– Не поняла…

– Милый мальчик, – снисходительно перевела Мицуко. – Такой красавчик! Он был очень романтичным… До поры до времени.

– А потом? – упавшим голосом произнесла Настя.

– Потом у него стал портиться характер.

– Почему?

– Ну откуда же я знаю, почему? Вы сестра, вам виднее…

– И вы решили с ним расстаться?

– Расстаться? Ну нет… Для того чтобы расстаться, нужно по крайней мере жить вместе. Мы не жили с ним. Так, встречались иногда. По его инициативе.

– А потом? Вам расхотелось встречаться?

– Ну да. Иногда отношения начинают напрягать, даже если они – by the way…[14] Вы меня понимаете?

– Нет.

– Еще бы! В любом случае – я назначила ему встречу, на которую он не пришел… Ладно, не буду повторяться…

Мицуко выпустила изо рта кольцо удивительно правильной формы. Как зачарованная Настя наблюдала за его плавным движением. Кольцо поднялось и нимбом застыло над головой Мицуко. Нет, черт возьми, она не имела права на нимб. Она не была святой! Хотя бы потому, что Кирюша покончил с собой и его последние слова на стекле были обращены к этой холодной женщине…

– Он сделал это из-за вас, – тихо сказала Настя.

– Я так не думаю.

– Он сделал это из-за вас, и вы знаете об этом.

– Чушь! – Мицуко начала волноваться.

– И вы знали, что он может это сделать… Иначе вы не пришли бы к нему домой! Не стали бы вызывать милицию.

Ответом Насте был нервный смешок.

– Откуда, говорите, вы приехали?

– Из Вознесенского.

– Думаю, вам лучше там и оставаться… А не пытаться устраивать расследования.

– Вы чувствовали свою вину… – упрямо повторила Настя.

– O’key-dokey! Хотите знать правду? – Похоже, Мицуко хотела добить Настю окончательно. – Не думаю, что она вам понравится… Мне нужно было попасть к нему в квартиру. Только и всего. А дурных мыслей я и в голове не держала.

– Зачем? Зачем вам нужно было попасть к нему в квартиру?

– В последний раз, когда я у него ночевала… я забыла там духи. – Глаза Мицуко мечтательно прикрылись. – Очень редкие духи. Мои любимые духи. «Наэма». До вашего сельсовета они не доходили?

– Нет… – Умывальник, на котором сидела Мицуко, закачался перед Настиными глазами.

– Естественно. Они даже здесь не продаются… Встречаются разве что на левом берегу Сены… В самых фешенебельных кварталах. Слыхали что-нибудь о фешенебельных кварталах? Не путайте с картофелеуборочными машинами…

– Нет.

– Так я и думала… Словом, я перебрала всех своих знакомых…

– Каких знакомых?

– Тех, у кого они теоретически могли быть. И методом исключения выяснила, что остались они у Кира. Сбросила сообщение ему на автоответчик, назначила встречу. Он не пришел – и это было странно…

– А вам нужны были духи?

– Позарез. Сами должны понимать.

– Духи, и больше ничего?

– Если уж быть совсем откровенной – то да. Я говорила, что у вашего брата в последнее время стал портиться характер. Даже в койке он стал отвлекаться. А я не люблю, когда в койке думают о чем-нибудь, кроме меня.

– Значит, вы устроили все это из-за духов… Позвонили в милицию, чтобы они вскрыли дверь?!

Мицуко радостно закивала головой:

– Ну подумайте сами. Если бы я просто заявилась в жэк, меня послали бы ко всем чертям. Так что пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии… А «Наэма» была мне необходима, у меня как раз начинался новый роман… Нет, я определенно забыла их у Кира! Так и вижу, как они стоят на полочке, возле его бритвенного прибора. Умопомрачительный запах, очень сексуальный… А вы говорите, что ваш брат сделал это из-за меня…

– А из-за кого? – Неожиданно Настя почувствовала, что ей не хватает воздуха. – Из-за кого он это сделал?

– Откуда же я знаю? Может быть, у него были неприятности с работой… Или что-то в голове замкнуло… Вы же видели его квартиру.

Наконец-то нимб над головой мнимой святоши развеялся и…

…Как она оказалась рядом с Мицуко, как та оказалась на кафельном полу и как руки Насти оказались на шее очаровательной идиотки – этого Настя сама не помнила. Но хватка у нее – после многолетних битв с сорняками и козьим выменем – была железная.

Мицуко, приоткрыв рот, тихонько захрипела: кажется, она всерьез собралась умереть от удушья.

– Значит, у него были неприятности? – Настя слегка ослабила хватку.

– Не зна…

– С работой?

– Не зна…

– И что-то замкнуло в голове?

– Отпусти!..

– И не подумаю. – Господи, неужели это говорит она, в жизни не сказавшая слова поперек не то что своему мужу, но и собственному брату, собственному сыну и собственной козе по кличке Сосико.

Мицуко оказалась гораздо слабее, чем она предполагала. Она уже не просила о пощаде. Она вообще ни о чем не просила. Она вытянулась на полу и закрыла глаза. Продолжение экзекуции было бессмысленным, и Настя разжала руки.

– Прости…

Ответа не последовало.

Уж не перестаралась ли она в своем праведном гневе? Не хватало еще, чтобы этот пустоцвет загнулся раньше времени!..

– Эй, – тихонько позвала Настя.

И снова – никакого ответа.

– Ты жива?

Наконец-то Мицуко начала подавать признаки жизни. Она коснулась лица кончиками пальцев и приоткрыла один глаз. И скосила его на собственную сумочку. И только потом села и достала из сумочки пудреницу. Совершенно сбитая с толку, Настя наблюдала, как девица внимательно осматривает шею.

– Успокоилась? – спросила Мицуко, закончив осмотр. – Дура! Я здесь ни при чем! Ни при чем, понятно?

– Да…

– Ты и твой брат… Вы оба ненормальные… – Мицуко страшно хотелось продолжить тираду, но, взглянув на сжатые кулаки Насти, она замолчала. – Я тоже дура, что согласилась на эту встречу… Хотела посмотреть на сестрицу, о которой братишка никогда не упоминал…

– Никогда? – переспросила Настя упавшим голосом.

– Никогда. Как будто тебя и нет вовсе. Он говорил, что в прошлом у него был полный мрак… Ни одного светлого пятна.

– Ни одного?

– Ни единого. Вот так!

Они были квиты. И Мицуко даже позволила себе взглянуть на Настю со стервозной симпатией.

– Если у вас там все такие дуболомы, то понятно, почему он сбежал! А ты поздно спохватилась. Ковыряешься в своем дерьме – и ковыряйся. Я не возражаю.

Настя молчала. То, что говорит эта одноразовая шлюха, не имеет никакого значения. Главное – Кирюша ни разу не вспомнил о ней. Не хотел, стеснялся вспоминать о ней. Да и кто будет помнить о гнилой соломе или о прокисшем молоке? Ты никто, и звать тебя никак! А Илико… Ее Илико, он ведь тоже так думает… Вернее, стесняется думать. И никогда не напишет ей…

Если бы рядом не было этого эффектного, темноволосого и темноглазого приложения к пудренице, Настя наверняка бы разрыдалась. Но вместо того чтобы пустить слезу, она неожиданно спросила у Мицуко:

– Где он работал?

– Откуда я знаю… – огрызнулась та. – Где они обычно работают, если хотят произвести впечатление на женщину?!

– Где?

– Как же ты меня достала!..

И прежде чем Настя успела что-либо сказать, Мицуко принялась трясти свою сумочку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении братской могилой всевозможных визиток. Изумленная Настя несколько секунд наблюдала за дождем из крохотных жестких прямоугольников.

– Это называется «визитка», – торжественно объявила Мицуко. – Ви-зит-ка. Поясняю для дикарей. Одно из средств обольщения понравившейся женщины. Чем больше на ней золотого тиснения – тем самец глупее. Чем больше телефонов – тем самец богаче. Чем больше пояснений – тем самец тщеславнее. Еще вопросы будут?

– А Кирилл…

– Возможно, он тоже затесался в это стадо… Я не помню. Ну, теперь ты отстанешь от меня или нет?

Настя впилась глазами в пол. Визиток было никак не меньше пятидесяти, ничего не скажешь, богатый урожай! Интересно только, как долго он вызревал и за какое время был собран?.. Через минуту она уже запуталась во всех этих «топ-менеджерах», «коммерческих директорах», «арт-дизайнерах», «управляющих клубом» и загадочных «public relations».