– Я дома! – прокричал мальчишеский голос.

– Твой обед стал холодным, как лед! – крикнула в ответ мисс Эмма.

Я услышала, как он взбегает по лестнице. Он вошел в столовую босиком, в совершенно мокром костюме для серфинга, расстегнутом чуть не до пупка. Долговязый и тощий, совсем не похожий на своего мускулистого брата, правда тот был на восемь лет старше. Золотой крестик, висевший у него на шее, сверкал, оттеняя загар, оставшийся с лета. На голове была шапка коротких, выгоревших от солнца, вьющихся каштановых волос. У него были материнские глаза – синие, с отсветом летнего неба.

– Привет. – Он широко улыбнулся мне, отодвигая стул около Джейми.

– Пойди переоденься в нормальную одежду, – сказал Дэдди Эл.

– Это – Лорел. – Джейми указал на меня. – А это – Маркус.

– Привет, Маркус, – сказала я.

– Эй ты, рыжее чудовище, – напомнила мисс Эмма, – иди переоденься, а я разогрею тебе тарелку в микроволновке.

– Я не хочу есть.

– Все равно тебе надо переодеться, если ты хочешь посидеть с нами, – сказал его отец.

– Уже иду. – Маркус с трагическим вздохом встал и побрел в свою комнату.

Через несколько минут я услышала запинающиеся звуки электрооргана. Мелодия была незнакомая.

Джейми расхохотался:

– Он что, привез сюда орган?

– Если это можно так назвать, – отозвалась мисс Эмма.

Дэдди Эл посмотрел на меня:

– Он хочет играть в рок-группе. Много лет мы предлагали ему купить пианино и брать нормальные уроки, но он сказал, что в группе нельзя играть на пианино.

– И вот купил подержанный электроорган и пытается научиться играть на нем самостоятельно. – Мисс Эмма покачала головой. – Когда я слышу эти звуки, я готова сойти с ума.

– Но, мама, – сказал Джейми, – зато он не болтается на улице.

После того как была прикончена большая часть самого вкусного бананового пудинга, который я когда-либо ела, я спустилась в холл, чтобы пройти в ванную комнату. Где-то совсем рядом Маркус играл на своем органе. Выйдя из ванной, я постучала в открытую дверь его комнаты.

– Твоя мама сказала, что ты сам учишься играть на фоно.

Он поднял голову, его пальцы лежали на клавишах. Он переоделся, и теперь на нем были шорты и синяя футболка.

– Я подбираю на слух. Ноты я читать не умею.

– Но ты можешь этому научиться. – Я прислонилась к дверному косяку.

– Я неспособен к обучению, – сказал он. – Лучше пусть мне выдерут все зубы.

– Сыграй еще, – попросила я. – Звучит неплохо.

– Ты узнала мелодию?

– Эта песня «Полиции», – сказала я. – «Каждый твой вздох».

– Потрясающе! – Его усмешка была дерзкой, и у него были самые красивые голубые глаза в округе. Уверена, что ровесницы считали его весьма сексуальным. – Я расту в собственных глазах. А как насчет этого?

Он нагнулся над клавишами, на его лице появилась сосредоточенность. Исчез нахальный мальчишка, а на его месте появился уверенный в себе молодой человек. Сзади его шея казалась худой и трогательной. Он гримасничал при каждой фальшивой ноте. Я изо всех сил старалась узнать песню, чтобы подбодрить его. Несколько минут я прислушивалась, потом, наконец, поняла.

– Это песня «Куин»! – сказала я.

– Верно! – Он улыбнулся. – «Мы – чемпионы!»

– Я в восхищении, – сказала я искренне. – Я никогда не могла подобрать мелодию на слух.

– Ты играешь?

– Да, несколько лет училась на фоно.

Он встал.

– Сыграй что-нибудь.

Я уселась за орган и для разгона сыграла пару гамм, чтобы почувствовать инструмент. Потом исполнила одну из тех немногочисленных пьес, которую помнила наизусть, – «К Элизе».

Закончив, я подняла глаза и увидела Джейми, стоящего в дверях комнаты. Его улыбка была такой нежной. В это мгновение я поняла, что люблю его.

– Это было прекрасно, – проговорил он.

– Да, здорово сыграла, – согласился Маркус. Наклонив голову вбок, он оценивающе смотрел на меня. – Ты, похоже, цыпочка из женской организации?

Я рассмеялась:

– Почему ты так решил?

– Ты совсем не похожа на других девушек Джейми.

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо. – Маркус поднял глаза на брата: – Она классная. Не упусти эту девчонку.

Я услышала звон тарелок на кухне и покинула братьев, чтобы помочь мыть посуду. Мисс Эмма стояла у раковины с мокрыми по локоть руками.

– Давайте я помогу вытирать тарелки.

Я сняла кухонное полотенце с ручки холодильника.

– Спасибо, дорогая. – Она протянула мне тарелку. – Я слышала, как ты играла. Это было очаровательно. Не думала, что из этой электрической штуки можно извлекать подобные звуки.

– Спасибо, – сказала я и добавила: – Маркус прекрасно подбирает мелодии на слух.

– Да, но от его выбора музыки я просто заболеваю.

Похоже, она встречает в штыки все, что делает Маркус.

– Но эту музыку слушает вся молодежь, – примирительно сказала я.

Она рассмеялась:

– Теперь я поняла, почему ты так нравишься Джейми.

Я почувствовала, как у меня покраснели щеки. Неужели он обсуждал меня со своими родителями?

– Ты переживаешь за людей, как и он.

– О нет, – сказала я. – То есть мне, конечно, небезразличны другие люди, но я не сочувствую им так, как Джейми. Он удивительный. Три недели назад я его чуть не убила. Правда. А теперь я чувствую, что… – Я покачала головой, не в состоянии выразить словами то теплое чувство, которое исходило от Джейми. От его семьи. С ними я за два часа почувствовала семейного тепла больше, чем за шесть лет в обществе своей холодной тети и молчаливого дяди.

– У Джейми есть врожденный дар общения с людьми, это верно, как у других – способности к музыке или математике. Это заложено генетически. У меня ничего подобного нет, и Господь это знает. – Она рассмеялась. – Но у меня был брат, который обладал таким даром. Он умер, когда ему было немногим больше тридцати. Так вот он умел понимать, что творится у человека внутри. Чувствовать то, что реально чувствуют другие.

– Сочувствие, – сказала я.

– О, эта тупая татуировка. – Она выдавила из тюбика жидкое мыло в воду в раковине. – У меня чуть не случилась истерика, когда я ее увидела. Но он уже взрослый мальчик, и его мама мало что может сделать. – Она чистила сковороду, в которой был испечен маисовый хлеб. – У моей тети тоже был такой дар. Правда, она говорила, что ничего хорошего в этом нет, поскольку приходится брать на себя чью-то боль. Однажды мы пошли в кино. Перед нами сидели женщина с мальчиком. Они не произнесли ни единого слова, но тетя Джинни сказала, что с женщиной что-то не в порядке. Что она чувствует очень мощную волну страдания, которая исходит от нее. Она именно так и сказала: «Страдание».

– Понятно. – Я старалась сохранять нейтральное выражение лица.

Мисс Эмма пришла в волнение, и я не собиралась показывать ей свой скептицизм.

– Я понимаю, что это звучит странно, – проговорила она. – В то время я тоже так думала. Когда фильм закончился, тетя Джинни не удержалась и спросила у женщины, все ли с ней в порядке. У Джинни была способность разговаривать с людьми так, что те открывали ей свою душу. Женщина сказала, что у нее все в порядке. Но, когда мы выходили из кинотеатра и ее сын оказался впереди и не слышал ее слов, она рассказала, что сегодня утром у ее матери случился удар и она страшно переживает. Джинни стала ее утешать, она настолько глубоко чувствовала горе той женщины, как будто у нее самой внутри была кровоточащая рана. Таков и Джейми.

Я вспомнила, как вел себя Джейми после аварии. Тогда меня удивило, что он совершенно не проявляет агрессии по отношению ко мне. «Ты и так чувствуешь себя отвратительно, – сказал он. – Зачем усугублять?»

Мисс Эмма протянула мне сковородку, чтобы я ее вытерла.

– Вот что случается с такими людьми, как Джейми, мой брат или моя тетя, – сказала она. – Они сочувствуют другим так сильно, что для них гораздо менее болезненно, ну… уступить, согласиться. Когда Джейми был маленьким, я не сомневалась, что у него есть этот дар. Он чувствовал, когда его друзья были чем-то огорчены, и его это тоже приводило в уныние, хотя он и не знал первоначальной причины их огорчения. – Она пошарила рукой в раковине с водой и вытащила затычку. – Однажды у его знакомого мальчика машина переехала собаку. Ночью я зашла к Джейми и услышала, как он плачет, ему тогда было не то восемь, не то девять лет. Он рассказал мне об этом случае. Я напомнила ему, что он даже не знает эту собаку и едва знает мальчика. Но он продолжал плакать. Тогда мне пришлось просить Господа о милосердии. Трудновато было растить такого ребенка. Большинство детей похожи на Маркуса, благослови Господь его душу. Им все время приходится объяснять, что нужно быть добрыми по отношению к остальным. – Она вынула из комода еще одно кухонное полотенце и вытерла им руки. – С Джейми все было наоборот. Мне приходилось напоминать ему, что надо заботиться и о себе.