‑ Машинное на полную! Руль вправо двадцать! Аппараты товсь! Стрелять, как откроется цель! Орудиям огонь!
Выстрелы грянули с обоих сторон почти одновременно. Русские стреляли из носовых 4‑дюймовых орудий; у японцев вели огонь две 6‑дюймовки задних казематов правого борта. Медленно разворачивались кормовые башни главного калибра, чтобы остановить 14‑дюймовыми снарядами верную смерть, несущуюся к "Хиэю" в виде низких стремительных корабликов. Русские подобрались так близко! Их эсминцы были уже в 10 кабельтовых от "Хиэя"!
Контр‑адмирал Канео Намагучи сжал до боли в пальцах эфес кортика. Головной эсминец разворачивался для торпедного залпа. Теперь стреляли все три его 102‑мм пушки. Один из снарядов разорвался у каземата 6‑дюймового орудия. Ударившая через амбразуру взрывная волна вывернула искареженную пушку из лафета, подмяв расчет. Еще один снаряд взорвался на задней трубе, изрешетив осколками прожекторную площадку. Нервы Намагучи не выдержали. Уходить от торпедного залпа, пусть этот маневр собьет пристрелку, надо уходить от готовых к пуску двух десятков русских торпед!
‑ Правым турбинам ‑ самый полный ход!
Лязгнули рычаги телеграфа. Но прежде чем "Хиэй" начал свой поворот, кормовые башни дали, наконец оглушающий залп. Через секунду, когда дым от выстрелов 14‑дюймовок чуть рассеялся, дредноут огласили дружные крики "банзай!". Один русский эсминец тонул с развороченной кормой, второй ‑ врезался в него! Потом были замечены кильватерные струи торпед. Очень много! "Дерзкий" успел разрядить все свои носовые аппараты, выпустив веером шесть мин... Одна торпеда прошла перед форштевнем, совсем близко. Еще одна нырнула под киль дредноута, третья щла прямо в корпус. Вспышка под правыми клюзами! Грохот и рвущийся вверх водяной столб. Несколько человек, находившихся на баке, подбросило в воздух, других,оказавшихся дальше, сбило с ног. Буквально через пару секунд дредноут вздрогнул от нового зловещего сотрясения. Теперь в корму! На палубу рушились каскады воды, корабль затянуло пеленой желтоватого дыма, едко пахло взрывчаткой.
Остальные торпеды не взорвались или прошли мимо. Собственно два попадания устаревшими легкими торпедами для корабля дредноутного класса не были смертельными, особенно если они пришлись в оконечности, где не было наиболее важных судовых механизмов. Вода заполнила почти всю носовую часть "Хиэя" до верхней палубы, были затоплены шпилевые отсеки, часть кубриков и отделения с запасами продовольствия. Более неприятным был выход из строя носовых динамомашин; кормовая электростанция работала теперь с большой перегрузкой. Взрыв в кормовой части уничтожил все усилия по наладке рулевого управления. Отсек рулевых машин был полностью затоплен, ручная фиксация рулей утрачена вместе со всеми державшими рули людьми. При взрыве торпеды вылетели заклепки в переборках, и вода стала поступать из затопленых отсеков в машинное отделение.
О всех этих повреждениях адмиралу Намагучи будет доложено позднее. В первые же минуты после взрывов его полностью занимало руководство скоротечным боем. Матросы и офицера "Хиэя" жаждали отомстить за торпеды коварным русским, однако Намагучи понимал, как недопустимо тратить драгоценное время на добивание поврежденных легких кораблей, когда вот‑вот заговорят пушки большого русского крейсера. На такой дистанции от его тяжелых орудий не защитит даже толстая броня дредноута. Вопрос в том, кто успеет выстрелить первым. Будто в ответ на опасения Намагучи на угрюмом силуэте большого русского корабля вспухнули один за другим сразу четыре огонька выстрелов.
Дредноут содрогнулся от тяжелого удара в центр корпуса. 254‑мм снаряд с "Рюрика" пробил 8‑дюймовый броневой пояс и взорвался в левом машинном отделении. На перебитую 203‑мм снарядом опору грот‑мачты уже не обращали внимания. Начав отворачивать в сторону, русский крейсер ввел в действие противоминную батарею правого борта. Начал стрелять и второй, меньший русский крейсер. На "Хиэй" обрушился настоящий град снарядов. Большой трехтрубный русский крейсер дал новый залп, теперь у него вели огонь четыре двухорудийные башни. Снова удары попаданий, теперь в кормовой мостик... Вверх взметнулись обломки разбитых конструкций.
Но и японский дредноут уже навел на "Рюрик" кормовые башни ‑ четыре 356‑мм ствола Прицеливание не могло быть точной из‑за нарастающего крена, но близость дистанции прибавляло меткость. 14‑дюймовый снаряд ударил в броневую рубку "Рюрика", хлестнув огненным веером обломков по передней трубе. Другой снаряд ушел в борт и разорвался в умывальне кочегаров. Смерчь осколков достал до котельного отделения и центрального поста, окончательно лишив тяжелый крейсер управления. При следующем залпе на "Рюрике" был взорван каземат 120‑мм орудия. Через элеватор пламя попало в податочный коридор, где сдетонировали беседки со снарядами, которые везли к следующим элеваторам. Огненые языки вырывались из одного каземата за другим, огненная волна стремительно пробежала по всей батарейной палубе, уничтожая орудия и расчеты... Потом последовало попадание между задней бортовой и кормовой башнями, которым взорвало артиллерийский погреб зенитной артиллерии. Пожар охватил отсек главной электростанции. Через поврежденные переборки огонь грозил распространиться на машинное отделение. Чтобы избежать гибельной детонации, срочно затопили кормовые погреба боеприпасов... Следующий японский залп сбил русскому броненосному крейсеру заднюю трубу и грот‑мачту.
Отвлекая внимание от "Рюрика", крейсер "Адмирал Лазарев" пересек курс "Хиэя" за кормой, выходя на левый борт. Броневой пояс, броня башен и казематов хорошо защищала от русских 130‑мм фугасов, но всё, что оказывалось вне брони, дырявилось осколками, коверкалось взрывной волной, а всё деревянное ‑ воспламенялось. Впрочем, ответный огонь батареи 6‑дюймовых орудий левого борта "Хиэя" нанес "Лазареву" еще более серьезные повреждения. Для легкого крейсера даже противоминная артиллерия была куда опасней, чем для крупнотоннажного дредноута. Самым опасным оказалось попадание 152‑мм снаряда в кубрик котельных машинистов. Через пробоину шириной почти в полтора метра вода стала затоплять носовое котельное отделение. Другой взрыв разворотил отсек турбогенераторов вентиляции кочегарок. Из воздуховодов в котельные хлынула вода, будто крейсер уже затонул. Наверху, на полубаке шла борьба с пожаром, охватившим палубу в районе первой трубы. Горела и штурманская рубка. При очередном попадании на мостике был ранен командир крейсера капитан 1‑го ранга Остроградский. Он приказал уводить "Лазарев" полным ходом под прикрытие дыма.
Ведя огневую дуэль и с "Лазаревем", с "Рюриком", на "Хиэе" не сразу заметили еще одну опасность. Японцы слишком рано списали со счетов русские эсминцы. При первой атаке "Дерзкий", получив прямое попадание в корму 14‑дюймового снаряда, потерял управление и, не сумев выйти из начатой циркуляции, продолжал разворачиваться и врезался в выходящий на боевой курс позади него "Пронзительный". Только из‑за того, что их больше занимала скоротечная огневая дуэль с "Рюриком" и "Лазаревым", японцы не добили два беспомощно сцепившиеся эсминца. Но если "Дерзкий" с огромной дырой в машинном отделении казался неспособным к дальнейшему бою, то "Пронзительный" после столкновения, повредившем ему нос, лишился лишь одного 4‑дюймовго орудия на полубаке, полностью вышли из строя и пять передних сдвоенных торпедных аппаратов. Но ведь два орудия и четыре торпедные трубы были готовы поразить такой близкий японский дредноут!
