айгон на летающих конусах.
Динга всегда видел в северных варварах собратьев по несчастью, которым повезло даже меньше, чем южным островитянам. Теперь судьбы голубокожих и меднокожих навеки свяжутся здесь, на Айгоне. Он сумеет стать повелителем этих простодушных дикарей. Потом можно будет перевезти сюда с Гиганды и голубокожих соплеменников. На Айгоне появится новая раса из потомков угнетенных народов. Благодаря летающим конусам они будут господствовать и в космосе, и на планетах… Динга уже представлял, как армады конусов барражируют в небе над Империей и Герцогством – гордые и непобедимые… Но для начала надо договориться с этими дикарями. Обычно в таких случаях принято представляться богом. Это сразу заставит их повиноваться.
