Похоже, Дмитрий Дараган оказался в той же ситуации, что парой часов раньше ‑Евгений Беренс. Тот не захотел бросать поврежденный "Гавриил", но в результате потерял еще пару эсминцев, а его крейсер "Муравьев‑Амурский" был совершенно разбит... Беренс вел себя, конечно, по‑рыцарски, но к чему привело его благородство! Во всяком случае, жертвовать "Адмиралом Грейгом" и шестью исправными эсминцами ради двух подранков было бы преступной глупостью... Как же, однако, переменчиво военное счастье! Только что на русских кораблях так ликовали по поводу уничтожение одного за другим двух японских эсминцев и двух дредноутов. И три из четырех этих кораблей потопили эсминцы дивизиона капитана Леонтьева, что держит флаг на обреченном "Изяславе". И только один линейный крейсер взорвал огромный "Измаил". На него, пожалуй, только и осталась надежда! Пусть отгоняет "конгов" а Дараган попытается оттянуть на себя легкие японские корабли...

‑ Ваше Превосхотельство! Радио от главнокомандующего!

‑ Читайте! ‑ вице‑адмирал Бахирев пытался высмотреть хоть что‑нибудь в дымовой завесе, закрывшей от "Измаила" два японских линейных крейсеров.

‑ Вице‑адмиралу Бахиреву! Поздравляю потоплением неприятеля. С севера к вам идут четыре, повторяю четыре линкора типа "Исэ". Требую немедленно, повторяю, немедленно, не вступая в бой, повернуть на юг для соединения с первой бригадой. Подпись: адмирал Колчак.

‑ А то я сам не вижу, что идут! ‑ буркнул под нос Бахирев.

Действительно, несмотря на дистанцию в сто кабельтовых, поворачивавшие с северо‑востока японские линкоры хорошо были уже хорошо различимы. Четыре дредноута перестраивалисьиз колонны в строй пеленга для стрельбы из носовых орудий.

‑ Павел Михайлович! ‑ адмирал обернулся к капитану Плену. ‑ Хорошего, как говорится, понемножку! Поворот на зюйд! Думаю, оторвемся без проблем. Знаю я эти типа "Исэ", им нас не нагнать.

На левом траверзе в кабельтовых 70‑ти были замечены два эсминца: двухтрубный и четырехтрубный, и похожий на них, только гораздо более длинный низкий трехтрубный легкий крейсер. По идущим на юг японцам было брошено пара залпов, но крейсер и эсминцы, развив сильный ход, стали умело маневрировать, уходя из‑под накрытий, так что Бахирев дал приказ не тратить попусту снарядов.

‑ Ваше Превосходительство! Еще одна телеграмма! ‑ через пять минут на мостике снова появился запыхавшийся радиотелеграфист. Что‑то в его голосе Бахиреву сразу не понравилось. ‑ С "Адмирала Грейга" прислали.

‑ Ну вот, стоило радио наладить, уж и покоя нет. Ладно, читайте! И кончайте меня "превосходительством", не на смотре...

‑ "Измаилу"! Отряд преследует два линейных крейсера, легкий крейсер и пять эсминцев. "Изяслав" и "Прямислав" повреждены и не могут дать полного хода. Для оказания помощи прошу взять курс на норд‑вест. Противном случае, миноносцы будут потеряны. Капитан первого ранга Дараган.

‑ Так! ‑ Бахирев набычился, снова зашарив биноклем по размытой дымной пелене на северо‑западе. ‑ Павел Михайлович! ! Поворот на норд‑вест. Кочегарам и машинистам ‑ дать максимальный ход! Пусть хоть клапана забивают! Дай Бог, успеем!

‑ Михаил Коронатович! ‑ взмолился Плен. ‑ Ну, двух "конгов", положим, отобьем, хоть у нас лишь две башни из четырех более‑менее целыми остались. А с дредноутами‑то шестибашенными потом что делать будем? И Александр Васильевич опять же приказал на юг поворачивать...

‑ Адмирал Колчак ранее дал нам другой приказ, ‑ коренастый Бахирев расправил плечи, заполнив собой, казалось, всё свободное пространство крошечного временного мостика. ‑ Не трусить!

Михаила Коронатовича Бахирева на флоте любили за ум, простоту, отзывчивость, и, конечно же, за храбрость, в которой ни у кого не было никакого сомнения. Только вот сам Коронат никак не мог забыть тот черный для русского флота день 31 марта 1904 года, когда погиб адмирал Макаров. Накануне ночью русские миноносцы вышли из Порт‑Артура в море. Одним из них ‑ "Смелым" ‑ командовал лейтенант Бахирев. Отстав от своих "Смелый" вместе с миноносцем "Страшный" в темноте встал по ошибке в строй японских эсминцев. Утром, обнаружив позади себя русских, японцы открыли огонь. "Смелый" успел уйти, а "Страшный" получил повреждения и был окружен врагами. Лейтенант Бахирев на всех парах примчался к Артуру и вызвал на помощь погибающему "Страшному" быстроходный крейсер "Баян". Следом стал выводить в море всю броненосную эскадру адмирал Макаров. Но помощь опоздала, а на обратном пути флагманский броненосец "Петропавловск" взорвался на мине и погиб вместе с командующим.

Нет, к лейтенанту Бахиреву не было никаких претензий. Незадолго до того в похожей ситуации погиб миноносец "Стерегущий". Бывший с ним в море "Решительный" тогда тоже ушел за помощью, не остался сражаться вместе с поврежденным товарищем. Однако сам адмирал Макаров сказал по этому поводу, оправдывая командира "Решительного" за уход от "Стерегущего": "Повернуть ему на выручку ‑ значило погубить вместо одного миноносца два". Так что Бахирев сделал всё, как надо... Но вот, только, если представить чудо! "Смелый" остается со "Страшным". Вдвоем им удается отбиться от японцев и вернуться в Артур. "Петропавловск" не выходит в море и не натыкается на мину, адмирал Макаров остается в живых. И вся тогдашняя война, увенчанная Цусимой, могла пойти бы по‑другому... Адмирал Макаров поступил, конечно, необдуманно, рванувшись впереди эскадры на выручку миноносца через непротраленный фарватер. Но кому‑то надо было совершать этот необдуманный подвиг, раз лейтенант Бахирев поступил обдуманно. А теперь адмирал Бахирев должен, наконец, отплатить по старым долгам. К тому же, авось повезет! Ведь везет же вечно этому чертяке Колчаку!

"Измаил", совершив полный разворот на норд‑вест, устремился наперерез японским линейным крейсерам. Их мачты четко вырисовывались над дымовой завесой, которую поставили идущие левее эсминцы. Высокие мачты демаскировали противника, однако и позволяли ему вести по русскому дредноуту прицельный огонь, корректируя его с фор‑марсов. Однако пока японцы предпочитали стрелять по поврежденным "Изяславу" и "Прямиславу". До них "Конго" и "Харуне" оставалось не более 60 кабельтовых. "Измаилу" следовало изо всех сил спешить на выручку эсминцев, а ведь на его правой раковине уже нависали японские линкоры, приблизившись до 90 кабельтовых. Они уже открыли огонь, но не добиваясь пока близких накрытий.

‑ Павел Михайлович! ‑ Бахирев повернулся к Плену. ‑ Передайте своему главарту, чтобы на линкоры внимания пока не обращал. Всё внимание на линейные крейсера

Идущий слева на пересечение курса быстроходный вражеский сверхдредноут сильно нервировал принца Хироясу. Адмирал Ямай дал понять, что 1‑й флот займется этим русским, но сейчас "измаил" был гораздо ближе к "Конго" и "Харуне", чем к "Исэ" и "Хьюга". В всё же, несмотря на невольный подсознательный страх, принц ощущал сильную радость от приближения грозного противника. Русские могли бы повернуть назад и уйти, оторваться от менее быстроходных японских линкоров, довольствуясь потоплением двух линейный крейсеров. Но Хироясу заставил русский сверхдредноут идти за собой, под сокрушающий удар 1‑го флота. Даже если "Конго" и "Харуна" подвергнуться серьезной опасности, нельзя упустить шанс отомстить за "Хиэй" и "Кирисиму", отомстить их убийце.

Японские линейные крейсера шли на сближение с русскими эсминцами на острых курсах, что ограничивало действие главного калибра только носовыми башнями. Фактически огонь по эсминцам могла вести лишь 1‑я башня "Конго", так как у 2‑й были повреждены элеваторы подъема боеприпасов. У "Харуны" же 1‑я башня была взорвана, а у 2‑й затоплены погреба. Но и два стреляющие по эсминцам орудия носовой башни "Конго" не могли рассчитывать на данные командно‑дальномерных постов, так как те в этот момент корректировали огонь кормовых башен по русскому дредноуту. По дредноуту стреляла и единственная 3‑я башня "Харуны". Хироясу надеялся, что справится с двумя отставшими от своих эсминцами одной противоминной артиллерией. Но для этого надо было подойти поближе.